— Мне такое в голову не пришло, — сказал он.
— Насколько я понимаю, мистер Бэньян вынужден будет согласиться. Как бы ни стремился мистер Холлистер к скорейшему браку, он едва ли откажется повременить несколько дней до свадьбы мистера Бэньяна. На это можно указать мистеру Роско.
— Я сам и укажу.
— Оба джентльмена могут без труда заключить контракт.
— Запросто.
— И оба найдут его одинаково выгодным. Такой план представляется мне безупречным, сэр. Похоже, он разрешает все затруднения.
— Конечно! Вы сказали, ваши близкие в гостиной?
— Да, сэр.
— Так идемте к ним! Мне не терпится увидеть вашего шурина, который одним своим видом загипнотизировал нашего мистера Бэньяна. Господи!
— Сэр?
— Я только что подумал. Раз он женится на вашей племяннице, ему придется всю жизнь называть вас дядя Джо или как там?
— Дядя Гасси, сэр.
Мортимер Байлисс восторженно вскинул руки. От резкого движения что-то хрустнуло в пояснице, но он не обратил внимания.
— Всех-то дней, — воскликнул он, — этот день веселее! Я верю в фей!
Верю!
26
Есть в Лондоне клубы, где разговор трещит, словно хворост под котелком, где принято швырять кусками сахара в друзей, и другие, более спокойные, где царит тишина, где посетители устраиваются в креслах, закрывают глаза и предоставляют остальное Природе. К числу таких принадлежал и клуб лорда Аффенхема. Тем вечером в его курительной присутствовали, помимо его милости и Мортимера Байлисса, с десяток живых трупов: все они ровно дышали, смежив веки, и не обращали внимания на окружающий мир. Заезжему путешественнику они бы непременно напомнили дремлющих на скалах тюленей или угревшихся крокодилов в теплом тропическом болоте.
У лорда Аффенхема и его гостя глаза были еще открыты, но немного слипались, и оба они чувствовали потребность в отдыхе. Пожилым джентльменам утомительно присутствовать на свадьбе, целовать невесту и, стоя, махать машине, которая увозит молодых в путешествие. Оба заметно сникли, как и гардении в их петлицах.
У лорда Аффенхема к усталости телесной прибавлялось полное смятение ума. Нынешнее счастье совершенно ошеломило его и сбило с толку. Он примерно понимал, что на молодого Фреда Холлоуэя, подцепившего его племянницу Джейн, свалились полмиллиона долларов, и это, разумеется, хорошо — Джейн заверила, что ему, лорду Аффенхему, достанется своя доля упавших с небес пенни; но как именно эти приятные вещи случились, он уразуметь не мог. Весь день он ломал голову, пытаясь вникнуть в объяснения Джейн, Билла, Кеггса и Мортимера Байлисса, так что к этому часу окончательно осоловел.
Поэтому он вполуха слушал замечания своего спутника, который был по обыкновению говорлив, хотя тоже испытывал некоторую усталость.
— Свадьбы, — говорил Мортимер Байлисс, задумчиво потягивая сигару, — всегда повышают мне настроение. Почему бы это, Байлисс? Сейчас объясню. Они дарят мне тихую радость, сродни той, которую путешественник в джунглях испытывает, видя, как боа-констриктор глотает не его, а другого. Взгляну на жениха, скажу себе: «Ну вот, попался, а ведь ты цел, старина», и сразу сердце займется, как будто я заметил радугу на небе. Вы не спите?
— М-м-м, — сказал лорд Аффенхем.
— Учтите, я прекрасно знаю, что есть чудаки, которым женитьба по душе.
Тот же Холлистер, похоже, ничуть не испугался, когда за ним захлопнулась ловушка. Он упивался своим несчастьем. Однако я уже говорил вам, что смотрю на священные узы самым мрачным образом. В молодости мне иногда снилось, что я женюсь, и я просыпался в холодном поту. Но с каждым годом опасность убывает, и сейчас душа моя почти спокойна. Я гляжу на себя в зеркало и говорю: «Мужайся! C таким лицом тебе ничего не грозит, Мортимер». На редкость успокоительная мысль. Вы еще не спите?
Лорд Аффенхем не ответил. Он ровно дышал.
— Дело в том, что, если вы не спите, я бы попросил вас рассудить мой мысленный спор. Билл Холлистер. Согласны ли вы, что это достойный молодой человек с высокими моральными принципами, а не… короче, не такой, чтобы, как почти любой из нас, намертво вцепиться в чужие деньги?
Лорд Аффенхем дышал ровно.
— На меня он всегда производил именно такое впечатление, вот почему я счел нецелесообразным посвящать его в истинное положение дел с моей брачной тонтиной — а именно, что его отец в ней не участвовал. Вы изумили меня, Байлисс, продолжайте. Я это и делаю. Как я говорил Роско в самом начале, один из гостей Дж. Дж. Бэньяна на следующее утро передумал. Это был отец Билла. Он сказал, что все это — чушь, и делать ему больше нечего, как отдавать пятьдесят тысяч долларов на какую-то дурость. Другими словами, чтобы стало ясно даже последнему тупице — я о вас, мой дорогой Аффенхем — Роско выплатил полмиллиона за здорово живешь, не считая ста тысяч Кеггсу, двадцати тысяч Стэнхоупу Твайну и еще, полагаю, кругленькой суммы прыщавому воришке. Лучшего, разумеется, трудно и желать, ибо, как я на днях говорил, это сделает его духовнее, а вот кому лишняя духовность не помешает. Однако, боюсь, Билл Холлистер, если я правильно его понимаю, рассудил бы иначе. Я почти уверен, что он, узнав правду, ринулся бы возвращать деньги, из чего заключаю, что говорить ему не следует. Нет, пусть остается в неведении. Я закончил. Что вы сказали?
Лорд Аффенхем ничего не говорил. Он тихо похрапывал и не слышал ни слова из блестящей речи.
Вот и хорошо, подумал Мортимер Байлисс, вот и хорошо. Такую великую тайну следует по возможности хранить в одной груди. Виконты иногда пробалтываются, особенно когда подопьют. Мортимер Байлисс ни разу не видел лорда Аффенхема навеселе, но такое может случиться и тогда прощай, тайна.
Замкнутые губы, подумал Мортимер Байлисс, замкнутые губы. Нет ничего надежнее замкнутых губ.
Он отложил сигару, откинулся в кресле и закрыл глаза. Вскоре его ровное дыхание слилось с ровным дыханием лорда Аффенхема и других угревшихся на солнце аллигаторов в курительной клуба «Мавзолей».
Он заснул, добрый человек, отдыхающий после трудного дня.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35