На нем были знакомые белые перчатки с картины Индии «Малыш» и фрак поверх белой футболки. Сняв шляпу, он положил ее дном вниз на столик перед собой. Я взглянул на Индию, но она была поглощена представлением.
Пол достал из пиджака большой серебряный ключ, высоко поднял его нам на обозрение, после чего уронил в шелковую шляпу. Вверх взметнулось пламя, и я подскочил на стуле от неожиданности. Пол улыбнулся и, взяв цилиндр, развернул его так, чтобы мы могли заглянуть внутрь. Оттуда вылетела маленькая черненькая птичка и устремилась к нашему столу. Она приземлилась на десертную тарелку Индии и стала клевать торт. Пол дважды стукнул по столику, и птичка послушно вернулась к нему. Накрыв ее шляпой, Пол громко причмокнул губами и снова поднял цилиндр. Оттуда с металлическим звоном высыпались двадцать или тридцать серебряных ключей.
Индия разразилась неистовыми аплодисментами, и я присоединился к ней.
— Браво, Малыш!
— Боже мой, Пол, это фантастика! — Я и не думал, что у него такой талант. — Но куда делась птичка?
Он медленно покачал головой и снова приложил палец к губам. Я почувствовал себя семилетним ребенком на второсортном кукольном спектакле.
— Малыш, почитай наши мысли!
Хоть я и не верил в это, но стоило только представить, как Пол будет читать мои мысли, и мне стало не по себе. Мне хотелось заткнуть Индию кляпом, чтобы она замолчала.
— Сегодня вечером Малыш не читает мысли. В другой раз он расскажет обо всем, включая великое неудовольствие Джозефа Леннокса нынешним ужином!
— Нет, Пол, что ты…
— В другой раз!
Он провел рукой по воздуху, словно задвигая невидимый занавес.
Одна белая перчатка задержалась над полями шелковой шляпы. Пол снова громко причмокнул губами, и второй раз за вечер из цилиндра вырвалось пламя. Через мгновение оно погасло, и шляпа упала набок. Раздался тихий металлический звук, и оттуда, ковыляя, появилась большая заводная птица из жести. Она была черная, с желтым клювом и черными крыльями и с большим красным ключом в спине. Птица медленно проковыляла к краю стола и остановилась. Пол щелкнул пальцами, но ничего не произошло. Он снова щелкнул пальцами. Игрушка оторвалась от стола и полетела. Она хлопала крыльями слишком медленно и осторожно, как старик, заходящий в холодную воду. Но это не имело значения, так как, несмотря на всю свою медлительность, птица проплыла над столом и стала шумно кружиться по комнате.
— Господи Иисусе! Изумительно!
— Браво, Малыш!
Птица была уже у окна, зависала у жалюзи с таким видом, будто выглядывает наружу. Пол постучал по столу. Птица неохотно развернулась и полетела обратно к нему. Когда она приземлилась, Пол снова накрыл ее шляпой. Я начал аплодировать, но Индия коснулась моей руки и покачала головой — это было еще не все, номер не закончился. Пол улыбнулся и снова положил шляпу дном вниз. Потом знакомым жестом два раза хлопнул по ней, и оттуда в третий раз вырвалось пламя. На этот раз оно не погасло, а Пол перевернул шляпу, и из нее с криком вывалилась горящая живая птичка — комочек огня, все еще пытающийся или встать на ноги, или улететь… От ужаса я не знал, что делать.
— Пол, перестань!
— Меня зовут Малыш!
— Пол, ради бога!
Индия так крепко сжала мою руку, что мне стало больно.
— Малыш! Зови его Малыш, а то он никогда не остановится!
— Малыш! Малыш! Прекрати! Какого черта ты пытаешься сделать?
Птичка продолжала кричать. Я с разинутым ртом смотрел на Пола, а он улыбался в ответ. Потом небрежно взял шляпу и положил на ковыляющий огонь. Хлопнув по донышку, он приподнял цилиндр. Ничего. Ни птички, ни дыма, ни запаха, ни пепла… Ничего.
Через несколько секунд до меня дошло, что Индия аплодирует.
— Браво, Малыш! Чудесно!
Я посмотрел на нее. Она вовсю веселилась.
Малыш снова появился в День Благодарения. Я много лет не пробовал ни индейки, ни клюквенного соуса, и когда Индия узнала, что в одном из бесчисленных венских «Хилтонов» ко Дню Благодарения подают особый обед, мы решили туда сходить.
У Пола был выходной, и он хотел воспользоваться этим на полную катушку. До полудня я намеревался писать, а потом мы договорились встретиться и выпить кофе в отеле «Европа».
Потом мы хотели прогуляться по Первому кварталу и полюбоваться причудливыми витринами, после чего неторопливо направиться в «Хилтон» и выпить там чего-нибудь в баре «Климт», а затем уже пообедать в ресторане.
Я немного опоздал. Индия с Полом уже стояли перед отелем. На них обоих были легкие весенние пиджаки, так странно смотревшиеся среди шуб, перчаток и настойчивого зимнего ветра. Оба были одеты в повседневную одежду, если не считать того, что Пол держал в руке большой кожаный портфель, с которым ходил на работу, и я заключил, что утром он зачем-то заходил в свой офис.
На Грабенштрассе и Кертнерштрассе царило оживление, они были полны хорошо одетыми состоятельными людьми, совершавшими променад от магазина к магазину. Все в этой части города стоило больше, чем следовало, но венские жители обожали престиж, и здесь часто можно было увидеть самых экстравагантных личностей в нарядах от Миссони и с сумочками от Луи Вуаттона.
— Вот и он, Босяк Джо из Аннибала, штат Мо.
— Привет! Давно ждете?
Пол отрицательно покачал головой, а Индия кивнула. Они посмотрели друг на друга и улыбнулись.
— Извините, я увлекся работой.
— Вот как? Ну, так давайте увлечемся кофе. У меня начинает урчать в желудке. — Индия двинулась вперед, оставив нас двоих далеко позади. Это было в ее духе. Однажды я издали видел, как они идут «вместе». Это было забавно: она шагала по крайней мере на три фута впереди, глядя прямо перед собой, как серьезный курсант военного училища. А Пол двигался в ее кильватере, но никуда не спешил — крутил головой, глядя по сторонам. Я с увлечением следил за ними несколько кварталов, в восторге от того, что я их вижу, а они меня — нет, и нетерпеливо ожидая, что Индия сейчас развернется и закричит, чтобы он шел скорее. Но она не обернулась. Она шагала, он плелся.
За кофе мы неплохо провели время. Накануне Пол был в аэропорту и теперь рассказывал, как пассажиры выгружались с чартерного рейса из Нью-Йорка. По его словам, он мог сразу определить, кто есть кто, поскольку все австрийские женщины одевались с высшим шиком, в новые наряды от кутюрье, тогда как их мужчины предпочитали тугие новые джинсы и ковбойские сапоги цвета от песочного до сливового, украшенные черными орнаментальными лилиями. Австрийцы спускались по трапу быстро и уверенно, так как ступали на знакомую территорию.
Американцы же все как один предпочитали нечищеные практичные ботинки на толстой каучуковой подошве, а их не требующая глажки одежда была такой плотной и неподатливой, что люди напоминали ходячую рекламу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Пол достал из пиджака большой серебряный ключ, высоко поднял его нам на обозрение, после чего уронил в шелковую шляпу. Вверх взметнулось пламя, и я подскочил на стуле от неожиданности. Пол улыбнулся и, взяв цилиндр, развернул его так, чтобы мы могли заглянуть внутрь. Оттуда вылетела маленькая черненькая птичка и устремилась к нашему столу. Она приземлилась на десертную тарелку Индии и стала клевать торт. Пол дважды стукнул по столику, и птичка послушно вернулась к нему. Накрыв ее шляпой, Пол громко причмокнул губами и снова поднял цилиндр. Оттуда с металлическим звоном высыпались двадцать или тридцать серебряных ключей.
Индия разразилась неистовыми аплодисментами, и я присоединился к ней.
— Браво, Малыш!
— Боже мой, Пол, это фантастика! — Я и не думал, что у него такой талант. — Но куда делась птичка?
Он медленно покачал головой и снова приложил палец к губам. Я почувствовал себя семилетним ребенком на второсортном кукольном спектакле.
— Малыш, почитай наши мысли!
Хоть я и не верил в это, но стоило только представить, как Пол будет читать мои мысли, и мне стало не по себе. Мне хотелось заткнуть Индию кляпом, чтобы она замолчала.
— Сегодня вечером Малыш не читает мысли. В другой раз он расскажет обо всем, включая великое неудовольствие Джозефа Леннокса нынешним ужином!
— Нет, Пол, что ты…
— В другой раз!
Он провел рукой по воздуху, словно задвигая невидимый занавес.
Одна белая перчатка задержалась над полями шелковой шляпы. Пол снова громко причмокнул губами, и второй раз за вечер из цилиндра вырвалось пламя. Через мгновение оно погасло, и шляпа упала набок. Раздался тихий металлический звук, и оттуда, ковыляя, появилась большая заводная птица из жести. Она была черная, с желтым клювом и черными крыльями и с большим красным ключом в спине. Птица медленно проковыляла к краю стола и остановилась. Пол щелкнул пальцами, но ничего не произошло. Он снова щелкнул пальцами. Игрушка оторвалась от стола и полетела. Она хлопала крыльями слишком медленно и осторожно, как старик, заходящий в холодную воду. Но это не имело значения, так как, несмотря на всю свою медлительность, птица проплыла над столом и стала шумно кружиться по комнате.
— Господи Иисусе! Изумительно!
— Браво, Малыш!
Птица была уже у окна, зависала у жалюзи с таким видом, будто выглядывает наружу. Пол постучал по столу. Птица неохотно развернулась и полетела обратно к нему. Когда она приземлилась, Пол снова накрыл ее шляпой. Я начал аплодировать, но Индия коснулась моей руки и покачала головой — это было еще не все, номер не закончился. Пол улыбнулся и снова положил шляпу дном вниз. Потом знакомым жестом два раза хлопнул по ней, и оттуда в третий раз вырвалось пламя. На этот раз оно не погасло, а Пол перевернул шляпу, и из нее с криком вывалилась горящая живая птичка — комочек огня, все еще пытающийся или встать на ноги, или улететь… От ужаса я не знал, что делать.
— Пол, перестань!
— Меня зовут Малыш!
— Пол, ради бога!
Индия так крепко сжала мою руку, что мне стало больно.
— Малыш! Зови его Малыш, а то он никогда не остановится!
— Малыш! Малыш! Прекрати! Какого черта ты пытаешься сделать?
Птичка продолжала кричать. Я с разинутым ртом смотрел на Пола, а он улыбался в ответ. Потом небрежно взял шляпу и положил на ковыляющий огонь. Хлопнув по донышку, он приподнял цилиндр. Ничего. Ни птички, ни дыма, ни запаха, ни пепла… Ничего.
Через несколько секунд до меня дошло, что Индия аплодирует.
— Браво, Малыш! Чудесно!
Я посмотрел на нее. Она вовсю веселилась.
Малыш снова появился в День Благодарения. Я много лет не пробовал ни индейки, ни клюквенного соуса, и когда Индия узнала, что в одном из бесчисленных венских «Хилтонов» ко Дню Благодарения подают особый обед, мы решили туда сходить.
У Пола был выходной, и он хотел воспользоваться этим на полную катушку. До полудня я намеревался писать, а потом мы договорились встретиться и выпить кофе в отеле «Европа».
Потом мы хотели прогуляться по Первому кварталу и полюбоваться причудливыми витринами, после чего неторопливо направиться в «Хилтон» и выпить там чего-нибудь в баре «Климт», а затем уже пообедать в ресторане.
Я немного опоздал. Индия с Полом уже стояли перед отелем. На них обоих были легкие весенние пиджаки, так странно смотревшиеся среди шуб, перчаток и настойчивого зимнего ветра. Оба были одеты в повседневную одежду, если не считать того, что Пол держал в руке большой кожаный портфель, с которым ходил на работу, и я заключил, что утром он зачем-то заходил в свой офис.
На Грабенштрассе и Кертнерштрассе царило оживление, они были полны хорошо одетыми состоятельными людьми, совершавшими променад от магазина к магазину. Все в этой части города стоило больше, чем следовало, но венские жители обожали престиж, и здесь часто можно было увидеть самых экстравагантных личностей в нарядах от Миссони и с сумочками от Луи Вуаттона.
— Вот и он, Босяк Джо из Аннибала, штат Мо.
— Привет! Давно ждете?
Пол отрицательно покачал головой, а Индия кивнула. Они посмотрели друг на друга и улыбнулись.
— Извините, я увлекся работой.
— Вот как? Ну, так давайте увлечемся кофе. У меня начинает урчать в желудке. — Индия двинулась вперед, оставив нас двоих далеко позади. Это было в ее духе. Однажды я издали видел, как они идут «вместе». Это было забавно: она шагала по крайней мере на три фута впереди, глядя прямо перед собой, как серьезный курсант военного училища. А Пол двигался в ее кильватере, но никуда не спешил — крутил головой, глядя по сторонам. Я с увлечением следил за ними несколько кварталов, в восторге от того, что я их вижу, а они меня — нет, и нетерпеливо ожидая, что Индия сейчас развернется и закричит, чтобы он шел скорее. Но она не обернулась. Она шагала, он плелся.
За кофе мы неплохо провели время. Накануне Пол был в аэропорту и теперь рассказывал, как пассажиры выгружались с чартерного рейса из Нью-Йорка. По его словам, он мог сразу определить, кто есть кто, поскольку все австрийские женщины одевались с высшим шиком, в новые наряды от кутюрье, тогда как их мужчины предпочитали тугие новые джинсы и ковбойские сапоги цвета от песочного до сливового, украшенные черными орнаментальными лилиями. Австрийцы спускались по трапу быстро и уверенно, так как ступали на знакомую территорию.
Американцы же все как один предпочитали нечищеные практичные ботинки на толстой каучуковой подошве, а их не требующая глажки одежда была такой плотной и неподатливой, что люди напоминали ходячую рекламу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46