Чтобы отстоять себя,
чтобы утвердить свое право на жизнь, чтобы не быть раздавленным внешними,
стоящими перед ним грозными и непонятными силами окружающего мира, человек
должен был так или иначе определить свое отношение к ним и установить ту
или иную гармонию между своей деятельностью и работой внешних
противостоящих сил.
Этим установлением и является по существу первобытная религия, которая
представляет собою по своему основному содержанию естествознание
первобытного или нецивилизованного человека.
Ранее зарождение начал естествознания об'ясняется, таким образом,
очевидной и ярко-выявленной зависимостью человека от сил и явлений
окружающей природы и стремлением воздействовать на нее. Природа дает себя
чувствовать с самого начала, как внешний, противостоящий предмет,
требующий настойчиво об'яснения и разгадки ее тайн.
Совершенно иначе слагаются отношения человека к его
общественно-исторической жизни. Общественная среда даже на высоких
сравнительно ступенях своего развития представляется человеку как
продолжение его собственной деятельности, ничем не обусловленной; она
кажется следствием свободной воли, результатом индивидуальных усилий и
сознательно поставленных общих целей. И тогда, когда судьбы общественной
жизни фетишизуются, т.-е. когда они переносятся по ту сторону общества и
приписываются воле и намерениям божества, общество, общественная
действительность все же невоспринимается, как об'ективная, противостоящая
сила, а продолжает рассматриваться, как плод исключительно человеческого
сознания и воли, управляемых и определяемых божеством, при чем добрая или
злая воля самого божества так же ставится в зависимость от поведения
человека.
Другая причина, об'ясняющая позднее возникновение философии истории,
заключается в том, что историки обращали свое исключительное внимание на
выдающиеся шумные и бьющие в глаза события. Ежедневная жизнь, труд и
борьба за существование широких народных масс, т.-е. те явления
общественной действительности, которые составляют сущность и основу
общественного бытия и исторического движения, оставались где-то в тени,
скрытыми за пределами сознания историографов.
Привычные явления серых будней истории ускользали от духовного взора
историков, как явления, не заслуживающие серьезного внимания. На
поверхности житейского бурного моря виднее всех и всего были выдающиеся
крупные личности, деятельность королей, крупных законодателей и военные
подвиги храбрых и умелых полководцев.
Совершенно верно поэтому говорит один из новаторов исторического метода
Огюстэн Тьерри:
"Удивительна упорная склонность историков не признавать за массой
никакой самостоятельности, никакого творчества. Если какой-нибудь народ
выселяется, ища себе нового места жительства, то наши историографы и поэты
об'ясняют это тем, что какой-нибудь герой решился основать новую империю с
целью прославить свое имя; если возникает какое-нибудь новое государство,
то это об'ясняется инициативой того или другого государя. Народ, граждане
- всегда представляют собою лишь материю, одухотворяемую мыслью отдельных
людей".
Так говорит новатор исторического метода начала XIX столетия, выражая
свое удивление и даже свое негодование по адресу историков старой школы.
Давая яркую и справедливую оценку прежнему историческому методу,
знаменитый историк упускает из виду, что новый взгляд, им исповедуемый, на
историческую действительность не есть плод гениальной интуиции, а
продиктован движением масс XVII и XVIII столетий.
Сделанное О. Тьерри в общем и целом справедливое обобщение имеет,
конечно, и свои внушительные исключения. Так, например, история
Пелопонесской войны Фукидида, написанная в течение последней четверти V
столетия до нашего летоисчисления, дает обстоятельную характеристику
социальных отношений, изображенной эпохи. А там, где речь идет о
социальных отношениях, там выступает с естественной необходимостью
значение жизни широких слоев населения.
Далее, в эпоху упадка античной Греции, когда накопление классовых
противоречий явно выступает наружу, угрожая гибелью
общественно-государственной жизни, Платон (427 - 347 по старому
летосчислению) приходит к общему социологическому выводу, что торговля и
промышленность неминуемо приводят к раздирающим государственный организм
противоположностям общественных слоев населения данного государства.
Великий идеалист классической древности, создавая новый спасительный, с
его точки зрения, утопический план государственного устройства, взял за
исходную точку разделение труда. Разделение труда является, по мнению
Платона, основой единства и в то же время также и противоречия
государственного целого.
Государственное управление имеет поэтому своей главной целью руководить
силами, составляющими национальное государство, и держать в равновесии
противоречивые, всегда готовые к борьбе общественные элементы. Государство
в целом Платон рассматривает, как нечто связное, единое целое, сравнивая
его с человеческим организмом.
Тут же следует отметить, что органическая теория в социологии имеет
свое отчетливо выраженное начало в учении Платона о государстве. Взгляд
великого мыслителя на государственное устройство был большим шагом вперед
на пути к постановке проблемы философии истории. Государство, общество
провозглашается об'ективной внешней силой, управляемой так или иначе
какими-то собственными законами.
Еще дальше в этом направлении пошел гениальный ученик Платона
Аристотель (384 - 322 по ст. лет.). Аристотель, глубокий мыслитель и в то
же время серьезный и терпеливый исследователь, стремится установить законы
общественной жизни, исходя из конкретно-исторических основ. Абсолютно
совершенных государственных форм управления, как и абсолютно негодных, не
существует. Всякая государственная форма правления вытекает из
определенно-конкретных условий жизни данного народа и им соответствует.
Аристотель становится таким образом на диалектическую точку зрения, но
наиболее замечательным является в учении Аристотеля о государстве деление
общества на классы, главным образом по имущественному признаку, и ясное
понимание того, что борьба политических партий обусловливается социальной
борьбой классов. "Существуют, - говорит Аристотель в "Политике", - во всех
государствах три класса: очень богатые, очень бедные и третий класс,
занимающий среднее положение между ними. И если умеренность и средина
вообще должны быть признаны самым лучшим, то ясно, что среднее
имущественное положение также наилучшее".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
чтобы утвердить свое право на жизнь, чтобы не быть раздавленным внешними,
стоящими перед ним грозными и непонятными силами окружающего мира, человек
должен был так или иначе определить свое отношение к ним и установить ту
или иную гармонию между своей деятельностью и работой внешних
противостоящих сил.
Этим установлением и является по существу первобытная религия, которая
представляет собою по своему основному содержанию естествознание
первобытного или нецивилизованного человека.
Ранее зарождение начал естествознания об'ясняется, таким образом,
очевидной и ярко-выявленной зависимостью человека от сил и явлений
окружающей природы и стремлением воздействовать на нее. Природа дает себя
чувствовать с самого начала, как внешний, противостоящий предмет,
требующий настойчиво об'яснения и разгадки ее тайн.
Совершенно иначе слагаются отношения человека к его
общественно-исторической жизни. Общественная среда даже на высоких
сравнительно ступенях своего развития представляется человеку как
продолжение его собственной деятельности, ничем не обусловленной; она
кажется следствием свободной воли, результатом индивидуальных усилий и
сознательно поставленных общих целей. И тогда, когда судьбы общественной
жизни фетишизуются, т.-е. когда они переносятся по ту сторону общества и
приписываются воле и намерениям божества, общество, общественная
действительность все же невоспринимается, как об'ективная, противостоящая
сила, а продолжает рассматриваться, как плод исключительно человеческого
сознания и воли, управляемых и определяемых божеством, при чем добрая или
злая воля самого божества так же ставится в зависимость от поведения
человека.
Другая причина, об'ясняющая позднее возникновение философии истории,
заключается в том, что историки обращали свое исключительное внимание на
выдающиеся шумные и бьющие в глаза события. Ежедневная жизнь, труд и
борьба за существование широких народных масс, т.-е. те явления
общественной действительности, которые составляют сущность и основу
общественного бытия и исторического движения, оставались где-то в тени,
скрытыми за пределами сознания историографов.
Привычные явления серых будней истории ускользали от духовного взора
историков, как явления, не заслуживающие серьезного внимания. На
поверхности житейского бурного моря виднее всех и всего были выдающиеся
крупные личности, деятельность королей, крупных законодателей и военные
подвиги храбрых и умелых полководцев.
Совершенно верно поэтому говорит один из новаторов исторического метода
Огюстэн Тьерри:
"Удивительна упорная склонность историков не признавать за массой
никакой самостоятельности, никакого творчества. Если какой-нибудь народ
выселяется, ища себе нового места жительства, то наши историографы и поэты
об'ясняют это тем, что какой-нибудь герой решился основать новую империю с
целью прославить свое имя; если возникает какое-нибудь новое государство,
то это об'ясняется инициативой того или другого государя. Народ, граждане
- всегда представляют собою лишь материю, одухотворяемую мыслью отдельных
людей".
Так говорит новатор исторического метода начала XIX столетия, выражая
свое удивление и даже свое негодование по адресу историков старой школы.
Давая яркую и справедливую оценку прежнему историческому методу,
знаменитый историк упускает из виду, что новый взгляд, им исповедуемый, на
историческую действительность не есть плод гениальной интуиции, а
продиктован движением масс XVII и XVIII столетий.
Сделанное О. Тьерри в общем и целом справедливое обобщение имеет,
конечно, и свои внушительные исключения. Так, например, история
Пелопонесской войны Фукидида, написанная в течение последней четверти V
столетия до нашего летоисчисления, дает обстоятельную характеристику
социальных отношений, изображенной эпохи. А там, где речь идет о
социальных отношениях, там выступает с естественной необходимостью
значение жизни широких слоев населения.
Далее, в эпоху упадка античной Греции, когда накопление классовых
противоречий явно выступает наружу, угрожая гибелью
общественно-государственной жизни, Платон (427 - 347 по старому
летосчислению) приходит к общему социологическому выводу, что торговля и
промышленность неминуемо приводят к раздирающим государственный организм
противоположностям общественных слоев населения данного государства.
Великий идеалист классической древности, создавая новый спасительный, с
его точки зрения, утопический план государственного устройства, взял за
исходную точку разделение труда. Разделение труда является, по мнению
Платона, основой единства и в то же время также и противоречия
государственного целого.
Государственное управление имеет поэтому своей главной целью руководить
силами, составляющими национальное государство, и держать в равновесии
противоречивые, всегда готовые к борьбе общественные элементы. Государство
в целом Платон рассматривает, как нечто связное, единое целое, сравнивая
его с человеческим организмом.
Тут же следует отметить, что органическая теория в социологии имеет
свое отчетливо выраженное начало в учении Платона о государстве. Взгляд
великого мыслителя на государственное устройство был большим шагом вперед
на пути к постановке проблемы философии истории. Государство, общество
провозглашается об'ективной внешней силой, управляемой так или иначе
какими-то собственными законами.
Еще дальше в этом направлении пошел гениальный ученик Платона
Аристотель (384 - 322 по ст. лет.). Аристотель, глубокий мыслитель и в то
же время серьезный и терпеливый исследователь, стремится установить законы
общественной жизни, исходя из конкретно-исторических основ. Абсолютно
совершенных государственных форм управления, как и абсолютно негодных, не
существует. Всякая государственная форма правления вытекает из
определенно-конкретных условий жизни данного народа и им соответствует.
Аристотель становится таким образом на диалектическую точку зрения, но
наиболее замечательным является в учении Аристотеля о государстве деление
общества на классы, главным образом по имущественному признаку, и ясное
понимание того, что борьба политических партий обусловливается социальной
борьбой классов. "Существуют, - говорит Аристотель в "Политике", - во всех
государствах три класса: очень богатые, очень бедные и третий класс,
занимающий среднее положение между ними. И если умеренность и средина
вообще должны быть признаны самым лучшим, то ясно, что среднее
имущественное положение также наилучшее".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30