С фигурой еще одною бога-мужика я так и не определился. Вдоль гранитного строя тащилась процессия из четырех хиллсдунов с копьями и еще каким-то барахлом на плечах. Понаблюдав за ними с минуту, я предположил, что не иначе это жрецы, занимающиеся уборкой. У подножия статуй были расставлены всевозможные блюда и сосуды из драгоценных металлов, и время от времени кто-нибудь из священнослужителей, отложив в сторону короткое церемониальное копье, принимался тряпкой, а то и собственным рукавом полировать дорогую посуду. Недалеко от входа пол храмовой пещеры рассекала глубоченная трещина, на другую ее сторону вел мостик без перил. Рядом дежурил еще один хиллдсун с копьем.
За трещиной имелся низкий алтарь в окружении нескольких колонн, соединенных перекладинами.
– Это он? – пихнула меня локтем спутница.
– Да… он. – В отливающем трупной зеленью теле, подвешенном за руки над плоским камнем с круглым углублением посередине и ведущей от него канавкой, я не сразу узнал надменного братца моей нанимательницы. Одежду с эльфа сорвали, остался лишь кусок штанов размером с набедренную повязку. На груди, а особенно на боках, под ребрами и до бедер протянулись красно-розовые, страшного вида свежие шрамы. Щеки на худощавом лице окончательно ввалились. Хотя, возможно, залегшие на них тени были обычными синяками. Глаза обведены темно-зелеными, почти черными кругами, белки на их фоне казались непомерно выпуклыми – словно глазки-шарики беспанцирного краба, зыркающие из глубины темной раковины.
– Идем. Только меч оставь, в храм с оружием входить не принято. – Хиллсдунка дождалась, пока я вручу ножны с мечом стражу у мостика, вытерла о юбку испачканные в жире пальцы и протянула мне ладонь. Не без внутренней дрожи я взял предложенную руку, и моя провожатая повлекла меня через узкую перемычку в ту часть подземелья, где висел эльф.
У каменной плиты, над которой слабо покачивалось тело, копошился осанистый гном. Его почти новый костюм был расшит золотыми пластинами и кусками перламутра только спереди. Сложный орнамент шел двумя широкими полосами от горловины до самого низа длинного кафтана. Золотые пластины обозначали сердцевины цветков, перламутр украшал оперение птиц, вышитых между завитками стеблей и листьев. Роскошная угольно-черная борода, разделенная на четыре затейливо сплетенные косы, спускалась едва не до колен. Кончик каждой косицы венчал золотой зажим с крупными алмазами. В руках у гнома было нечто, похожее на острый металлический скребок.
– Кого ты привела, Аякса? – нахмурился чернобородый.
– Этот человек разыскивает своего должника – эльфа. Старейшина Мелингот позволил привести его сюда чтобы показать пленника.
Бородач явно не обрадовался, но перечить не стал.
– Я опять поймала крупную «жабу», – проходя мимо сородича, похвастала моя сопровождающая.
– Не забудь принести благодарственную жертву Еллу, – ворчливо откликнулся тот.
– А-ха! – Аякса отмахнулась. – Не забуду.
Я автоматически покосился на статую бога Неба, чье имя так безбожно переврал бородатый служитель.
Гномка поравнялась с пленником, остановилась, задумчиво потирая подбородок:
– Уж не знаю, сумеет ли он написать тебе расписку, – произнесла с сомнением, разглядывая изможденное тело. – Хотя, знаешь ли, эльфы чрезвычайно живучи! – воскликнула тут же. – Даже если отрезать у него кусок печени, рана вскоре затянется, и эльф останется жив. Мало того, печень опять отрастет, и через денек-другой можно будет снова полакомиться свежатиной. Смотри сам.
Откуда-то из складок юбки появился нож. Клинок его был заточен с одной стороны и слегка изгибался к острому концу, вдоль обуха шла узкая канавка. Аякса указала кончиком лезвия, словно указкой, на свежий рубец на правом боку эльфа, на ладонь ниже последнего ребра, потом медленно, явно наслаждаясь гримасой страха, появившейся на лице пленника, занесла руку с ножом. Тут я понял, что напоминает мне привязанный к вбитому в потолок крюку эльф – так подвешивают туши на бойне, перед тем как освежевать. А вот и мясник со своим инструментом… Время затормозило ход, а может, мысли у меня в голове понеслись с такой скоростью, что движения хиллсдунки стали вдруг казаться невыносимо медлительными. И еще я совершенно отчетливо понял, что означают все эти шрамы на теле Ярвианна, а ужас, плескавшийся у него в глазах, досказал историю подземных каннибалов, питавшихся телами своих живых жертв. Стало так плохо, что возник позыв изрыгнуть не только все съеденное, но и сам желудок. Тем более что я уже, кажется, никогда больше не смогу проглотить ни единого кусочка не то что мяса, вообще любой пищи.
Нож прочертил по бледной коже кроваво-красную полосу. Тонкие девичьи пальчики погрузились в рану. Черные озера затопили радужку в глазах эльфа. Остальное случилось как бы помимо меня. Отступившее на второй план сознание со стороны наблюдало, как я хватаю золотой кувшин из тех, что в изобилии стояли у «разделочной плиты» – так я обозвал камень с выемкой посередине. Тяжелый сосуд ударил в висок рыжей гномки, сплющившись в месте соприкосновения с черепом. Девчонка с коротким вскриком свалилась к моим ногам. Чиркнуло по полу, высекая искры из камня, лезвие ножа. На крик обернулось сразу несколько гномов. Я видел, как разевает рот в крике чернобородый жрец. Как бежит через узкий мосток давешний стражник, а следом, перехватив короткие копья, нагоняют его четверо хилледунов-«уборщиков». Еще двое побросали долота и тоже устремились за соплеменниками, но уже с молотками в руках. Я нащупал во внутреннем кармане колбу с «тихой смертью». Моралистические рассуждения о том, благородно ли убивать тех, кто пригласил меня в свой дом, куда-то благополучно схлынули. Вряд ли у меня будет шанс помучиться угрызениями совести: бородач-жрец стоял совсем близко – чтобы добраться до алтаря и хватить меня по шее своим скребком, ему хватило бы полминуты. Другое дело, что он не торопился этого делать, предоставляя копейщикам первым заняться мной. Эти пятеро бегут кучно, но вот те, что работали в дальнем конце пещеры, вряд ли успеют догнать своих собратьев. А значит, вполне могут остаться в живых, когда кончится действие магического порошка. Вот тут-то они и забьют меня своими «колотушками»! Я с внезапной тоской подумал, что умру пусть не в темном, но все-таки подземелье. Но на долгие сожаления времени не осталось.
Мир вокруг выпал из замедления, в уши ворвался визг жреца, воинственные крики его приспешников, эхом дробящиеся под каменными сводами. «Они всполошат весь муравейник», – обреченно подумал я, глядя на подбегающую ко мне четверку. Когда последний из гномов пересек мост, а первый уже отвел плечо, занося копье для удара, я крикнул эльфу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
За трещиной имелся низкий алтарь в окружении нескольких колонн, соединенных перекладинами.
– Это он? – пихнула меня локтем спутница.
– Да… он. – В отливающем трупной зеленью теле, подвешенном за руки над плоским камнем с круглым углублением посередине и ведущей от него канавкой, я не сразу узнал надменного братца моей нанимательницы. Одежду с эльфа сорвали, остался лишь кусок штанов размером с набедренную повязку. На груди, а особенно на боках, под ребрами и до бедер протянулись красно-розовые, страшного вида свежие шрамы. Щеки на худощавом лице окончательно ввалились. Хотя, возможно, залегшие на них тени были обычными синяками. Глаза обведены темно-зелеными, почти черными кругами, белки на их фоне казались непомерно выпуклыми – словно глазки-шарики беспанцирного краба, зыркающие из глубины темной раковины.
– Идем. Только меч оставь, в храм с оружием входить не принято. – Хиллсдунка дождалась, пока я вручу ножны с мечом стражу у мостика, вытерла о юбку испачканные в жире пальцы и протянула мне ладонь. Не без внутренней дрожи я взял предложенную руку, и моя провожатая повлекла меня через узкую перемычку в ту часть подземелья, где висел эльф.
У каменной плиты, над которой слабо покачивалось тело, копошился осанистый гном. Его почти новый костюм был расшит золотыми пластинами и кусками перламутра только спереди. Сложный орнамент шел двумя широкими полосами от горловины до самого низа длинного кафтана. Золотые пластины обозначали сердцевины цветков, перламутр украшал оперение птиц, вышитых между завитками стеблей и листьев. Роскошная угольно-черная борода, разделенная на четыре затейливо сплетенные косы, спускалась едва не до колен. Кончик каждой косицы венчал золотой зажим с крупными алмазами. В руках у гнома было нечто, похожее на острый металлический скребок.
– Кого ты привела, Аякса? – нахмурился чернобородый.
– Этот человек разыскивает своего должника – эльфа. Старейшина Мелингот позволил привести его сюда чтобы показать пленника.
Бородач явно не обрадовался, но перечить не стал.
– Я опять поймала крупную «жабу», – проходя мимо сородича, похвастала моя сопровождающая.
– Не забудь принести благодарственную жертву Еллу, – ворчливо откликнулся тот.
– А-ха! – Аякса отмахнулась. – Не забуду.
Я автоматически покосился на статую бога Неба, чье имя так безбожно переврал бородатый служитель.
Гномка поравнялась с пленником, остановилась, задумчиво потирая подбородок:
– Уж не знаю, сумеет ли он написать тебе расписку, – произнесла с сомнением, разглядывая изможденное тело. – Хотя, знаешь ли, эльфы чрезвычайно живучи! – воскликнула тут же. – Даже если отрезать у него кусок печени, рана вскоре затянется, и эльф останется жив. Мало того, печень опять отрастет, и через денек-другой можно будет снова полакомиться свежатиной. Смотри сам.
Откуда-то из складок юбки появился нож. Клинок его был заточен с одной стороны и слегка изгибался к острому концу, вдоль обуха шла узкая канавка. Аякса указала кончиком лезвия, словно указкой, на свежий рубец на правом боку эльфа, на ладонь ниже последнего ребра, потом медленно, явно наслаждаясь гримасой страха, появившейся на лице пленника, занесла руку с ножом. Тут я понял, что напоминает мне привязанный к вбитому в потолок крюку эльф – так подвешивают туши на бойне, перед тем как освежевать. А вот и мясник со своим инструментом… Время затормозило ход, а может, мысли у меня в голове понеслись с такой скоростью, что движения хиллсдунки стали вдруг казаться невыносимо медлительными. И еще я совершенно отчетливо понял, что означают все эти шрамы на теле Ярвианна, а ужас, плескавшийся у него в глазах, досказал историю подземных каннибалов, питавшихся телами своих живых жертв. Стало так плохо, что возник позыв изрыгнуть не только все съеденное, но и сам желудок. Тем более что я уже, кажется, никогда больше не смогу проглотить ни единого кусочка не то что мяса, вообще любой пищи.
Нож прочертил по бледной коже кроваво-красную полосу. Тонкие девичьи пальчики погрузились в рану. Черные озера затопили радужку в глазах эльфа. Остальное случилось как бы помимо меня. Отступившее на второй план сознание со стороны наблюдало, как я хватаю золотой кувшин из тех, что в изобилии стояли у «разделочной плиты» – так я обозвал камень с выемкой посередине. Тяжелый сосуд ударил в висок рыжей гномки, сплющившись в месте соприкосновения с черепом. Девчонка с коротким вскриком свалилась к моим ногам. Чиркнуло по полу, высекая искры из камня, лезвие ножа. На крик обернулось сразу несколько гномов. Я видел, как разевает рот в крике чернобородый жрец. Как бежит через узкий мосток давешний стражник, а следом, перехватив короткие копья, нагоняют его четверо хилледунов-«уборщиков». Еще двое побросали долота и тоже устремились за соплеменниками, но уже с молотками в руках. Я нащупал во внутреннем кармане колбу с «тихой смертью». Моралистические рассуждения о том, благородно ли убивать тех, кто пригласил меня в свой дом, куда-то благополучно схлынули. Вряд ли у меня будет шанс помучиться угрызениями совести: бородач-жрец стоял совсем близко – чтобы добраться до алтаря и хватить меня по шее своим скребком, ему хватило бы полминуты. Другое дело, что он не торопился этого делать, предоставляя копейщикам первым заняться мной. Эти пятеро бегут кучно, но вот те, что работали в дальнем конце пещеры, вряд ли успеют догнать своих собратьев. А значит, вполне могут остаться в живых, когда кончится действие магического порошка. Вот тут-то они и забьют меня своими «колотушками»! Я с внезапной тоской подумал, что умру пусть не в темном, но все-таки подземелье. Но на долгие сожаления времени не осталось.
Мир вокруг выпал из замедления, в уши ворвался визг жреца, воинственные крики его приспешников, эхом дробящиеся под каменными сводами. «Они всполошат весь муравейник», – обреченно подумал я, глядя на подбегающую ко мне четверку. Когда последний из гномов пересек мост, а первый уже отвел плечо, занося копье для удара, я крикнул эльфу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112