Возможно, потому, что не было элемента неожиданности - обложку в издательстве видел, чистые листы читал... Да и роман уже не волнует, как пару лет назад, когда он казался мне хорошим. Сейчас бы так не написал - убрал бы многое. И мысль о том, что некоторые узнают себя в героях романа и обидятся, не находит надежных контраргументов.
И сижу около своей повести - не знаю, что с нею делать. Переделать в рассказ? Героя заменить или манеру повествования? Найти другую интонацию? Или просто сжечь?
И тягостные мысли о том, что последнее время я не пишу, а - занятый издательскими делами - лишь пописываю, не дают мне покоя.
Сорок один год уже.
Еду в московском метро, на выезде из тоннеля - надпись на бетонном заборе, огромными буквами: "Нет частной собственности!" Вот, думаю, блин, какие ортодоксы в столице водятся. Еще и на заборах пишут. Вдруг немного дальше, как продолжение лозунга: "Да здравствует нищета!" - тем же шрифтом.
В московских магазинах - пусто. Ужинал у Бабенки. Второй день - у Александрова Коли. Говорили. Коля вернулся из командировки с Курильских островов и Сахалина. Рассказывал, что олени, которым не хватает соли, пьют человеческую мочу и лижут желтый снег у палаток. Выходишь ночью пописать, а олени уже ждут - ловят парящую струю. Страшновато - рога почти упираются тебе в живот.
Коля сказал, что с Курилами ситуация, как с собакой на сене: и сам не гам, и другим не дам. Много японских построек, японская узкоколейка, японские паровозики и вагончики. Попадаешь, как в другой век. В вагончике пьют, курят, играют в карты, чуть ли не трахаются. Мат-перемат. Дерутся, орут, поют. Анархия сплошная. Не нужны нам острова - по всему видно. Но когда смотришь на карту - вот они, нашего цвета, наши рубежи на Востоке жалко.
31 марта 1991г.
Отложил, а может быть, вовсе забросил повесть о превращении мужчины в женщину. Не ложится она на душу.
Думаю о том, чтобы написать цикл рассказов - ироничных, грустных, веселых. И одним из главных персонажей будет Феликс.
1. Как Ф. был судовладельцем.
2. Как мы с Ф. угнали тележку на Московском вокзале.
3. Как мы с Ф. ходили в ресторан. ("Нет-нет, я водку не пью. Только народный самогон")
4. Как мы ездили на рыбалку.
5. Феликс и генерал КГБ (ехал в багажнике, испытание газового пистолета и т.д.)
6. Как Ф. привезли на "козелке" с загадочными номерами: "00-01 МУД".
2 апреля 1991 г.
Эх! Цены повысили на все. В два раза примерно. А то и более. Мясо - 7 руб. Было 2. Карточки не отменили.
Развал Империи, похоже, близок.
Валютные новшества: валюту для поездок за рубеж теперь будут продавать по рыночным ценам и не более 200 долларов в год на одного человека. Рыночная цена за 1 USD сегодня - 26,7 руб. Кошмар!.. Тихий ужас. "Жить стало лучше, жить стало веселей!" - сказал сегодня по телефону Аркаша Спичка.
Денег нет - гонорар за роман не платят.
12 апреля 1991 г.
Кевин по своей кредитной карточке (магнитной) может снять деньги, хранящиеся в банке на территории США. Мои деньги от издательства "Смарт", которое на левом берегу Невы, будут идти в мою сберкассу, которая на правом берегу, две недели, и возьмут за такую скорость около 400 рублей. Я узнавал.
Ольга стригла меня на кухне. На моих голых плечах выросли мохнатые эполеты.
Вечером мы ходили в Малый зал филармонии на "Амати-трио", из Бельгии.
Утром были с Ольгой в бассейне.
Этакая светская жизнь.
И только на следующий день, утром, я вспомнил, что 12 апреля - памятный для меня день. Весьма памятный. В тот день семь лет назад в Гатчине уже зеленела трава...
Сегодня был в доме Набоковых, на Герцена 47. Там теперь редакция газеты "Невское время". В комнате, где родился Владимир Владимирович Набоков, я вручал свою книгу "Игра по-крупному" Соболеву В.М., техническому редактору книги и корректору Сафоновой О.Н. Они теперь работают там
В комнате стоят компьютеры, факсы и из окон видны окна квартиры Ольгиных родителей - напротив. Я видел занавески на последнем четвертом этаже и корзинку с яйцами между окнами.
Соболев провел меня по дому. Показал стенной сейф, к которому швейцар Набоковых - Устин повел матросиков и рабочих - экспроприировать барские драгоценности.
1-й этаж - владения Набокова-старшего: деревянные панели и плафоны на потолке бывшей библиотеки, "боксовый" зал со скрипучим паркетом... Там комитет по печати и полиграфии Ленгорисполкома. Кабинет Соболева - в спальне гувернантки. Витражи на лестнице целы, с клеймом изготовителя: "... Рига". Славные витражи. И дом славный.
Таинственность и возвышенность живут в его огромных комнатах. И маленькая винтовая лестница в углу дома - со стороны Исаакиевской площади. А во дворе каретник, где стоял один из первых в России автомобиль, принадлежащий семье. Что там теперь - и говорить не хочется...
25 апреля 1991г.
Несколько дней назад случился затяжной снегопад.
Деревья под моим окном стояли залепленные снегом, а снег все падал и падал. Сидишь за машинкой - а за окном медленно, по-зимнему падает снег. Несколько дней шел снег и навалило по колено. И сейчас, через неделю, еще лежит во дворах и темных углах.
26 апреля 1991.
Сегодня приснилось, что я разговариваю со Сталиным. Показываю ему какую-то книгу, листаю ее. Что-то обещаю для него сделать. И страх с примесью почтения. Знал ли я во сне, что Сталин умер? Вероятно, знал. Но велик гипноз титанической личности, великого тирана - и я не позволил себе вольностей.
Потом снились поезда, неисправные телефоны-автоматы, спешка, бег, 2-я Советская, известие о чьей-то смерти, гости...
А вчера в поликлинике одна пожилая женщина говорила: "Ленин - святой. Вы потом поймете это. Да, Ленин - святой..." И сидела она в очереди не к психиатру, а к хирургу.
27 апреля 1991г.
Купили, наконец, на автомобильном рынке машину - "ваз -2105", за 24 тыс. 300 руб. Довесок в триста рублей - это комиссионные.
Голубая машина в обмен на мою зеленого цвета книгу. Гонорар пришел на сберкнижку в пятницу, а в субботу поехали и купили. Никаких особенных чувств не испытал, кроме ощущения новых хлопот.
28 апреля 91.
Сегодня выдалось время, и я бродил по своему старому району. Тихий воскресный день, солнце за светлыми облаками, нет машин, почти нет прохожих, и я прошелся мимо своей 165 школы (бывш. 1-й Гимназии), прошелся по Кирилловской улице и дальше - тем маршрутом, которым два года (9-й и 10-й кл.) спешил на занятия. Школа наша стоит с заколоченными окнами - ремонт. И многие дома рядом ждут оживления - старые дома. С трудом узнавал былые места. Двадцать лет там не ходил, с выпускного вечера. И вечер вспомнил, и Надю Шипилову, и ребят, и девчонок. А вот ощущение от первого поцелуя вспомнить не мог. Помню, как стояли в ее парадной и неумело пытались целоваться - и все.
Я показывал тестю машину, которую временно поставил на его стоянку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
И сижу около своей повести - не знаю, что с нею делать. Переделать в рассказ? Героя заменить или манеру повествования? Найти другую интонацию? Или просто сжечь?
И тягостные мысли о том, что последнее время я не пишу, а - занятый издательскими делами - лишь пописываю, не дают мне покоя.
Сорок один год уже.
Еду в московском метро, на выезде из тоннеля - надпись на бетонном заборе, огромными буквами: "Нет частной собственности!" Вот, думаю, блин, какие ортодоксы в столице водятся. Еще и на заборах пишут. Вдруг немного дальше, как продолжение лозунга: "Да здравствует нищета!" - тем же шрифтом.
В московских магазинах - пусто. Ужинал у Бабенки. Второй день - у Александрова Коли. Говорили. Коля вернулся из командировки с Курильских островов и Сахалина. Рассказывал, что олени, которым не хватает соли, пьют человеческую мочу и лижут желтый снег у палаток. Выходишь ночью пописать, а олени уже ждут - ловят парящую струю. Страшновато - рога почти упираются тебе в живот.
Коля сказал, что с Курилами ситуация, как с собакой на сене: и сам не гам, и другим не дам. Много японских построек, японская узкоколейка, японские паровозики и вагончики. Попадаешь, как в другой век. В вагончике пьют, курят, играют в карты, чуть ли не трахаются. Мат-перемат. Дерутся, орут, поют. Анархия сплошная. Не нужны нам острова - по всему видно. Но когда смотришь на карту - вот они, нашего цвета, наши рубежи на Востоке жалко.
31 марта 1991г.
Отложил, а может быть, вовсе забросил повесть о превращении мужчины в женщину. Не ложится она на душу.
Думаю о том, чтобы написать цикл рассказов - ироничных, грустных, веселых. И одним из главных персонажей будет Феликс.
1. Как Ф. был судовладельцем.
2. Как мы с Ф. угнали тележку на Московском вокзале.
3. Как мы с Ф. ходили в ресторан. ("Нет-нет, я водку не пью. Только народный самогон")
4. Как мы ездили на рыбалку.
5. Феликс и генерал КГБ (ехал в багажнике, испытание газового пистолета и т.д.)
6. Как Ф. привезли на "козелке" с загадочными номерами: "00-01 МУД".
2 апреля 1991 г.
Эх! Цены повысили на все. В два раза примерно. А то и более. Мясо - 7 руб. Было 2. Карточки не отменили.
Развал Империи, похоже, близок.
Валютные новшества: валюту для поездок за рубеж теперь будут продавать по рыночным ценам и не более 200 долларов в год на одного человека. Рыночная цена за 1 USD сегодня - 26,7 руб. Кошмар!.. Тихий ужас. "Жить стало лучше, жить стало веселей!" - сказал сегодня по телефону Аркаша Спичка.
Денег нет - гонорар за роман не платят.
12 апреля 1991 г.
Кевин по своей кредитной карточке (магнитной) может снять деньги, хранящиеся в банке на территории США. Мои деньги от издательства "Смарт", которое на левом берегу Невы, будут идти в мою сберкассу, которая на правом берегу, две недели, и возьмут за такую скорость около 400 рублей. Я узнавал.
Ольга стригла меня на кухне. На моих голых плечах выросли мохнатые эполеты.
Вечером мы ходили в Малый зал филармонии на "Амати-трио", из Бельгии.
Утром были с Ольгой в бассейне.
Этакая светская жизнь.
И только на следующий день, утром, я вспомнил, что 12 апреля - памятный для меня день. Весьма памятный. В тот день семь лет назад в Гатчине уже зеленела трава...
Сегодня был в доме Набоковых, на Герцена 47. Там теперь редакция газеты "Невское время". В комнате, где родился Владимир Владимирович Набоков, я вручал свою книгу "Игра по-крупному" Соболеву В.М., техническому редактору книги и корректору Сафоновой О.Н. Они теперь работают там
В комнате стоят компьютеры, факсы и из окон видны окна квартиры Ольгиных родителей - напротив. Я видел занавески на последнем четвертом этаже и корзинку с яйцами между окнами.
Соболев провел меня по дому. Показал стенной сейф, к которому швейцар Набоковых - Устин повел матросиков и рабочих - экспроприировать барские драгоценности.
1-й этаж - владения Набокова-старшего: деревянные панели и плафоны на потолке бывшей библиотеки, "боксовый" зал со скрипучим паркетом... Там комитет по печати и полиграфии Ленгорисполкома. Кабинет Соболева - в спальне гувернантки. Витражи на лестнице целы, с клеймом изготовителя: "... Рига". Славные витражи. И дом славный.
Таинственность и возвышенность живут в его огромных комнатах. И маленькая винтовая лестница в углу дома - со стороны Исаакиевской площади. А во дворе каретник, где стоял один из первых в России автомобиль, принадлежащий семье. Что там теперь - и говорить не хочется...
25 апреля 1991г.
Несколько дней назад случился затяжной снегопад.
Деревья под моим окном стояли залепленные снегом, а снег все падал и падал. Сидишь за машинкой - а за окном медленно, по-зимнему падает снег. Несколько дней шел снег и навалило по колено. И сейчас, через неделю, еще лежит во дворах и темных углах.
26 апреля 1991.
Сегодня приснилось, что я разговариваю со Сталиным. Показываю ему какую-то книгу, листаю ее. Что-то обещаю для него сделать. И страх с примесью почтения. Знал ли я во сне, что Сталин умер? Вероятно, знал. Но велик гипноз титанической личности, великого тирана - и я не позволил себе вольностей.
Потом снились поезда, неисправные телефоны-автоматы, спешка, бег, 2-я Советская, известие о чьей-то смерти, гости...
А вчера в поликлинике одна пожилая женщина говорила: "Ленин - святой. Вы потом поймете это. Да, Ленин - святой..." И сидела она в очереди не к психиатру, а к хирургу.
27 апреля 1991г.
Купили, наконец, на автомобильном рынке машину - "ваз -2105", за 24 тыс. 300 руб. Довесок в триста рублей - это комиссионные.
Голубая машина в обмен на мою зеленого цвета книгу. Гонорар пришел на сберкнижку в пятницу, а в субботу поехали и купили. Никаких особенных чувств не испытал, кроме ощущения новых хлопот.
28 апреля 91.
Сегодня выдалось время, и я бродил по своему старому району. Тихий воскресный день, солнце за светлыми облаками, нет машин, почти нет прохожих, и я прошелся мимо своей 165 школы (бывш. 1-й Гимназии), прошелся по Кирилловской улице и дальше - тем маршрутом, которым два года (9-й и 10-й кл.) спешил на занятия. Школа наша стоит с заколоченными окнами - ремонт. И многие дома рядом ждут оживления - старые дома. С трудом узнавал былые места. Двадцать лет там не ходил, с выпускного вечера. И вечер вспомнил, и Надю Шипилову, и ребят, и девчонок. А вот ощущение от первого поцелуя вспомнить не мог. Помню, как стояли в ее парадной и неумело пытались целоваться - и все.
Я показывал тестю машину, которую временно поставил на его стоянку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109