Теперь понятно?
Федя-Вася наконец очнулся.
– Понятно, но не все. Ответьте мне, гражданка Маёшкина, на такие вопросы: зачем тут лампа? как вытек керосин, если она завернута? кто видел того кота и когда?
– Я же говорю, сама видала. Мы с помощницей, с; вашей старшей дочерью Аллой, внесли флягу из-под сепаратора, и я пошла за марлей, чтобы плотнее закрыть крышку. А он в это время и заявился. Большой, полосатый. Дверь открываю, а он – прыг между ног и деру. А без лампы нельзя, везде держут, не я одна. Вдруг свет погаснет. Сколько уж раз выключали во время работы. И насчет головки не вру. Лампа старая, резьба у ней плохая, головка чуть держится.
Клавка всегда была красивой, а сейчас, в белом-то халате, в модных туфлях, в капроне, глаз не отведешь. И вид огорченный, грустный – так ей жалко совхозных сливок, что успокоить хочется, пожалеть. Ведь и Алка была свидетелем, чего же еще!
Федя-Вася записал показания, Клавка расписалась, вежливо поблагодарила и проводила, показав ему вслед язык. Если бы Федя-Вася видел этот ее прежний длинный, как у собаки в жару, язык, он не поверил бы ни одному ее слову и подумал бы, что у Клавки прорезался талант лицедейки и она стала еще хуже, чем была продавцом. Но экс-участковый не видел ни опасного ее языка, ни торжествующего лица, от души радовался исправлению непутевой бабы и думал, что Митя Соловей настоящий молодец, а мерзавцу Титкову и его коту придется отвечать по всей строгости. Если в древние времена судили разных скотов, то и в нынешние полосатому Адаму не отвертеться. Запросто хвост отрубят, а то и повесят. Шкура у него красивая, большая, шапку можно сшить. А Титкова надо хорошенько оштрафовать, чтобы другим неповадно было, чтобы глядели за своим домашним скотом и не чинили родной Хмелевке никакого урону.
VI
За первые два дня, пока Федя-Вася проводил дознание, его объявления развеселили всю Хмелевку и сделали имя кота и его хозяина самыми популярными. О них говорили в магазинах, в столовой, в пельменной, в забегаловке «Голубой Дунай», на хитром базаре неподалеку от автобусной остановки, на самой этой остановке и в автобусах, на водной станции, на пристани, на местных теплоходах, в мастерских «Сельхозтехники», в совхозной конторе, в отделении Госбанка, в Доме культуры и у кассы кинотеатра, в коммунальной бане, в пром– и пищекомбинатах, во всех районных учреждениях. Иван Никитич Балагуров, секретарь райкома партии, смеялся особенно весело, а потом позвонил Огольцову, районному прокурору.
– Послушай, Огольцов, ты знаешь, что на Новой Стройке собираются судить кота? – И опять залился так, что розовая бритая голова покрылась испариной.
– Слышал, – ответил тот. – Думаю, ничего серьезного, пенсионеры развлекаются.
– Значит, выступать на этом процессе не будешь?
– Зачем? Там же товарищеский суд.
– В порядке надзора.
– Для этого есть общественные советы по работе товарищеских судов, исполкомы – поселковый и районный.
– Значит, устраняешься, на райсовет валишь?
– Но это же их дело, Иван Никитич! Есть Указ Президиума Верховного Совета РСФСР, есть соответствующее Положение о товарищеских судах…
– Ладно, трудись. – И Балагуров перезвонил председателю райсовета Межову, который тоже не отличался веселостью, но все же чувствовал и ценил юмор.
– По-моему, это должно быть забавно, – ответил Межов. – Там Юрьевна в секретарях, надо ее спросить. Или Мытарина.
– Ну-у! – – возрадовался Балагуров. – Неужто и Мытарин подключился?
– Говорят, он у них каким-то консультантом.
– Теперь понятно, почему такая каша заварилась. Только бы не пересолил он там. Кто у них председатель, не знаешь?
– Взаимнообоюднов.
– ?
– Да Митя Соловей, или забыли?
– Нуу! Вот, поди, заливается и регламента не соблюдает. Так? Нет?
– Да, позаседать он любит.
– А наши газетчики как?
– По-моему, они не знают. Я сегодня встречался с Колокольцевым, он разослал своих сотрудников по району – готовность к сенокосу проверяют, – и ничего такого о суде он даже не намекнул.
– Вот это да: вся Хмелевка знает, газетчики не знают! У них же Мухин с Комаровским давно в фельетонисты лезут, они-то куда глядят?
– Не знаю. Возможно, посчитали это дело пустым, зряшным.
– Может, они и правы. Пускай пенсионеры повеселятся. Чем бы дитя ни тешилось…
И они перешли к серьезным текущим делам. А Федя-Вася, досрочно закончив дознание, на третий день решил посмотреть свой ящик для жалоб и тут обнаружил, что допустил непростительную ошибку: сбил ящик наглухо, без дверки. Пришлось его снимать, нести домой, отрывать крышку. Занимаясь этим, он подумал, что главное в любом деле не только добросовестность и качество, но еще и предусмотрительность. Почему? А потому: вперед глядеть надо. Ящик сбит прочно и так, чтобы никакой длинноволосый охламон, шутки ради, не мог его открыть. И вот теперь мучайся, если не подумал, что самому-то тоже открывать надо.
С большим трудом, но крышку Федя-Вася все же отодрал, хоть и расколол ее, придется делать новую. Правда, старался не зря – ящик был полон разнообразных документов: жалоб, заявлений, докладных, писем, записок и просто бумажек, свернутых как попало, без понятия.
Федя-Вася рассортировал их по жанрам – заявления к заявлениям, жалобы к жалобам и так дальше, а потом включил утюг и аккуратно, через газету, стал разглаживать. Потом, надев очки, принялся читать.
Были тут и зубоскальные письма и записки, которые он откладывал как не стоящие внимания, но было много жалоб и заявлений, требующих обстоятельного разбора. Например, в одном заявлении говорилось, что кошки виноваты в антисанитарном состоянии, где таковое имеется. Хмелевка – поселок красивый, зеленый, но кое-где много мух. Факт? Факт. А где причина? Если подумать, то причина найдется. Мухи от чего? От крошек. Крошки от чего? От мышей. Мыши от чего? Коты не ловят. А также кошки. Почему не ловят? Колбасу жрут потому что. Сметану. Сало. Кур из столовой для трудящихся. Факты же, куда от них денешься! Надо с ними разобраться? Надо. Вот суд и разберет.
Были здесь и жалобы непонятные, но серьезные, от которых не отмахнешься. Например, свекровь и сноха Одноуховы просили разобраться насчет квартиры, потому что вместе жить не могут, нужна отдельная комната или однокомнатная квартира для свекрови, сколько же можно писать и жаловаться, сил нет.
Шофер Виктор Шатунов сообщал, что ГАИ лишило его водительских прав, хотя он не виноват, потому что аварийная ситуация создалась не по его вине, а он расплачивается. И за ремонт грузовика плати, и за сломанную липку, и права отняли, слесарем вкалывать приходится.,
Федя-Вася знал Витяя Шатунова как облупленного, но жалоба есть документ, а документ должен быть в деле. К тому же Витяй действительно ходил две недели без прав, и все знали, что он врезался на Новой Стройке в десятилетнюю липу и сломал ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Федя-Вася наконец очнулся.
– Понятно, но не все. Ответьте мне, гражданка Маёшкина, на такие вопросы: зачем тут лампа? как вытек керосин, если она завернута? кто видел того кота и когда?
– Я же говорю, сама видала. Мы с помощницей, с; вашей старшей дочерью Аллой, внесли флягу из-под сепаратора, и я пошла за марлей, чтобы плотнее закрыть крышку. А он в это время и заявился. Большой, полосатый. Дверь открываю, а он – прыг между ног и деру. А без лампы нельзя, везде держут, не я одна. Вдруг свет погаснет. Сколько уж раз выключали во время работы. И насчет головки не вру. Лампа старая, резьба у ней плохая, головка чуть держится.
Клавка всегда была красивой, а сейчас, в белом-то халате, в модных туфлях, в капроне, глаз не отведешь. И вид огорченный, грустный – так ей жалко совхозных сливок, что успокоить хочется, пожалеть. Ведь и Алка была свидетелем, чего же еще!
Федя-Вася записал показания, Клавка расписалась, вежливо поблагодарила и проводила, показав ему вслед язык. Если бы Федя-Вася видел этот ее прежний длинный, как у собаки в жару, язык, он не поверил бы ни одному ее слову и подумал бы, что у Клавки прорезался талант лицедейки и она стала еще хуже, чем была продавцом. Но экс-участковый не видел ни опасного ее языка, ни торжествующего лица, от души радовался исправлению непутевой бабы и думал, что Митя Соловей настоящий молодец, а мерзавцу Титкову и его коту придется отвечать по всей строгости. Если в древние времена судили разных скотов, то и в нынешние полосатому Адаму не отвертеться. Запросто хвост отрубят, а то и повесят. Шкура у него красивая, большая, шапку можно сшить. А Титкова надо хорошенько оштрафовать, чтобы другим неповадно было, чтобы глядели за своим домашним скотом и не чинили родной Хмелевке никакого урону.
VI
За первые два дня, пока Федя-Вася проводил дознание, его объявления развеселили всю Хмелевку и сделали имя кота и его хозяина самыми популярными. О них говорили в магазинах, в столовой, в пельменной, в забегаловке «Голубой Дунай», на хитром базаре неподалеку от автобусной остановки, на самой этой остановке и в автобусах, на водной станции, на пристани, на местных теплоходах, в мастерских «Сельхозтехники», в совхозной конторе, в отделении Госбанка, в Доме культуры и у кассы кинотеатра, в коммунальной бане, в пром– и пищекомбинатах, во всех районных учреждениях. Иван Никитич Балагуров, секретарь райкома партии, смеялся особенно весело, а потом позвонил Огольцову, районному прокурору.
– Послушай, Огольцов, ты знаешь, что на Новой Стройке собираются судить кота? – И опять залился так, что розовая бритая голова покрылась испариной.
– Слышал, – ответил тот. – Думаю, ничего серьезного, пенсионеры развлекаются.
– Значит, выступать на этом процессе не будешь?
– Зачем? Там же товарищеский суд.
– В порядке надзора.
– Для этого есть общественные советы по работе товарищеских судов, исполкомы – поселковый и районный.
– Значит, устраняешься, на райсовет валишь?
– Но это же их дело, Иван Никитич! Есть Указ Президиума Верховного Совета РСФСР, есть соответствующее Положение о товарищеских судах…
– Ладно, трудись. – И Балагуров перезвонил председателю райсовета Межову, который тоже не отличался веселостью, но все же чувствовал и ценил юмор.
– По-моему, это должно быть забавно, – ответил Межов. – Там Юрьевна в секретарях, надо ее спросить. Или Мытарина.
– Ну-у! – – возрадовался Балагуров. – Неужто и Мытарин подключился?
– Говорят, он у них каким-то консультантом.
– Теперь понятно, почему такая каша заварилась. Только бы не пересолил он там. Кто у них председатель, не знаешь?
– Взаимнообоюднов.
– ?
– Да Митя Соловей, или забыли?
– Нуу! Вот, поди, заливается и регламента не соблюдает. Так? Нет?
– Да, позаседать он любит.
– А наши газетчики как?
– По-моему, они не знают. Я сегодня встречался с Колокольцевым, он разослал своих сотрудников по району – готовность к сенокосу проверяют, – и ничего такого о суде он даже не намекнул.
– Вот это да: вся Хмелевка знает, газетчики не знают! У них же Мухин с Комаровским давно в фельетонисты лезут, они-то куда глядят?
– Не знаю. Возможно, посчитали это дело пустым, зряшным.
– Может, они и правы. Пускай пенсионеры повеселятся. Чем бы дитя ни тешилось…
И они перешли к серьезным текущим делам. А Федя-Вася, досрочно закончив дознание, на третий день решил посмотреть свой ящик для жалоб и тут обнаружил, что допустил непростительную ошибку: сбил ящик наглухо, без дверки. Пришлось его снимать, нести домой, отрывать крышку. Занимаясь этим, он подумал, что главное в любом деле не только добросовестность и качество, но еще и предусмотрительность. Почему? А потому: вперед глядеть надо. Ящик сбит прочно и так, чтобы никакой длинноволосый охламон, шутки ради, не мог его открыть. И вот теперь мучайся, если не подумал, что самому-то тоже открывать надо.
С большим трудом, но крышку Федя-Вася все же отодрал, хоть и расколол ее, придется делать новую. Правда, старался не зря – ящик был полон разнообразных документов: жалоб, заявлений, докладных, писем, записок и просто бумажек, свернутых как попало, без понятия.
Федя-Вася рассортировал их по жанрам – заявления к заявлениям, жалобы к жалобам и так дальше, а потом включил утюг и аккуратно, через газету, стал разглаживать. Потом, надев очки, принялся читать.
Были тут и зубоскальные письма и записки, которые он откладывал как не стоящие внимания, но было много жалоб и заявлений, требующих обстоятельного разбора. Например, в одном заявлении говорилось, что кошки виноваты в антисанитарном состоянии, где таковое имеется. Хмелевка – поселок красивый, зеленый, но кое-где много мух. Факт? Факт. А где причина? Если подумать, то причина найдется. Мухи от чего? От крошек. Крошки от чего? От мышей. Мыши от чего? Коты не ловят. А также кошки. Почему не ловят? Колбасу жрут потому что. Сметану. Сало. Кур из столовой для трудящихся. Факты же, куда от них денешься! Надо с ними разобраться? Надо. Вот суд и разберет.
Были здесь и жалобы непонятные, но серьезные, от которых не отмахнешься. Например, свекровь и сноха Одноуховы просили разобраться насчет квартиры, потому что вместе жить не могут, нужна отдельная комната или однокомнатная квартира для свекрови, сколько же можно писать и жаловаться, сил нет.
Шофер Виктор Шатунов сообщал, что ГАИ лишило его водительских прав, хотя он не виноват, потому что аварийная ситуация создалась не по его вине, а он расплачивается. И за ремонт грузовика плати, и за сломанную липку, и права отняли, слесарем вкалывать приходится.,
Федя-Вася знал Витяя Шатунова как облупленного, но жалоба есть документ, а документ должен быть в деле. К тому же Витяй действительно ходил две недели без прав, и все знали, что он врезался на Новой Стройке в десятилетнюю липу и сломал ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98