В первой же секции с обувью мне показалось, что джинсы как-то на мне болтаются или, что вероятнее, я как-то свободно болтаюсь в них. Кроме того, никакой обуви, окромя балеток или кроссовок, портки не терпели. Между нами говоря, снабдить балетками меня можно только в гроб, потому как эту розовую дрянь с ленточками я на дух не переношу. Поэтому я расстроилась и поперла искать кроссовки, попутно поддерживая штаны руками. В «Адидасе» мир рухнул во второй раз. Конечно же подходящих кроссовок найдено не было. Зато было найдено зеркало с отражающейся в нем огромной медвежьей жопой в джинсе.
– Чье это? – ужаснулась я.
– Твое, – ехидно ответствовал супруг. – Говорил, не покупай.
– Откуда? – еще более ужаснулась я.
– Так пятидесятый размер, наверное, – еще более ехидно ответил он.
– Так она говорила «спортивно», – взвыла я.
– Ну да, спортсмены, они все свободненькое любят, – продолжал измываться муж. – Хочешь я тебе ремень куплю?
С покупкой ремня медведь-парашютист преобразовался в медведя-штангиста. Если до этого портки просто болтались на заднице, то затянутые, они стали пузыриться.
– Не переживай. Так многие ходят. Малолетки, например. И пограничники, – старался Дима. – А еще у нас перед подъездом школьники собираются, так вот они все поголовно…
На этом месте я заплакала. Печальная катечкинская судьбина, предрекающая встречу ДР в позорных парашютных брюках для учащихся ПТУ, вырисовалась как нельзя более отчетливо.
– Что же теперь делать? – всхлипывала я. – Ведь столько денег заплатили…
– Ну, я могу их вернуть… Если хочешь, конечно… А потом что-нибудь другое себе купишь…
Не заподозрив подвоха, я немедленно согласилась.
В данный момент, прокручивая ситуацию за чашкой кофею, я прихожу к выводу, что со стороны Димы партия была разыграна чисто. То, что меня самым жестоким образом кинули, я поняла только к вечеру вчерашнего дня. По факту содеянного, так сказать.
Итак, по порядку.
Согласившись на возврат шмотья в магазин, я отправилась к маме, дабы переодеться. До родственницы я доехала в самом приятном расположении духа: во-первых, я буду избавлена от противных штаников и от созерцания их возврата, а во-вторых, у меня опять появятся деньги. Моей наивности хватило на то, чтобы быстренько переодеться, сложить все шмотки и чеки в фирменный пакет и, пожелав супругу скорейшего возвращения, плюхнуться перед ящиком.
Дергаться я начала только через час, когда супруг не позвонил. Подождав еще чуть-чуть для верности, я набрала номер сама.
– Что, брать назад не хотят? – печально поинтересовалась я у Дементия.
– Да хотят, просто денег на кассе нет, – ответил мне он. – Я тут чуть-чуть погуляю, чтобы они что-нибудь продали, заберу деньги и вернусь.
Успокоенная, я положила трубку. Когда «чуть-чуть погуляю» перевалило за два часа, я набрала номер снова.
– Слушай, а может, ты просто тряпки им оставишь, а за деньгами приедешь в другой день? – поинтересовалась я. – Чего тебе гулять-то?
– Да нет, Катечкина, я лучше сегодня деньги заберу. Так вернее.
Подивившись такой мужниной сознательности, я пожала плечами и опять уткнулась в телевидение. День катился к вечеру, а вечер – к ночи. Телефонный звонок раздался в тот момент, когда я завершала чтение книги «Чудесное избавление от опухолей». Оторвавшись от главы «Рак прямой кишки» я сняла трубку.
Вопрос, заданный сюпругом, мог означать только две вещи:
1. Стукнул машину.
2. Просрал деньги.
Поэтому, когда я услышала лизоблюдское «Катечкина, ты ведь меня не убьешь?», я сразу же ответила: «Убью. Машина цела?»
– Цела, – вздохнул супруг.
«Прощевайте мои парашютные портки, моя новая курточка и мое хорошее настроение», – подумала я, а у мужа спросила:
– Что ты купил?
– Телефон, – радостно сообщил супруг. – Очень хороший.
– А я как же?
– Ну, я тебе старый отдам, – заверил меня муж.
– Спасибо, – мрачно ответила я и положила трубку.
Что имеем на выходе? Старой мобилой (заметьте, моей)
поживилась мама. Кое-кто теперь не только с новой машиной, но и с новым телефонным аппаратом. А кое-кто без порток, курточки и перспектив.
Ушла изобретать трехлинейку Мосина.
Про ребенка
1 июня, когда Детство празднует день своей защиты, Родительство отсиживается на кухне, закрытое на школьную линейку за 5.50. Родительство курит, смахивает пепел в форточку и Прислушивается. Такая ужу него родительская участь – Прислушиваться, Принюхиваться и Присматриваться.
У Родительства есть всего четыре минуты для того, чтобы получить свою дозу никотина: четырех минут вполне достаточно для того, чтобы уронить полку в прихожей, засунуть содержимое оной в унитаз и, сломав школьную линейку за 5.50, ворваться в святая святых. Впрочем, опытным путем установлено, что за четыре минуты можно накуриться, зажевать сырую сосиску и даже поставить чайник для кофе, которое никогда не будет выпито. Поэтому Родительство радуется, хихикает и даже строит планы на будущее.
Жизнь с приставкой «при» – чрезвычайно утомительна, и каждый ее день полон открытий. Например, самостоятельно открытие кухни чуть не закончилось для нас бедой. Сладко спящее Родительство не услышало, как поворачиваются замки, и прибежало только на грохот.
Как вы думаете, что чувствовало Родительство, вытаскивая из пятки кусок пепельницы? Безусловно, радовалось. Во-первых, из Детства ничего вытаскивать не пришлось, а во-вторых, полет навигатора «восьмой – первый привет – Чертаново!» не удался.
Может быть, вы предполагаете, что Детство кто-то выдрал? Ни фига. Зато вот Родительству пять дней ласкали мозг на тему «недогляда, недосмотра и общего недоразвития».
Родительство плевалось, отбрехивалось и пило валокордин.
– Это ничего, что ты устаешь. Вырастет, помогать тебе будет, – фантазировала мама в курилке. – Ты еще мои слова как-нибудь вспомнишь.
«Как-нибудь» вспомнилось прямо сегодня. Получасом ранее. Как раз когда мне позвонила очередная фантазерка и я ускакала на кухню, оставив гору чистого белья на кровати.
Раскладывающее белье Детство расстаралось: чуть-чуть в обувную полку, немного в кошачий домик, капельку на диван, немножко на повторный раунд в санузел и кое-что на себя.
Ругала?
Нет. Во-первых, не педагогично. А во-вторых, как можно злиться на человека со штанами на голове?
Из ящика с наволочками ехидно склабилась ароматная папина тапочка. Подцепив жемчужину пальцами, с удивлением обнаружила, что подошву старательно вылизали. Вздохнула и отправилась искать гурмана.
– А это все потому, что ты дома сидишь. Ты бы сходила, что ли, погуляла, – учит свекровь. – Ему гулять нужно, общаться.
Общаемся вторую неделю. На третьей меня, наверное, увезут в дурку. Местное Родительство – как выставка мраморных бюстов в кладбищенской конторе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51