– Да, это так! – подтвердил Маноэль.
– Вы понимаете, что этим способом, идя в алфавитном порядке от условной буквы к настоящей, вместо того чтобы идти от настоящей к условной, как мы делали вначале, я легко нашел число 423, которое сделал ключом своей криптограммы.
– Ну что ж! – воскликнул Маноэль. – Если имя Дакосты упоминается в последнем абзаце, а это несомненно так, тогда, принимая одну за другой каждую букву этих строк за первую из тех семи, что составляют его имя, мы в конце концов найдем…
– Это было бы возможно, – ответил судья Жаррикес, – но только при одном условии!
– Каком?
– Надо, чтобы первая цифра числа совпала с первой буквой слова «Дакоста», а согласитесь, что это почти невероятно.
– Да, конечно, – проговорил Маноэль, чувствуя, что от него ускользает последняя возможность успеха.
– Стало быть, приходится рассчитывать на чистую случайность, – продолжал судья Жаррикес, качая головой, – а в такого рода задачах никак нельзя полагаться на случайность!
– А вдруг она все-таки поможет нам найти это число!
– Число, число! – проворчал судья. – Но сколько входит в него цифр? Две, три или, может, девять, десять? Состоит оно из разных цифр или из постоянно повторяющихся? Знаете ли вы, молодой человек, что из десяти цифр десятичного счисления, употребив их все без повторений, можно составить три миллиона двести шестьдесят восемь тысяч восемьсот разных чисел, а если допустить повторение тех же цифр, то добавятся еще миллионы комбинаций? Знаете ли вы, что если на проверку каждого числа вы будете тратить всего по одной минуте из пятисот двадцати пяти тысяч шестисот минут, составляющих год, вам понадобится больше шести лет? А если на каждую проверку вы будете тратить час, тогда вам потребуется больше трех веков! Нет, молодой человек, вы хотите невозможного!
– Невозможно лишь одно, сударь, – осудить невинного человека! – ответил Маноэль. – Невозможно, чтобы Жоам Дакоста потерял жизнь и честь, когда у вас в руках письменное доказательство его невиновности. Вот что невозможно!
– Ах, молодой человек! – вскричал судья Жаррикес. – Почем вы знаете, что этот Торрес не солгал, что у него и вправду был в руках документ, написанный виновником преступления, что эта бумага и есть тот документ и что он имеет отношение к Жоаму Дакосте?
– Почем я знаю?.. – повторил Маноэль.
И опустил голову на руки.
В самом деле, ничто не доказывало с полной очевидностью, что в документе говорилось о деле в Алмазном округе. Ничто не подтверждало, что это не просто бессмысленный набор букв и что его не составил сам Торрес, вполне способный продать поддельный документ вместо настоящего.
– И все же, господин Маноэль, – сказал, вставая, судья Жаррикес, – каково бы ни было содержание этого документа, я не брошу попыток найти к нему ключ! Хоть это и потруднее логогрифа или ребуса.
Выслушав судью, Маноэль встал, поклонился и отправился на жангаду, еще более обескураженный, чем раньше.
14. Наудачу
Тем временем в общественном мнении Манауса произошел резкий перелом в пользу осужденного Жоама Дакосты. Гнев сменился состраданием. Теперь горожане уже не осаждали тюрьму, требуя казни заключенного. Напротив! Самые ярые его враги, кричавшие, что он главный виновник преступления в Тижоке, теперь заявляли, что он ни в чем не виноват, и требовали его немедленного освобождения. Толпа легко бросается из одной крайности в другую.
Впрочем, этот перелом был понятен.
События, происшедшие за последние два дня: дуэль Бенито с Торресом; поиски трупа и то, что он всплыл при таких необыкновенных обстоятельствах; находка документа, который, как оказалось, невозможно прочесть; внезапно обретенная уверенность, что это и есть доказательство невиновности Жоама Дакосты и что бумага написана рукой настоящего преступника – все это способствовало перемене общественного мнения. То, чего все желали, чего нетерпеливо требовали два дня назад, теперь ждали с тревогой: все боялись приказа, который должен был прийти из Рио-де-Жанейро.
Однако он не мог задержаться надолго. Жоама Дакосту арестовали 24 августа и допросили на другой день. Донесение судьи было отправлено 26-го. Теперь наступило уже 28 августа. Министр решит участь осужденного через три-четыре дня самое большее, и нет никакого сомнения, что «правосудие свершится».
Да, никто в этом не сомневался. А между тем все были уверены, что документ доказывает невиновность Жоама Дакосты, – и члены его семьи, и даже непостоянные жители Манауса, сейчас с волнением следившие за развитием этой драматической истории.
Однако какую цену мог иметь документ в глазах людей незаинтересованных и беспристрастных, не поддавшихся влиянию последних событий? Из чего они могли заключить, что он имеет отношение к делу в Алмазном округе? Документ существовал, это бесспорно. Его нашли на теле Торреса. Совершенно верно. Можно было даже удостовериться, сравнив его с доносом Торреса на Жоама Дакосту, что документ этот написан не его рукой. Однако, как заметил судья Жаррикес, разве этот негодяй не мог состряпать документ, чтобы шантажировать Дакосту? И это тем вероятнее, что Торрес соглашался отдать его только после свадьбы с дочерью Дакосты, когда уже ничего нельзя будет изменить.
Одни поддерживали, другие оспаривали эти доводы, и можно себе представить, как взбудоражило всех это дело. А между тем положение Жоама Дакосты было чрезвычайно опасно. Пока документ не расшифрован, его все равно что нет; а если в течение трех дней каким-либо чудом ключ к нему не будет найден, тогда осужденного уже ничто не спасет – через три дня он будет казнен.
И все же один человек надеялся совершить это чудо! То был судья Жаррикес. Теперь он трудился, чтобы спасти Жоама Дакосту, а не только из любви к искусству. Да, и в его сознании тоже произошел перелом. Человек, добровольно покинувший свое убежище в Икитосе и, рискуя жизнью, приехавший требовать, чтобы бразильский суд восстановил его честь, был тоже загадкой, загадкой человеческой души, поважнее многих других! И судья решил не отрываться от документа, пока не найдет разгадки. С каким пылом он взялся за дело! Он не ел, не спал и все время только подбирал числа, чтобы найти ключ к этому секретному замку!
К концу первого дня эта неотвязная мысль превратилась у него в настоящую манию. Он кипел от злости, и весь дом дрожал перед ним. Слуги, и белые и черные, не смели к нему подступиться. К счастью, он был холостяком, иначе госпоже Жаррикес пришлось бы пережить немало неприятных часов. Никогда в жизни ни одна задача так сильно не увлекала этого чудака, и он был твердо намерен добиваться ее решения, пока голова его не лопнет, как перегретый котел.
Теперь достойный судья окончательно убедился, что ключом к документу служит число, состоящее из двух или нескольких цифр, но найти это число невозможно никакими логическими рассуждениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70