Павсаний, оказывается, погрузил свои военные трофеи на их корабль; Коринф обещал им безопасное плавание, однако на них неожиданно напало судно из Аргоса, и аргивяне заставили финикийцев зайти в гавань у подножия горы и полностью их ограбили. Таким образом, Павсаний лишился огромных богатств.
Капитан финикийцев меня узнал сразу. Его зовут Муслак. Не желая, чтобы он понял, как быстро я все забываю, я приветствовал его тоже как старого знакомого. «Левкис» – примерно так он назвал меня, и возможно, это и есть мое настоящее имя; разве может мать назвать своего сына «наемником», а ведь «латро» и означает «наемник».
– Я знал, что ты еще вернешься, – сказал мне Муслак. – Ты ведь не хотел, чтобы тот старик понял, что мы с тобой знакомы, верно? Хотя мы надеялись, что ты придешь раньше.
Я сказал, что не видел в том смысла, пока не узнал об обстоятельствах, в которых они оказались. На самом деле я понятия не имел, как им помочь.
Когда ничего не помнишь и не понимаешь, но все же должен что-то говорить, лучше всего задавать вопросы. Я задал их великое множество. Но стоило мне спросить, смогут ли они отвезти меня на родину, если я помогу им освободиться и вернуть свой корабль, как Муслак, глядя мне прямо в глаза, поклялся, что непременно сделает это. Он заверил меня, что прекрасно знает, где мой дом, и все время указывал на запад, называя живущих там людей «лухиту», что, возможно, должно было означать «латины» – мы нарочно говорили только по-финикийски, чтобы не поняли стражники.
Я по-прежнему не знаю, что можно сделать для них, одно мне совершенно ясно: ради золота эти эллины готовы на все и на все будут смотреть сквозь пальцы. У Ио есть какие-то деньги – я сам видел, как она доставала монету, когда я расплачивался с Аглаусом.
* * *
Павсаний наблюдал, как мы деремся на кулаках с Диоклом. Мы надели гиманты, чтобы защитить руки. Диокл очень быстрый и осторожный; как раз то, что нужно.
– А ты сегодня довольно веселый, – заметил мне Павсаний.
Я сказал, как мне трудно справляться с Диоклом, который умело совершает разные обманные движения левой рукой, поскольку управляется ею так же хорошо, как и правой.
– Зато, господин мой, я обучился многим новым приемам, – продолжал я. – Я, конечно, забуду, где этому научился и у кого, но самих уроков забыть не смогу.
Павсаний улыбнулся и хлопнул меня по полечу. Из-за шрамов лицо его порой кажется злым, но, по-моему, сердце в груди его бьется не злое.
– Это ведь ты его вылечил, верно, Диокл? – спросил он.
Диокл сплюнул:
– Да он сам себя вылечил, великий регент. Ну может, и я чуточку помог.
Просто он поступал так, как я ему советовал.
– Конечно, это ты ему помог! Я все время следил за тем, как Латро лечат наши великие целители Кихезипп и Тизамен (у последнего, кстати, вчера ночью было удивительное видение), да еще Амикл, хотя он так и не испросил на это моего разрешения. И маленькая плутовка Ио о нем тоже все время заботилась. Уже четверо. Да еще ты и сам, Латро. Шесть человек заботились об одном! Может, еще кто найдется? Полос, например?
Вспомнив свой сон, который я записал в дневник на рассвете, я сказал:
– Да, регент, и Полос, и Пасикрат. Но больше, конечно, Полос.
– Значит, всего восемь? Я просто должен получить лавровый венок! Кстати – о Полосе. Латро, ты помнишь, что говорил о нем Тизамен сегодня утром?
– Конечно. Что он должен скакать на твоем Аргасе.
– Тебе нашептывают боги, Латро! Это я уже говорил, не знаю – помнишь ты об этом или нет. Значит, ты согласен?
Я пожал плечами:
– А сам Полос этого хочет?
– Я его не спрашивал.
Диокл снова сплюнул и сказал:
– Хочет он, хочет, да еще как! Он меня все расспрашивал насчет юношеских соревнований – во всем ему поучаствовать хотелось. Пришлось сказать ему, что он пока маловат; старшие мальчишки все равно бы его побили. Но как наездник он значительно легче и лучше Ладаса. Да и с лошадьми никто так обращаться не умеет.
* * *
Аглаус растирал меня после тренировки, а Диокл – Пасикрата.
– Ах, какой мне снился сон! – сказал Пасикрат. – Ты сперва сбил меня с ног, а потом помог встать.
Я уже успел забыть свой собственный сон, но прочел о нем в дневнике, а потому спросил, уверен ли он, что это был именно я.
– Еще бы! Ведь я думал, ты снова меня ударишь. У меня до сих пор шея болит – по-моему, после того сна.
Пасикрат сказал, что такой сон – хорошее предзнаменование перед кулачным боем.
– Больше никаких боев! – заявил Диокл. Он посчитал, загибая пальцы:
– У Латро до поединка всего четыре дня, так что никаких травм и ссадин быть не должно.
Надо сказать, что по правилам ни один боец не ударит своего противника снова, если помог ему подняться: если человека сбили с ног, поединок окончен. Только во время панкратиона можно подняться, даже если тебя сбили с ног, и продолжать борьбу.
После массажа Пасикрат поговорил со мной наедине.
– А мне снилось, – сказал он, – что я ударил Аглауса. – Я промолчал, и он продолжал:
– А ты, увидев, как я зол, спросил еще, не хочу ли я получить назад свою руку. Я на тебя действительно был очень зол – наверное, я и Аглауса ударил только потому, что он твой слуга, – и я сказал, что раз уж ты ее у меня отнял, так и держи ее при себе. Я чувствовал, что, если ты ее вернешь, я должен буду перестать с тобой ссориться, понимаешь?
Я сказал, что, надеюсь, вернул ему руку.
– Да, вернул. Мы поехали к тебе, и ты достал мою руку из своего сундучка. Там еще сверху лежал твой меч; а дальше – хитоны и тому подобное. И ты стал вышвыривать вещи на пол, потому что моя рука была на самом дне. Потом я взял ее и как-то пристроил к себе.
Он засмеялся, и я тоже.
– Надеюсь, ты помог мне сложить вещи обратно в сундук? – спросил я.
– Не помню. Но вот что самое странное: у меня весь день было такое ощущение, будто моя рука действительно ко мне вернулась и я перестал быть калекой! Я теперь могу делать все то, что и любой другой с двумя руками – например, играть на лире.
Потом Тизамен отвел меня к принцу, а еще туда пришел аргивянин Орзипп.
Тизамен говорит, что это один из правителей Артоса и что он очень богат.
Сперва я не мог понять, зачем меня привели туда и почему этот толстый и лысый Орзипп так меня разглядывает. Потом догадался: Павсаний заключил с ним пари, и Орзипп захотел на меня посмотреть. Их ставки после этого были удвоены.
* * *
Хотя кое-кому из спартанцев это было не по нутру, мы с Пасикратом во время церемонии открытия Игр шли бок о бок; действо было исключительно впечатляющим. Затем к нам присоединились вавилонянка, чернокожий и дети, и мы все вместе остались на стадионе слушать какого-то поэта из Беотии.
Пасикрат сперва передразнивал его смешной акцент, но вскоре перестал и признал его самым лучшим. Судьи были того же мнения, и этого поэта наградили лавровым венком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94