Пока они смотрели на него, порыв ветра из трубы задул облако дыма в комнату.
– Собирается гроза, миледи. Должно быть, вас разбудил ветер.
Западный ветер завывал в трубах; они слышали, как в саду шумят свежей листвой деревья.
– Я прикажу добавить огня в камине.
Она поправила на Элейн одеяла, подоткнула их поплотнее, но Элейн трясущимися руками сбросила их.
– Я чувствую, что-то не так.
Сон был очень ясным, отчетливым. Он снился ей множество раз за последние два года после смерти Мейри, но каждый раз она не помнила ничего, кроме пожара.
Поплотнее запахнув рубашку, она опустила ноги на пол, застонав от боли в закостеневших суставах, и, опираясь на палку, побрела к камину.
– Разведи огонь посильнее, – приказала она.
Беток позвала сонного слугу, тот растолкал истопника, и через десять минут пламя в очаге загудело в полную силу.
Элейн, в красном с черным бархатном платье, бархатных ночных туфлях, с тяжелой косой через плечо, сидела, глядя на пламя. В отсветах пламени ее лицо снова казалось молодым. Беток, украдкой поглядывая на нее, втянула щеки и покачала головой. Странное выражение застыло на лице ее госпожи. Она приподняла голову, будто прислушиваясь к чему-то вдалеке, а потом улыбнулась. Беток вздрогнула и перекрестилась, прежде чем уйти.
Картина в пламени была отчетливая. Элейн видела мужчину, пробирающегося через толпу, и слышала гул голосов, она видела красного льва Шотландии, с триумфом развевающегося на ветру рядом с серебристым крестом святого Андрея на лазурном фоне, и еще она видела женщину – высокую, стройную, в огненно-красном платье, в руках ее была корона…
– Мама!
Она вздрогнула, когда Гратни положил руку на ее плечо.
– Дорогой, я не слышала, как ты вошел. – Еще мгновение она помедлила, не желая упускать видение, но оно уже исчезло. Вздохнув, она посмотрела на сына, пристально вглядываясь в лицо Гратни в свете пламени, она пыталась понять, что привело его сюда в полночь.
– Что случилось? В чем дело?
– Прости. Мне трудно об этом говорить. Морна…
Ее глаза неотрывно смотрели на него.
– Она мертва? Вот она и выбрала время переступить черту и покончить с одиночеством.
Он кивнул.
– Как?
– Она повесилась. – Он смотрел в сторону, не в силах вынести муку в ее взгляде.
– Это моя вина.
– Нет, мама, при чем тут ты?
– Это я послала Мейри к Изобел.
– Ты же не могла знать, что случится.
– Я не могла? – Элейн встала, ее палка скользнула на пол, но она не обратила на это внимания. – Пресвятая Дева! Мне нет прощения! Сколько смертей уже преследуют меня?!
– Мама…
– Гратни, пожалуйста, оставь меня одну. – Ее узкие плечи болезненно напряглись.
Он поколебался, затем медленно вышел. Долго после ухода сына она сидела неподвижно, закрыв лицо руками. Наконец она отвела их.
– Где ты? Почему ты не забираешь меня? – крикнула она. – Александр!
Молчание. Она вытерла лицо, пытаясь унять слезы, но они не прекращались.
– Будь ты проклят, Александр. Почему ты сам не являешься именно сейчас, когда ты мне так нужен? Почему ты не разговариваешь со мной? Почему ты больше не приходишь ко мне? – Она оглядела комнату. – Ты же явился ей. Почему не мне? – Она стиснула кулаки. – Разве мне еще не время умирать? Я ведь была нужна тебе раньше. Или я слишком стара даже для тебя?
Она встала рывком, опираясь на стул.
– Или тебя вообще нет? Ты ведь всего-навсего плод воображения одинокой, измученной женщины. Так? Ты ведь ничто, ты сон, тебя нет! Ты мертв. Как Морна. Как Мейри! Как Дональд…
Ее голос прервался, рыдания сотрясали тело…
– Тебя никогда не было. Ты умер на Керрере. Ты мертв!
Снаружи, прижавшись ухом к двери, ждал слуга, он виновато опустился на колени при появлении на верху лестницы Кирсти.
– Леди Map, простите, я думал, что Леди Элейн плохо. Она кричала…
Кирсти жестом приказала ему удалиться. С трудом распахнув тяжелую дверь, она вошла в комнату и – к его явному разочарованию, закрыла ее за собой.
– Мама?
Ее свекровь неотрывно смотрела на огонь, не замечая слез, текущих по щекам. Казалось, она не слышала ее.
– Мама, что с тобой?
Кирсти подошла и робко положила свою руку на руку Элейн.
– Мне так жаль Морну.
Элейн вздохнула. Она достала носовой платок и покачала головой.
– Я веду себя неразумно. На миг я почувствовала, что больше не могу это выносить.
Она высморкалась и слабо улыбнулась.
– Но мне все же придется. Прости меня, дорогая. Это возраст. Все труднее скрывать боль. Я должна собраться и отдать распоряжения… – Ее голос прервался, ей пришлось собраться с силами, чтобы продолжить: – Я должна отдать распоряжения насчет тела.
– Не нужно. Ее нашел мельник Юэн, жители деревни позаботились о ней. Они тоже ее любили. Она так много сделала для них.
– Она хотела, чтобы ее похоронили на холме, у священного источника, мы говорили как-то об этом.
В позапрошлом октябре Эдвард Английский еще раз появился в Килдрамми, чтобы проверить, как идут строительные работы и еще раз показать, что он верховный правитель Шотландии. Элейн, поклявшаяся никогда больше не преклонять колени перед ним и предупрежденная о его прибытии заранее, ускользнула в долину к Морне и оставалась в хижине, пока ее кузен не уехал. Две женщины о многом переговорили тогда, засиживаясь до ночи.
– Она не хотела для себя христианского погребения. Они не будут знать, что делать…
– Они знают, чего хотела Морна, мама. И они похоронят ее именно там, где она хотела. Я уже заказала цветы для могилы.
Собеседницы замолчали; каждая погрузилась в свои мысли. Наконец Кирсти вымолвила:
– Надеюсь, когда придет время, я буду так же мужественна, как и ты. Можно сказать тебе кое-что, вдруг это приободрит тебя? Даже Гратни еще не знает об этом.
Она осторожно взяла Элейн за руку и проводила ее к креслу. Когда та села, Кирсти опустилась на колени у ее ног.
– Мама, у меня будет ребенок. Я так боялась, что не смогу иметь детей. Я была так одинока, но после трех лет молитв и надежд, после всех моих приношений и пожертвований это случилось.
Элейн посмотрела на нее сначала с недоверием, потом улыбнулась.
– Так. Значит, у графа наконец будет наследник. О Кирсти, я так рада.
– Если будет мальчик, я назову его Дональдом, а если девочка – Элейн.
Кирсти улыбалась, довольная тем, что выражение горя исчезло с лица ее свекрови.
– Мама, все будет хорошо. Не отчаивайся. Бедная Морна так и не оправилась после смерти Мейри. Ты должна смириться с тем, что она решила уйти к дочери. Ты же сама в это веришь. Ты же не думаешь, что они обе оказались в аду.
– Нет, если существует хоть какая-то справедливость. Если ад, о котором говорит церковь, существует, пусть он останется для настоящего дьявола.
Погруженная в свои мысли, она смотрела на огонь.
– Морна считала, что это – все равно, что пройти через дверь, – сказала она спокойно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
– Собирается гроза, миледи. Должно быть, вас разбудил ветер.
Западный ветер завывал в трубах; они слышали, как в саду шумят свежей листвой деревья.
– Я прикажу добавить огня в камине.
Она поправила на Элейн одеяла, подоткнула их поплотнее, но Элейн трясущимися руками сбросила их.
– Я чувствую, что-то не так.
Сон был очень ясным, отчетливым. Он снился ей множество раз за последние два года после смерти Мейри, но каждый раз она не помнила ничего, кроме пожара.
Поплотнее запахнув рубашку, она опустила ноги на пол, застонав от боли в закостеневших суставах, и, опираясь на палку, побрела к камину.
– Разведи огонь посильнее, – приказала она.
Беток позвала сонного слугу, тот растолкал истопника, и через десять минут пламя в очаге загудело в полную силу.
Элейн, в красном с черным бархатном платье, бархатных ночных туфлях, с тяжелой косой через плечо, сидела, глядя на пламя. В отсветах пламени ее лицо снова казалось молодым. Беток, украдкой поглядывая на нее, втянула щеки и покачала головой. Странное выражение застыло на лице ее госпожи. Она приподняла голову, будто прислушиваясь к чему-то вдалеке, а потом улыбнулась. Беток вздрогнула и перекрестилась, прежде чем уйти.
Картина в пламени была отчетливая. Элейн видела мужчину, пробирающегося через толпу, и слышала гул голосов, она видела красного льва Шотландии, с триумфом развевающегося на ветру рядом с серебристым крестом святого Андрея на лазурном фоне, и еще она видела женщину – высокую, стройную, в огненно-красном платье, в руках ее была корона…
– Мама!
Она вздрогнула, когда Гратни положил руку на ее плечо.
– Дорогой, я не слышала, как ты вошел. – Еще мгновение она помедлила, не желая упускать видение, но оно уже исчезло. Вздохнув, она посмотрела на сына, пристально вглядываясь в лицо Гратни в свете пламени, она пыталась понять, что привело его сюда в полночь.
– Что случилось? В чем дело?
– Прости. Мне трудно об этом говорить. Морна…
Ее глаза неотрывно смотрели на него.
– Она мертва? Вот она и выбрала время переступить черту и покончить с одиночеством.
Он кивнул.
– Как?
– Она повесилась. – Он смотрел в сторону, не в силах вынести муку в ее взгляде.
– Это моя вина.
– Нет, мама, при чем тут ты?
– Это я послала Мейри к Изобел.
– Ты же не могла знать, что случится.
– Я не могла? – Элейн встала, ее палка скользнула на пол, но она не обратила на это внимания. – Пресвятая Дева! Мне нет прощения! Сколько смертей уже преследуют меня?!
– Мама…
– Гратни, пожалуйста, оставь меня одну. – Ее узкие плечи болезненно напряглись.
Он поколебался, затем медленно вышел. Долго после ухода сына она сидела неподвижно, закрыв лицо руками. Наконец она отвела их.
– Где ты? Почему ты не забираешь меня? – крикнула она. – Александр!
Молчание. Она вытерла лицо, пытаясь унять слезы, но они не прекращались.
– Будь ты проклят, Александр. Почему ты сам не являешься именно сейчас, когда ты мне так нужен? Почему ты не разговариваешь со мной? Почему ты больше не приходишь ко мне? – Она оглядела комнату. – Ты же явился ей. Почему не мне? – Она стиснула кулаки. – Разве мне еще не время умирать? Я ведь была нужна тебе раньше. Или я слишком стара даже для тебя?
Она встала рывком, опираясь на стул.
– Или тебя вообще нет? Ты ведь всего-навсего плод воображения одинокой, измученной женщины. Так? Ты ведь ничто, ты сон, тебя нет! Ты мертв. Как Морна. Как Мейри! Как Дональд…
Ее голос прервался, рыдания сотрясали тело…
– Тебя никогда не было. Ты умер на Керрере. Ты мертв!
Снаружи, прижавшись ухом к двери, ждал слуга, он виновато опустился на колени при появлении на верху лестницы Кирсти.
– Леди Map, простите, я думал, что Леди Элейн плохо. Она кричала…
Кирсти жестом приказала ему удалиться. С трудом распахнув тяжелую дверь, она вошла в комнату и – к его явному разочарованию, закрыла ее за собой.
– Мама?
Ее свекровь неотрывно смотрела на огонь, не замечая слез, текущих по щекам. Казалось, она не слышала ее.
– Мама, что с тобой?
Кирсти подошла и робко положила свою руку на руку Элейн.
– Мне так жаль Морну.
Элейн вздохнула. Она достала носовой платок и покачала головой.
– Я веду себя неразумно. На миг я почувствовала, что больше не могу это выносить.
Она высморкалась и слабо улыбнулась.
– Но мне все же придется. Прости меня, дорогая. Это возраст. Все труднее скрывать боль. Я должна собраться и отдать распоряжения… – Ее голос прервался, ей пришлось собраться с силами, чтобы продолжить: – Я должна отдать распоряжения насчет тела.
– Не нужно. Ее нашел мельник Юэн, жители деревни позаботились о ней. Они тоже ее любили. Она так много сделала для них.
– Она хотела, чтобы ее похоронили на холме, у священного источника, мы говорили как-то об этом.
В позапрошлом октябре Эдвард Английский еще раз появился в Килдрамми, чтобы проверить, как идут строительные работы и еще раз показать, что он верховный правитель Шотландии. Элейн, поклявшаяся никогда больше не преклонять колени перед ним и предупрежденная о его прибытии заранее, ускользнула в долину к Морне и оставалась в хижине, пока ее кузен не уехал. Две женщины о многом переговорили тогда, засиживаясь до ночи.
– Она не хотела для себя христианского погребения. Они не будут знать, что делать…
– Они знают, чего хотела Морна, мама. И они похоронят ее именно там, где она хотела. Я уже заказала цветы для могилы.
Собеседницы замолчали; каждая погрузилась в свои мысли. Наконец Кирсти вымолвила:
– Надеюсь, когда придет время, я буду так же мужественна, как и ты. Можно сказать тебе кое-что, вдруг это приободрит тебя? Даже Гратни еще не знает об этом.
Она осторожно взяла Элейн за руку и проводила ее к креслу. Когда та села, Кирсти опустилась на колени у ее ног.
– Мама, у меня будет ребенок. Я так боялась, что не смогу иметь детей. Я была так одинока, но после трех лет молитв и надежд, после всех моих приношений и пожертвований это случилось.
Элейн посмотрела на нее сначала с недоверием, потом улыбнулась.
– Так. Значит, у графа наконец будет наследник. О Кирсти, я так рада.
– Если будет мальчик, я назову его Дональдом, а если девочка – Элейн.
Кирсти улыбалась, довольная тем, что выражение горя исчезло с лица ее свекрови.
– Мама, все будет хорошо. Не отчаивайся. Бедная Морна так и не оправилась после смерти Мейри. Ты должна смириться с тем, что она решила уйти к дочери. Ты же сама в это веришь. Ты же не думаешь, что они обе оказались в аду.
– Нет, если существует хоть какая-то справедливость. Если ад, о котором говорит церковь, существует, пусть он останется для настоящего дьявола.
Погруженная в свои мысли, она смотрела на огонь.
– Морна считала, что это – все равно, что пройти через дверь, – сказала она спокойно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152