Она подняла лук упавшей амазонки и приладила стрелу, но рукам ее недостало силы, чтобы натянуть тетиву. Она уронила оружие и упала у подножия дерева. Ее одурманенные, полные страдания глаза больше ничего не узнавали.
Некоторые амазонки лежали на земле. Другие пытались отступать, петляя меж лип, таща за собой подруг, пошатываясь и шлепая себя ладонями по ранам. Локсо помогала ошеломленной вялой Гебе покинуть круг. Со стороны медведей опасность не грозила. Ортан, один из близнецов, порвал цепь Ориона, и оба зверя вразвалочку подались в лес с величавым безразличием к пошлой людской свалке позади них. Мирмидонцы скользили по лесу: бронзовые, неправдоподобно юные, напоминавшие детские грезы о доблести, в которых вражеские стрелы летят мимо, а с силой пущенные копья обращаются против метнувших. Птицы голосили в кронах деревьев: ласточка и голубка, дятел, сова и галка, бесчисленные лесные голоса славили победителей, которые одержали справедливую победу над амазонками, этими незваными гостями в лесу, этими бессердечными охотницами. Когда-то, неужели только вчера, я любила иззубренный камень и вечнозеленый дуб, из которого было мое копье; любила суровость и жестокость леса, но не его беззащитность, волка, но не оленя.
Я покрепче ухватилась за руку Тихона.
– Болит?
– Немного, – признался он.
Не замедляя шага, Лордон наклонился и поднял брата на руки.
– Домой, – сказал он. – Я сварю для тебя листья мяты в молоке тли. Помнишь, наша матушка считала это лучшим снадобьем? – И порывисто прижался щекой к волосам брата, запачкавшись кровью. И я поняла, что мужчины могут быть мужественны и в нежности.
– А как насчет листьев бергамота? – спросила я, не очень уверенная, вправе ли встревать в разговор братьев, и все еще в ужасе при мысли о молоке большого зеленого насекомого, которого видела в грибной пещере. – Если их смешать с медом, они возвращают силы.
– Мята, бергамот, мед и молоко, – радостно произнес Тихон. – Думаю, со мной потребуется возиться несколько дней.
Когда Лордон устал от своей ноши, Конисал и Ортан по очереди сменили его. Даже Келес вызвался нести брата.
– А кто же понесет тебя? – рассмеялся Тихон.
– Я оказался достаточно большим, чтобы застрелить трех амазонок, – огрызнулся мальчик. Его братья, как я узнала, не намеревались втягивать его в бой. Он последовал за ними от муравейника и бился с отвагой опытного воина.
– И ты порвал мою цепь. Ни у кого нет сомнений в твоей храбрости. Весь вопрос в размерах.
– Ладно, – заметил Келес, – если Дафна будет нам стряпать, я уж точно быстро вырасту.
Стряпать, еще чего! Я только и могла, что сварить оленье бедро. А что до овощей, подливок, хлеба…
– Лордон, как ты узнал, что Тихон попался? – торопливо спросила я.
– Мы увидели с берега вашу лодку и Тихона в ней. Поскольку у нас недостаточно сил, чтобы напасть на лагерь, мы ждали, пока вы соберетесь в круг. Мы послали вперед медведицу, чтобы отвлекла амазонок. Однако посреди леса она вдруг уперлась. Не иначе, как ее испугал запах Ориона. Нам пришлось ее уговаривать, обещать ей мед. Поэтому Тихон и был ранен прежде, чем она появилась. – Лордон помедлил. – Не стоит беспокоиться о твоих подругах, Дафна. Мы смачиваем стрелы муравьиной кислотой. Она обжигает и вызывает оцепенение, но не смертельна.
– У вас были все причины истребить нас.
– Если бы вы убили Тихона, не уцелели бы, – заметил он. – Но случилось так, что мы успели вовремя… Мы пытались вас понять. Вы во многом похожи на нас, если разобраться. У вас нет мужчин. У нас нет женщин. Это иногда делает раздражительными, не только вас, но и нас тоже.
– А что если они явятся следом к вашему муравейнику?
– Мы уже изменили вход. Старый завален камнями.
– Как вы можете доверять мне, Лордон? Ведь я виновата в том, что Тихон угодил в руки амазонок.
Он не настаивал, чтобы я объясняла подробнее.
– Амазонки больше не твой народ. И мы это знаем, Дафна.
– Нет, они не мой народ.
– Тебе будет их не хватать?
– Я буду скучать по Локсо. Но не по остальным. Хотя наша жизнь казалась временами такой славной. Полной свободы и отваги.
– Есть и другие добродетели, помимо отваги.
– Мне придется им научиться.
– А ты с ними уже знакома, – сказал Тихон. А я-то думала, будто он спит на руках Ортана. Он поднял голову и коснулся моей щеки, легко, точно упавший с дерева лист.
Я любила его. Я бы умерла за него. Но великая печаль о том, что я утратила, и о том, что мне еще предстоит утратить, шевельнулась во мне, точно серый мотылек осени. Я ощутила его крылья и холодную снежную пыль…
Глава 5
АФРОДИТА
Прошла неделя после разгрома амазонок.
– После того, как поедим, – сказал Тихон, – я дам тебе сокровище.
– В городе считают, будто это груды золота, – заметил Ортан, точно маленький мальчик, у которого есть какая-то тайна. – Но это не так.
– И это не холмы из жемчуга, – добавил его близнец Конисал, дергая пальцами жалкую растительность на подбородке, словно упрашивал ее поскорее превратиться в настоящую бороду.
– Оно принадлежало нашей матери, – объяснил Лордон. Его печальные янтарные глаза казались слишком старыми для его лица. Из всех братьев только Лордон видел нападение пиратов. Спрятавшись на краю пляжа, он наблюдал, беспомощный, как уводили его мать. Он хотел подбежать к ней. Она заметила его и покачала головой: возвращайся к своим братьям.
– До того, как оно досталось ей, один мирмидонец нашел его в пещере у моря. Мы думаем, египтяне спрятали его там, а потом не вернулись.
Мы сидели на трехногих табуретах за столом из дуба и липы, и ели. В открытый дверной проем я видела огоньки в очаге и вдыхала запахи кухни во всем их изобилии. Келес обносил нас глиняными блюдами: жаркое из черных грибов, разрезанных на кусочки, которые удобно брать пальцами; медовые лепешки, усеянные зернышками мака; анчоусы, сдобренные похожей на морковь сильфией; угри и устрицы, каштаны и аметистовый виноград. Мы говорили о разном. О ребрах Тихона, помятых, но не сломанных, о поражении амазонок, о не вернувшейся из лесу одноглазой медведице. Но слово «сокровище» постоянно слетало с их губ и звенело в воздухе, точно сияющее имя бога. Сокровище, не имеющее цены… Самую его природу я не могла представить. Я уважала братьев за сдержанность. Повозка из кованой бронзы или обычные камешки, собранные на пляже, могли бы красноречиво сказать о любви Тихона. Похоже, сокровище станет его брачным даром. И, приняв этот дар, я приму Тихона как мужа.
Я любила его. Я видела, что ему нужна женщина, в которой, как в зеркале, отражалась бы его доблесть. Но с серых крылышек все еще сыпалась снежная пыль.
Я вдоволь пила молоко тли, смешанное с вином: чтобы утопить серого мотылька. Я говорила, пока мой голос не отскакивал эхом от темной крыши, и не начинало казаться, будто кто-то чужой орет на меня, точно городская женщина на рынке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Некоторые амазонки лежали на земле. Другие пытались отступать, петляя меж лип, таща за собой подруг, пошатываясь и шлепая себя ладонями по ранам. Локсо помогала ошеломленной вялой Гебе покинуть круг. Со стороны медведей опасность не грозила. Ортан, один из близнецов, порвал цепь Ориона, и оба зверя вразвалочку подались в лес с величавым безразличием к пошлой людской свалке позади них. Мирмидонцы скользили по лесу: бронзовые, неправдоподобно юные, напоминавшие детские грезы о доблести, в которых вражеские стрелы летят мимо, а с силой пущенные копья обращаются против метнувших. Птицы голосили в кронах деревьев: ласточка и голубка, дятел, сова и галка, бесчисленные лесные голоса славили победителей, которые одержали справедливую победу над амазонками, этими незваными гостями в лесу, этими бессердечными охотницами. Когда-то, неужели только вчера, я любила иззубренный камень и вечнозеленый дуб, из которого было мое копье; любила суровость и жестокость леса, но не его беззащитность, волка, но не оленя.
Я покрепче ухватилась за руку Тихона.
– Болит?
– Немного, – признался он.
Не замедляя шага, Лордон наклонился и поднял брата на руки.
– Домой, – сказал он. – Я сварю для тебя листья мяты в молоке тли. Помнишь, наша матушка считала это лучшим снадобьем? – И порывисто прижался щекой к волосам брата, запачкавшись кровью. И я поняла, что мужчины могут быть мужественны и в нежности.
– А как насчет листьев бергамота? – спросила я, не очень уверенная, вправе ли встревать в разговор братьев, и все еще в ужасе при мысли о молоке большого зеленого насекомого, которого видела в грибной пещере. – Если их смешать с медом, они возвращают силы.
– Мята, бергамот, мед и молоко, – радостно произнес Тихон. – Думаю, со мной потребуется возиться несколько дней.
Когда Лордон устал от своей ноши, Конисал и Ортан по очереди сменили его. Даже Келес вызвался нести брата.
– А кто же понесет тебя? – рассмеялся Тихон.
– Я оказался достаточно большим, чтобы застрелить трех амазонок, – огрызнулся мальчик. Его братья, как я узнала, не намеревались втягивать его в бой. Он последовал за ними от муравейника и бился с отвагой опытного воина.
– И ты порвал мою цепь. Ни у кого нет сомнений в твоей храбрости. Весь вопрос в размерах.
– Ладно, – заметил Келес, – если Дафна будет нам стряпать, я уж точно быстро вырасту.
Стряпать, еще чего! Я только и могла, что сварить оленье бедро. А что до овощей, подливок, хлеба…
– Лордон, как ты узнал, что Тихон попался? – торопливо спросила я.
– Мы увидели с берега вашу лодку и Тихона в ней. Поскольку у нас недостаточно сил, чтобы напасть на лагерь, мы ждали, пока вы соберетесь в круг. Мы послали вперед медведицу, чтобы отвлекла амазонок. Однако посреди леса она вдруг уперлась. Не иначе, как ее испугал запах Ориона. Нам пришлось ее уговаривать, обещать ей мед. Поэтому Тихон и был ранен прежде, чем она появилась. – Лордон помедлил. – Не стоит беспокоиться о твоих подругах, Дафна. Мы смачиваем стрелы муравьиной кислотой. Она обжигает и вызывает оцепенение, но не смертельна.
– У вас были все причины истребить нас.
– Если бы вы убили Тихона, не уцелели бы, – заметил он. – Но случилось так, что мы успели вовремя… Мы пытались вас понять. Вы во многом похожи на нас, если разобраться. У вас нет мужчин. У нас нет женщин. Это иногда делает раздражительными, не только вас, но и нас тоже.
– А что если они явятся следом к вашему муравейнику?
– Мы уже изменили вход. Старый завален камнями.
– Как вы можете доверять мне, Лордон? Ведь я виновата в том, что Тихон угодил в руки амазонок.
Он не настаивал, чтобы я объясняла подробнее.
– Амазонки больше не твой народ. И мы это знаем, Дафна.
– Нет, они не мой народ.
– Тебе будет их не хватать?
– Я буду скучать по Локсо. Но не по остальным. Хотя наша жизнь казалась временами такой славной. Полной свободы и отваги.
– Есть и другие добродетели, помимо отваги.
– Мне придется им научиться.
– А ты с ними уже знакома, – сказал Тихон. А я-то думала, будто он спит на руках Ортана. Он поднял голову и коснулся моей щеки, легко, точно упавший с дерева лист.
Я любила его. Я бы умерла за него. Но великая печаль о том, что я утратила, и о том, что мне еще предстоит утратить, шевельнулась во мне, точно серый мотылек осени. Я ощутила его крылья и холодную снежную пыль…
Глава 5
АФРОДИТА
Прошла неделя после разгрома амазонок.
– После того, как поедим, – сказал Тихон, – я дам тебе сокровище.
– В городе считают, будто это груды золота, – заметил Ортан, точно маленький мальчик, у которого есть какая-то тайна. – Но это не так.
– И это не холмы из жемчуга, – добавил его близнец Конисал, дергая пальцами жалкую растительность на подбородке, словно упрашивал ее поскорее превратиться в настоящую бороду.
– Оно принадлежало нашей матери, – объяснил Лордон. Его печальные янтарные глаза казались слишком старыми для его лица. Из всех братьев только Лордон видел нападение пиратов. Спрятавшись на краю пляжа, он наблюдал, беспомощный, как уводили его мать. Он хотел подбежать к ней. Она заметила его и покачала головой: возвращайся к своим братьям.
– До того, как оно досталось ей, один мирмидонец нашел его в пещере у моря. Мы думаем, египтяне спрятали его там, а потом не вернулись.
Мы сидели на трехногих табуретах за столом из дуба и липы, и ели. В открытый дверной проем я видела огоньки в очаге и вдыхала запахи кухни во всем их изобилии. Келес обносил нас глиняными блюдами: жаркое из черных грибов, разрезанных на кусочки, которые удобно брать пальцами; медовые лепешки, усеянные зернышками мака; анчоусы, сдобренные похожей на морковь сильфией; угри и устрицы, каштаны и аметистовый виноград. Мы говорили о разном. О ребрах Тихона, помятых, но не сломанных, о поражении амазонок, о не вернувшейся из лесу одноглазой медведице. Но слово «сокровище» постоянно слетало с их губ и звенело в воздухе, точно сияющее имя бога. Сокровище, не имеющее цены… Самую его природу я не могла представить. Я уважала братьев за сдержанность. Повозка из кованой бронзы или обычные камешки, собранные на пляже, могли бы красноречиво сказать о любви Тихона. Похоже, сокровище станет его брачным даром. И, приняв этот дар, я приму Тихона как мужа.
Я любила его. Я видела, что ему нужна женщина, в которой, как в зеркале, отражалась бы его доблесть. Но с серых крылышек все еще сыпалась снежная пыль.
Я вдоволь пила молоко тли, смешанное с вином: чтобы утопить серого мотылька. Я говорила, пока мой голос не отскакивал эхом от темной крыши, и не начинало казаться, будто кто-то чужой орет на меня, точно городская женщина на рынке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12