Но у нее не было реального выбора. Ошибочные действия могли раззадорить его, но хуже того, ее собственным людям могли предъявить обвинения в некомпетентности. Хойст не могла подвергнуть риску судьбы своих людей.
Военные в кремово-бежевом офисном камуфляже освобождали ей двери для прохода по пути следования через административную крепость к исполнительному обслуживающему ядру. Ее охранники держались от нее на расстоянии шага, анонимы под масками. По пятам следовали штабные офицеры, взволнованные и готовые услужить. Заметны признаки немногочисленных повреждений; крепость Скотта брали тайком и в первую очередь. Внутренние части безопасности заменили собственные штурмовые группы Хойст, встреченные с распростертыми объятиями вялыми защитниками, которые и не подозревали, что их свидетельства о смерти были выданы планетарным обердепартаментсекретарем отрывистой фразой в два слова.
В ядре здания располагалась зона безопасности, двери открыты с предательским невниманием. Хойст поднималась по лестнице в невеселом настроении. Наверху, в бельэтаже, расположился контрольный хаб Скотта. «На первый взгляд здесь все в целости и сохранности, – отметила она, – словно ничего не произошло». Проход в бельэтаж был заляпан засохшими пятнами крови прямо под лампами аварийного освещения, бурыми и резко пахнущими. Ее охранники были на каждом углу. В центре расположилась странная троица. В большом кресле – сам U.Ванневар Скотт в расслабленной позе с проколом ствола мозга, конечности расслаблены, лицо – обвинительная маска. За креслом по разные стороны стояли S.Фрейзер Байрут и женщина в робе и накидке Ордена Селекционеров.
– Ванневар, дорогой. Очень неприятно, что нам приходится встречаться снова при таких огорчительных обстоятельствах. – Хойст улыбнулась мужчине в кресле. Его глаза медленно, почти не двигаясь, оглядели ее. – И лично Байрут. Кого еще я имею удовольствие лицезреть? Странная женщина склонила голову.
– U.Доранна Менгель, ваше превосходительство. Здесь по распоряжению обердепартаментсекретаря, мне надлежит быть свидетелем разбирательства и гарантом проведения процедуры в соответствии с лучшими практиками и обычаями просвещения.
Тело в кресле казалось взволнованным. Хойст склонилась ближе.
– Расслабьтесь, Ван. Усилия не помогут. Нервные клетки не восстанавливаются, сами знаете. – Слова были необходимы для поддержания ее имиджа; внутри будто что-то кричало: «Ты глупый несчастный ублюдок! Что, во имя мертвого бога, ты думаешь, делаешь?» – Мы получили распоряжение, и мы выполним его. – Она посмотрела на Байрута. – У вас есть активационный ключ?
Он повернулся и поманил охранника.
Включить это на спине для наблюдателя, – сказал он кратко.
Селекционер повернула голову и спокойно наблюдала. Хойст старалась не обращать на нее внимания. Нечего сторониться. Селекционером свидетельствуется все: информация записывается в буферный файл сенсора и по его распоряжению направляется прямо в распределительную сеть. Любая попытка сокрытия или сострадания разоблачалась.
Охранник ткнул дубинкой в шею Скотту, и лицо мужчины начало обретать некое выражение. Дернулся палец. Сидящий невнятно произнес, сражаясь за обретение контроля над телом:
– Поршия, как ты могла?
– До моего сведения был доведен ряд фактов определенного свойства, – холодно проговорила она, почти не замечая, как Байрут бледнеет за креслом. «Факты, которые нельзя проигнорировать, поскольку имеются записи», добавила она про себя, развивая свою надгробную речь. – Небрежные операции. Нарушение принятых правил в практике и работе с таможней. Потенциальная измена.
– Я никогда не совершал измены.
– Не через комиссионные, – сказала она, проклиная себя за уступку, кажущуюся значительнее перед глазами Селекционера. – Никогда. Риск разоблачения был принят во внимание – и, что более важно, улики припрятаны под коврам. – Она склонилась над ним, кладя тонкую руку на обездвиженное плечо. – Мы не могли игнорировать это.
– Я участвовал в процессе зачистки. – Голос Скотта был бесконечно усталым, подзагрузка вкладыша выпаривала мозжечок, съедала гипоталамус, сохраняя его самого для последующих поколений и славы будущего бога. Без активатора он быстро умрет, а не просто обездвижится. Хотя он и так умрет, когда Селекционер заберет его мозг. – Ты разве не знаешь, Поршия? Я думал, ты… ты…
– Усилитель. – Она сжала пальцы, закипая от злости. Его плечо казалось куском сырого мяса, твердого и коченеющего. Воздух наполнился едким зловонием – если он уже потерял контроль над кишечником, то состояние куда хуже, чем она ожидала. – Свидетель от Селекционеров, требую допуск к его происхождению. Пока не доказана недостоверность инстанционного вектора, считаю, согласно принятому руководству, что фенотип может гарантировать устойчивость и эффективность.
Байрут удивленно заморгал. Селекционер кивнула.
– Ваше требование принято, – отстраненно произнесла она. – Репродуктивная лицензия на рассмотрении. Или вы имели в виду клон?
– Нет, только генную рекомбинацию. – Хойст склонилась еще ниже и посмотрела в глаза U.Ванневара Скотта, вспоминая былые дни, куда более невинные, – оба интерны в штате ubermensch, бессонные ночи, преступно-вольные удовольствия, прежде чем ответственность станет проклятием. Политика. Что, тридцать лет? Тридцать семь? Она едва помнила его тело: любовники так похожи. Ну разве всех упомнишь за жизнь. Скотт… Скотт был историей, много более значимой, чем свидание на одну ночь. – Останется хоть что-то, вспомнить его.
– Ваш запрос рассмотрит Комитет улучшения генома расы, – ответила Селекционер, спокойно поправляя накидку. – Что-нибудь еще?
– Завершение свидетельства. – Хойст не снимала руку с плеча, пока гвардеец завершал государственный переворот, переходя от личностного дерева к бесконтрольной полной дендрической топосъемке. Незрячие глаза закрылись, и почти сразу же из затылка потекла бледная жидкость. Прикосновение мертвой плоти; когда-то она испытывала ненависть… теперь осталось только чувство: пока еще это не ее черед. Она пригладила ему волосы, выпрямилась и перехватила взгляд Георга Байрута. – Забирайте на утилизацию.
Селекционер уже запрашивала просьбу о загрузке в память, отправляя его статус-вектор на глубокое хранение до появления будущего бога
– Что касается остальных, может, также загрузить их всех – будущий бог узнает себя сам. – Она вздохнула – Итак, мы выяснили, где он хранил список своих марионеток?
– Хорошо, Поршия. Это приводит меня к следующему вопросу: как продвигается твой следующий проект?
Хойст откинулась в мягком плюшевом кресле и посмотрела на золотой листок инталии на потолке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Военные в кремово-бежевом офисном камуфляже освобождали ей двери для прохода по пути следования через административную крепость к исполнительному обслуживающему ядру. Ее охранники держались от нее на расстоянии шага, анонимы под масками. По пятам следовали штабные офицеры, взволнованные и готовые услужить. Заметны признаки немногочисленных повреждений; крепость Скотта брали тайком и в первую очередь. Внутренние части безопасности заменили собственные штурмовые группы Хойст, встреченные с распростертыми объятиями вялыми защитниками, которые и не подозревали, что их свидетельства о смерти были выданы планетарным обердепартаментсекретарем отрывистой фразой в два слова.
В ядре здания располагалась зона безопасности, двери открыты с предательским невниманием. Хойст поднималась по лестнице в невеселом настроении. Наверху, в бельэтаже, расположился контрольный хаб Скотта. «На первый взгляд здесь все в целости и сохранности, – отметила она, – словно ничего не произошло». Проход в бельэтаж был заляпан засохшими пятнами крови прямо под лампами аварийного освещения, бурыми и резко пахнущими. Ее охранники были на каждом углу. В центре расположилась странная троица. В большом кресле – сам U.Ванневар Скотт в расслабленной позе с проколом ствола мозга, конечности расслаблены, лицо – обвинительная маска. За креслом по разные стороны стояли S.Фрейзер Байрут и женщина в робе и накидке Ордена Селекционеров.
– Ванневар, дорогой. Очень неприятно, что нам приходится встречаться снова при таких огорчительных обстоятельствах. – Хойст улыбнулась мужчине в кресле. Его глаза медленно, почти не двигаясь, оглядели ее. – И лично Байрут. Кого еще я имею удовольствие лицезреть? Странная женщина склонила голову.
– U.Доранна Менгель, ваше превосходительство. Здесь по распоряжению обердепартаментсекретаря, мне надлежит быть свидетелем разбирательства и гарантом проведения процедуры в соответствии с лучшими практиками и обычаями просвещения.
Тело в кресле казалось взволнованным. Хойст склонилась ближе.
– Расслабьтесь, Ван. Усилия не помогут. Нервные клетки не восстанавливаются, сами знаете. – Слова были необходимы для поддержания ее имиджа; внутри будто что-то кричало: «Ты глупый несчастный ублюдок! Что, во имя мертвого бога, ты думаешь, делаешь?» – Мы получили распоряжение, и мы выполним его. – Она посмотрела на Байрута. – У вас есть активационный ключ?
Он повернулся и поманил охранника.
Включить это на спине для наблюдателя, – сказал он кратко.
Селекционер повернула голову и спокойно наблюдала. Хойст старалась не обращать на нее внимания. Нечего сторониться. Селекционером свидетельствуется все: информация записывается в буферный файл сенсора и по его распоряжению направляется прямо в распределительную сеть. Любая попытка сокрытия или сострадания разоблачалась.
Охранник ткнул дубинкой в шею Скотту, и лицо мужчины начало обретать некое выражение. Дернулся палец. Сидящий невнятно произнес, сражаясь за обретение контроля над телом:
– Поршия, как ты могла?
– До моего сведения был доведен ряд фактов определенного свойства, – холодно проговорила она, почти не замечая, как Байрут бледнеет за креслом. «Факты, которые нельзя проигнорировать, поскольку имеются записи», добавила она про себя, развивая свою надгробную речь. – Небрежные операции. Нарушение принятых правил в практике и работе с таможней. Потенциальная измена.
– Я никогда не совершал измены.
– Не через комиссионные, – сказала она, проклиная себя за уступку, кажущуюся значительнее перед глазами Селекционера. – Никогда. Риск разоблачения был принят во внимание – и, что более важно, улики припрятаны под коврам. – Она склонилась над ним, кладя тонкую руку на обездвиженное плечо. – Мы не могли игнорировать это.
– Я участвовал в процессе зачистки. – Голос Скотта был бесконечно усталым, подзагрузка вкладыша выпаривала мозжечок, съедала гипоталамус, сохраняя его самого для последующих поколений и славы будущего бога. Без активатора он быстро умрет, а не просто обездвижится. Хотя он и так умрет, когда Селекционер заберет его мозг. – Ты разве не знаешь, Поршия? Я думал, ты… ты…
– Усилитель. – Она сжала пальцы, закипая от злости. Его плечо казалось куском сырого мяса, твердого и коченеющего. Воздух наполнился едким зловонием – если он уже потерял контроль над кишечником, то состояние куда хуже, чем она ожидала. – Свидетель от Селекционеров, требую допуск к его происхождению. Пока не доказана недостоверность инстанционного вектора, считаю, согласно принятому руководству, что фенотип может гарантировать устойчивость и эффективность.
Байрут удивленно заморгал. Селекционер кивнула.
– Ваше требование принято, – отстраненно произнесла она. – Репродуктивная лицензия на рассмотрении. Или вы имели в виду клон?
– Нет, только генную рекомбинацию. – Хойст склонилась еще ниже и посмотрела в глаза U.Ванневара Скотта, вспоминая былые дни, куда более невинные, – оба интерны в штате ubermensch, бессонные ночи, преступно-вольные удовольствия, прежде чем ответственность станет проклятием. Политика. Что, тридцать лет? Тридцать семь? Она едва помнила его тело: любовники так похожи. Ну разве всех упомнишь за жизнь. Скотт… Скотт был историей, много более значимой, чем свидание на одну ночь. – Останется хоть что-то, вспомнить его.
– Ваш запрос рассмотрит Комитет улучшения генома расы, – ответила Селекционер, спокойно поправляя накидку. – Что-нибудь еще?
– Завершение свидетельства. – Хойст не снимала руку с плеча, пока гвардеец завершал государственный переворот, переходя от личностного дерева к бесконтрольной полной дендрической топосъемке. Незрячие глаза закрылись, и почти сразу же из затылка потекла бледная жидкость. Прикосновение мертвой плоти; когда-то она испытывала ненависть… теперь осталось только чувство: пока еще это не ее черед. Она пригладила ему волосы, выпрямилась и перехватила взгляд Георга Байрута. – Забирайте на утилизацию.
Селекционер уже запрашивала просьбу о загрузке в память, отправляя его статус-вектор на глубокое хранение до появления будущего бога
– Что касается остальных, может, также загрузить их всех – будущий бог узнает себя сам. – Она вздохнула – Итак, мы выяснили, где он хранил список своих марионеток?
– Хорошо, Поршия. Это приводит меня к следующему вопросу: как продвигается твой следующий проект?
Хойст откинулась в мягком плюшевом кресле и посмотрела на золотой листок инталии на потолке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120