Вот что значит правильно понимать торговое дело. Осмелюсь спросить у господина губернатора, какими деньгами он будет расплачиваться?
— Золотом, серебром, медью, а когда звонкой монеты не хватит, банковыми билетами…
— Ассигнациями! — воскликнул Исаак Хаккабут. — Этого-то я и опасался!
— Разве вы не доверяете банкам Франции, Англии и России?
— Ах, господин губернатор!.. Только благородные металлы золото и серебро… имеют подлинную ценность!
— Так я же сказал вам, почтенный Исаак, — возразил капитан Сервадак самым любезным тоном, — что вам заплатят золотом и серебром, имеющим хождение на Земле.
— Золотом, золотом! — живо поддакнул Исаак. — Это лучшая монета на свете!
— Золотом, главным образом золотом, почтенный Исаак, именно золотом богаче всего Галлия, золотом русским, английским и французским.
— О, милое золото! — прошептал Исаак, с нежностью повторяя это слово, столь высоко чтимое на всем свете.
Собираясь уходить, капитан Сервадак сказал:
— Итак, решено, почтенный Исаак, до завтра.
Исаак Хаккабут подошел к нему.
— Разрешит ли мне господин губернатор задать еще один, последний вопрос? — спросил он.
— Задавайте.
— Имею ли я право назначать… за свои товары… те цены, какие захочу?
— Почтенный Хаккабут, — спокойно ответил капитан Сервадак, — я имел бы право установить твердые цены, но не стану применять подобных революционных методов. Вы назначите за свои товары обычные розничные цены Европы, вот и все.
— Помилосердствуйте, господин губернатор! — возопил Исаак, задетый за живое. — Вы лишаете меня законного барыша!.. Это же против всяких правил коммерции… Я вправе распоряжаться рынком, раз я владею всеми товарами… Поистине, это значит обобрать меня до нитки!
— Вы продадите товары по европейским ценам, — невозмутимо повторил капитан Сервадак.
— Как? Ведь я мог бы здесь нажиться…
— Именно в этом я и хочу вам помешать!
— Но подобного случая никогда больше не представится…
— Для того чтобы ограбить ваших ближних, почтенный Исаак? Право же, я огорчен за вас… Но не забывайте, что в интересах колонии я имел бы право по своему усмотрению распорядиться вашими запасами…
— Распоряжаться тем, что мне принадлежит по закону, перед лицом всевышнего!
— Да, почтенный Исаак, — отвечал капитан, — но объяснять вам эту простую истину — напрасная потеря времени. Подчинитесь тому, что вам приказано, и будьте еще довольны, что получаете за товары хоть какую-то цену, когда их могли бы у вас просто отнять.
Исаак Хаккабут принялся было снова за свои жалобы, но капитан Сервадак, оборвав его, удалился со следующими словами:
— По европейским ценам, почтенный Исаак, по европейским ценам!
Исаак провел остаток дня, неистово ругая губернатора и всю галлийскую колонию, осмелившихся навязывать ему твердые цены, словно в худшие времена революции. И, казалось, несколько утешился лишь после следующего рассуждения, которому, несомненно, придавал какой-то особый смысл.
— Ну, погодите, нечестивые! Так и быть, примирюсь с вашими европейскими ценами. А все-таки я выгадаю на этом больше, чем вы думаете.
На следующий день, 16 ноября, капитан Сервадак, желая лично проверить, как будет выполнен его приказ, явился на тартану с раннего утра в сопровождении Бен-Зуфа и двух русских матросов.
— Эй, Элеазар! — крикнул Бен-Зуф. — Как поживаешь, старый плут?
— Вы очень любезны, господин Бен-Зуф, — отозвался Исаак.
— Стало быть, ты уступишь нам по дружбе кое-какие припасы?
— Да… по дружбе… только за плату…
— По европейским ценам, — прибавил капитан Сервадак.
— Ладно уж, ладно! — продолжал Бен-Зуф. — Скоро ты у нас попляшешь!
— Что вам нужно? — вздохнул Исаак Хаккабут.
— На сей раз, — ответил Бен-Зуф, — нам нужен кофе, табак и сахар, по десятку килограммов каждого товара. Только смотри, чтобы все было лучшего качества, не то берегись, несдобровать твоим старым костям. Меня не проведешь, ведь я назначен с нынешнего дня капралом интендантской службы!
— А я думал, что вы адъютант генерал-губернатора? — удивился Исаак.
— Верно, Кайафа, на больших парадах я адъютант, а когда иду на рынок, так я капрал. Поторопись, не теряй времени даром.
— Вы сказали, господин Бен-Зуф, десять кило кофе, десять кило сахару и десять кило табаку?
Тут Исаак Хаккабут покинул каюту, спустился в трюм «Ганзы» и вскоре вернулся с десятью пачками табаку французской марки, в аккуратных обертках с акцизной печатью, весом в один килограмм каждая.
— Вот десять килограммов табаку, — сказал он. — По двенадцать франков килограмм, всего сто двадцать франков.
Бен-Зуф собирался было уплатить назначенную цену, но капитан Сервадак остановил его:
— Минутку, Бен-Зуф. Надо проверить, точен ли вес.
— Ваша правда, господин капитан.
— Зачем это, — возразил Исаак Хаккабут. — Вы же видите, обертка на пакетах не тронута и вес на ней указан.
— Все равно надо проверить, почтенный Исаак! — заявил капитан Сервадак тоном, не допускавшим возражений.
— Ну, старина, тащи свой безмен! — сказал Бен-Зуф.
Исаак пошел за безменом и, принеся его, подвесил на крючок пачку табаку весом в килограмм.
— Mein Gott! note 16 — вскричал он в ужасе.
И действительно, было от чего прийти в ужас.
Так как сила тяжести на поверхности Галлии была меньше, чем на Земле, стрелка безмена показала вместо целого килограмма всего только сто тридцать три грамма!
— Ну что, почтенный Исаак? — обратился к нему капитан с невозмутимо серьезным видом. — Вы сами видите, что я был прав, заставляя вас взвесить эту пачку.
— Но, господин губернатор…
— Добавьте сколько нужно табаку до полного килограмма.
— Ах, господин губернатор…
— Ну, подсыпай живее! — скомандовал Бен-Зуф.
— Ах, господин Бен-Зуф…
Злополучный Исаак не знал, как выпутаться из беды. Он догадался, чем была вызвана эта разница в весе. Он понимал, что благодаря уменьшению веса «нечестивцы» вознаградят себя за высокие цены, навязанные им. Ах, будь у него обыкновенные весы, ничего бы не случилось, как мы уже объяснили это в другом месте. Но у него не было весов.
Он пытался протестовать, пытался растрогать капитана Сервадака. Но тот оставался непреклонным. Это не его вина и не вина его товарищей, он же вправе требовать, платя за килограмм, чтобы стрелка безмена показывала ровно килограмм.
Волей-неволей Исаак Хаккабут принужден был покориться, причем его жалобы и вздохи заглушались взрывами хохота Бен-Зуфа и русских матросов. Сколько шуток, сколько острот! В конце концов ему пришлось за один килограмм табаку отсыпать целых семь, столько же сахару и кофе.
— Поворачивайся живей, Гарпагон, — понукал его Бен-Зуф, собственноручно держа безмен, — может, ты хочешь, чтобы мы забрали все бесплатно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Золотом, серебром, медью, а когда звонкой монеты не хватит, банковыми билетами…
— Ассигнациями! — воскликнул Исаак Хаккабут. — Этого-то я и опасался!
— Разве вы не доверяете банкам Франции, Англии и России?
— Ах, господин губернатор!.. Только благородные металлы золото и серебро… имеют подлинную ценность!
— Так я же сказал вам, почтенный Исаак, — возразил капитан Сервадак самым любезным тоном, — что вам заплатят золотом и серебром, имеющим хождение на Земле.
— Золотом, золотом! — живо поддакнул Исаак. — Это лучшая монета на свете!
— Золотом, главным образом золотом, почтенный Исаак, именно золотом богаче всего Галлия, золотом русским, английским и французским.
— О, милое золото! — прошептал Исаак, с нежностью повторяя это слово, столь высоко чтимое на всем свете.
Собираясь уходить, капитан Сервадак сказал:
— Итак, решено, почтенный Исаак, до завтра.
Исаак Хаккабут подошел к нему.
— Разрешит ли мне господин губернатор задать еще один, последний вопрос? — спросил он.
— Задавайте.
— Имею ли я право назначать… за свои товары… те цены, какие захочу?
— Почтенный Хаккабут, — спокойно ответил капитан Сервадак, — я имел бы право установить твердые цены, но не стану применять подобных революционных методов. Вы назначите за свои товары обычные розничные цены Европы, вот и все.
— Помилосердствуйте, господин губернатор! — возопил Исаак, задетый за живое. — Вы лишаете меня законного барыша!.. Это же против всяких правил коммерции… Я вправе распоряжаться рынком, раз я владею всеми товарами… Поистине, это значит обобрать меня до нитки!
— Вы продадите товары по европейским ценам, — невозмутимо повторил капитан Сервадак.
— Как? Ведь я мог бы здесь нажиться…
— Именно в этом я и хочу вам помешать!
— Но подобного случая никогда больше не представится…
— Для того чтобы ограбить ваших ближних, почтенный Исаак? Право же, я огорчен за вас… Но не забывайте, что в интересах колонии я имел бы право по своему усмотрению распорядиться вашими запасами…
— Распоряжаться тем, что мне принадлежит по закону, перед лицом всевышнего!
— Да, почтенный Исаак, — отвечал капитан, — но объяснять вам эту простую истину — напрасная потеря времени. Подчинитесь тому, что вам приказано, и будьте еще довольны, что получаете за товары хоть какую-то цену, когда их могли бы у вас просто отнять.
Исаак Хаккабут принялся было снова за свои жалобы, но капитан Сервадак, оборвав его, удалился со следующими словами:
— По европейским ценам, почтенный Исаак, по европейским ценам!
Исаак провел остаток дня, неистово ругая губернатора и всю галлийскую колонию, осмелившихся навязывать ему твердые цены, словно в худшие времена революции. И, казалось, несколько утешился лишь после следующего рассуждения, которому, несомненно, придавал какой-то особый смысл.
— Ну, погодите, нечестивые! Так и быть, примирюсь с вашими европейскими ценами. А все-таки я выгадаю на этом больше, чем вы думаете.
На следующий день, 16 ноября, капитан Сервадак, желая лично проверить, как будет выполнен его приказ, явился на тартану с раннего утра в сопровождении Бен-Зуфа и двух русских матросов.
— Эй, Элеазар! — крикнул Бен-Зуф. — Как поживаешь, старый плут?
— Вы очень любезны, господин Бен-Зуф, — отозвался Исаак.
— Стало быть, ты уступишь нам по дружбе кое-какие припасы?
— Да… по дружбе… только за плату…
— По европейским ценам, — прибавил капитан Сервадак.
— Ладно уж, ладно! — продолжал Бен-Зуф. — Скоро ты у нас попляшешь!
— Что вам нужно? — вздохнул Исаак Хаккабут.
— На сей раз, — ответил Бен-Зуф, — нам нужен кофе, табак и сахар, по десятку килограммов каждого товара. Только смотри, чтобы все было лучшего качества, не то берегись, несдобровать твоим старым костям. Меня не проведешь, ведь я назначен с нынешнего дня капралом интендантской службы!
— А я думал, что вы адъютант генерал-губернатора? — удивился Исаак.
— Верно, Кайафа, на больших парадах я адъютант, а когда иду на рынок, так я капрал. Поторопись, не теряй времени даром.
— Вы сказали, господин Бен-Зуф, десять кило кофе, десять кило сахару и десять кило табаку?
Тут Исаак Хаккабут покинул каюту, спустился в трюм «Ганзы» и вскоре вернулся с десятью пачками табаку французской марки, в аккуратных обертках с акцизной печатью, весом в один килограмм каждая.
— Вот десять килограммов табаку, — сказал он. — По двенадцать франков килограмм, всего сто двадцать франков.
Бен-Зуф собирался было уплатить назначенную цену, но капитан Сервадак остановил его:
— Минутку, Бен-Зуф. Надо проверить, точен ли вес.
— Ваша правда, господин капитан.
— Зачем это, — возразил Исаак Хаккабут. — Вы же видите, обертка на пакетах не тронута и вес на ней указан.
— Все равно надо проверить, почтенный Исаак! — заявил капитан Сервадак тоном, не допускавшим возражений.
— Ну, старина, тащи свой безмен! — сказал Бен-Зуф.
Исаак пошел за безменом и, принеся его, подвесил на крючок пачку табаку весом в килограмм.
— Mein Gott! note 16 — вскричал он в ужасе.
И действительно, было от чего прийти в ужас.
Так как сила тяжести на поверхности Галлии была меньше, чем на Земле, стрелка безмена показала вместо целого килограмма всего только сто тридцать три грамма!
— Ну что, почтенный Исаак? — обратился к нему капитан с невозмутимо серьезным видом. — Вы сами видите, что я был прав, заставляя вас взвесить эту пачку.
— Но, господин губернатор…
— Добавьте сколько нужно табаку до полного килограмма.
— Ах, господин губернатор…
— Ну, подсыпай живее! — скомандовал Бен-Зуф.
— Ах, господин Бен-Зуф…
Злополучный Исаак не знал, как выпутаться из беды. Он догадался, чем была вызвана эта разница в весе. Он понимал, что благодаря уменьшению веса «нечестивцы» вознаградят себя за высокие цены, навязанные им. Ах, будь у него обыкновенные весы, ничего бы не случилось, как мы уже объяснили это в другом месте. Но у него не было весов.
Он пытался протестовать, пытался растрогать капитана Сервадака. Но тот оставался непреклонным. Это не его вина и не вина его товарищей, он же вправе требовать, платя за килограмм, чтобы стрелка безмена показывала ровно килограмм.
Волей-неволей Исаак Хаккабут принужден был покориться, причем его жалобы и вздохи заглушались взрывами хохота Бен-Зуфа и русских матросов. Сколько шуток, сколько острот! В конце концов ему пришлось за один килограмм табаку отсыпать целых семь, столько же сахару и кофе.
— Поворачивайся живей, Гарпагон, — понукал его Бен-Зуф, собственноручно держа безмен, — может, ты хочешь, чтобы мы забрали все бесплатно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100