Птицы взвивались вверх и камнем падали вниз. Казалось, они вот-вот разобьются о выступ или утес, но один взмах крыльями – и птицы вновь оказывались в свободном пространстве. Они выискивали места, подходящие для ночевок, подальше от опасного соседства с человеком. Сквозь полуприкрытые веки Тигхи следил за их воздушными пируэтами.
В воздухе раздалось шуршание, и на траву в нескольких ярдах от Тигхи сел голубь. Мальчик протянул к нему руку, но голубь подскочил, взмахнул своими сильными, большими крыльями и исчез.
Глава 8
Дела в деревне шли все хуже и хуже. Акате и его па были вынуждены закрыть свою часовую мастерскую. Па Акате сказал, что у него есть знакомый в Мясниках, который мог бы помочь ему найти там работу. Они заплатили дожу положенный тариф за подъем по лестнице.
Тигхи проводил их обоих.
– Когда вы вернетесь? – спросил он.
– Если дела пойдут на лад, кто знает? – ответил Акате, закинув за плечи свой рюкзак. – Ну а если у нас ничего не получится, через неделю мы уже будем дома и начнем просить милостыню на кусок хлеба у наших друзей, чтобы не умереть с голоду.
При этом он усмехнулся. Усмехнулся и Тигхи, однако за этой шуткой и за слишком крепкими объятиями, которыми друзья обменялись на прощание, стояло отчаяние.
На рыночном выступе теперь было полно людей, слонявшихся в надежде получить работу. Лица некоторых производили удручающее впечатление своей изможденностью и впалыми щеками. Это были люди, которые неделями не ели ничего, кроме травы. Когда Тигхи забредал во время своих странствий на те утесы, где обычно паслись козьи стада, ему больше не удавалось побыть в одиночестве. Он теперь то и дело сталкивался там с людьми в рваной одежде и истощенными лицами, которые рвали траву и жевали ее с выражением полной безысходности. Иногда они спрашивали у Тигхи, не знает ли он, где можно найти хоть какую-нибудь работу, но чаще всего просили денег или еды. Тигхи старался избегать встреч с ними. Завидев их, он поворачивался к ним спиной и быстрым шагом направлялся к лестнице, чтобы спуститься на нижний уступ.
Почти целую неделю он не ходил к Уиттеру, а затем случайно повстречал старого торговца обезьянами на рыночном выступе.
– Привет, мой мальчик, – окликнул он его. – Давненько не видел тебя, давненько. Что же ты забыл нас? Моя девочка все время спрашивает о тебе?
Против своей воли Тигхи дал втянуть себя в разговор.
– В самом деле?
– Да чтоб мне провалиться на этом месте.
Тигхи улыбнулся:
– Вообще-то я уже подумывал о том, чтобы сегодня спуститься к вам. Сейчас мне нужно купить свечку, но я мог бы навестить вас попозже.
– Лучше вечером, – сказал старый Уиттер и сплюнул. Что бы он ни жевал, слюна у него всегда была черная. – Сейчас она на Раитвордских утесах, собирает корм для обезьян. Заходи вечером. Что у тебя с головой, парень?
– Ударился о дверь, – автоматически ответил Тигхи.
При мысли о том, что он снова увидит Уиттершу, все тело наполнилось светом и возбуждением. Однако ко всему этому примешивалось тяжелое чувство страха: ведь это серьезный проступок с его стороны, и притом преднамеренный. Однако совсем не обязательно, чтобы дед узнал. Ма тоже об этом знать не нужно.
Большинство торговцев на торговом уступе уже закрыли свои заведения, однако ма приказала ему принести свечку, и Тигхи отправился в свечную лавку, которая принадлежала женщине по имени Анши. Женщина имела давние связи с семьей Тигхи. Свечи делали главным образом из восковых секреций, которые соскребали с листьев некоторых растений, однако в таком деле нельзя было обойтись без определенной добавки козьего жира. Этот ингредиент придавал твердость конечному продукту. Ма сказала, что Анши отдаст ему свечку в зачет долга, являвшегося частью сложной системы взаимных обязательств. Тигхи охотно согласился забрать ее. Подойдя к свечной лавке, он увидел Анши, которая стояла, прислонившись спиной к двери, и курила.
– Доброго здоровья вам и привет, – сказал Тигхи, немного оробев. – Я пришел за свечкой. Моя ма сказала, что вы с ней обо всем договорились.
– Я принесу, – проговорила она. – Я сделала ее для твоей ма несколько дней назад. Я ждала тебя.
Анши зашла в свою лавку и, вернувшись со свечой, завернутой в травяную ткань, с улыбкой подала ее мальчику. Тигхи улыбнулся в ответ.
Он не спешил возвращаться домой. Отыскав расщелину на не слишком людном уступе, Тигхи забрался туда и стал смотреть в бледнеющее полуденное небо, по которому мчались облака костно-серого цвета. Он поиграл со свечкой, увесистой, как камень. Вдавил ноготь большого пальца в ее податливую поверхность. Как свеча могла иметь вес камня, но не его твердость? Интересный вопрос. Стало быть, воск состоит из другого вещества, не такого, как то, из которого сделан камень. Два разных вещества. Тигхи поразмышлял немного над тем, сколько же в природе различных веществ. Например, воздух и вода; затем хрупкие, твердые и мягкие субстанции. Однако эти мысли слишком утомляли его, и Тигхи оставил их. Его лицо нагрелось на солнце. Мальчик рассеянно поковырял мизинцем в носу.
На уступе вдруг появилась обезьяна, которая бежала, отталкиваясь задними конечностями и припадая на передние. Она исчезла прежде, чем Тигхи успел разглядеть, есть ли на ней ошейник.
По земле деловито сновали муравьи. Один за другим ползли они между травинками. Тигхи попытался представить мир, спустившись до их уровня. Должно быть, стебельки травы им кажутся огромными столбами, а крупинки грязи – большими валунами. Как же они тогда воспринимают Вселенную? Как плоскую поверхность, созданную неким Муравьем-Богом величиной с человека и усеянную огромными стволами травы?
Тигхи опустился на колени и пригляделся получше. Муравьи были красно-черные. Их щитки, раскрашенные полосками этих цветов, поблескивали, словно были из пластика. У каждого муравья на голове подрагивали нити-руки. Языки? Глаза на стебельках?
Однажды дед сказал, что у Тигхи мысли работают не в том направлении. Вместо того чтобы познавать Бога и держать язык за зубами, он слишком много времени тратит на то, чтобы задавать вопросы, на которые нет ответов.
Тигхи вздохнул. Пора идти домой. Он поднял с земли свечку и стряхнул с нее муравьев.
Мальчик шагал по тропинкам, истертым в пыль сотнями ног, тропинкам, врезавшимся в его память настолько, что он мог пройти по ним с закрытыми глазами. Однако он не стал закрывать глаза. Край почти рядом, и любого всегда подстерегает опасность подойти к нему слишком близко и, потеряв равновесие, свалиться в бездну. При мысли об этом у Тигхи опять неприятно свело внизу живота, и он выбрал тропу, которая проходила ближе других к вселяющей уверенность и спокойствие стене.
Спустившись по крутой лестнице, он оказался на выступе главной улицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
В воздухе раздалось шуршание, и на траву в нескольких ярдах от Тигхи сел голубь. Мальчик протянул к нему руку, но голубь подскочил, взмахнул своими сильными, большими крыльями и исчез.
Глава 8
Дела в деревне шли все хуже и хуже. Акате и его па были вынуждены закрыть свою часовую мастерскую. Па Акате сказал, что у него есть знакомый в Мясниках, который мог бы помочь ему найти там работу. Они заплатили дожу положенный тариф за подъем по лестнице.
Тигхи проводил их обоих.
– Когда вы вернетесь? – спросил он.
– Если дела пойдут на лад, кто знает? – ответил Акате, закинув за плечи свой рюкзак. – Ну а если у нас ничего не получится, через неделю мы уже будем дома и начнем просить милостыню на кусок хлеба у наших друзей, чтобы не умереть с голоду.
При этом он усмехнулся. Усмехнулся и Тигхи, однако за этой шуткой и за слишком крепкими объятиями, которыми друзья обменялись на прощание, стояло отчаяние.
На рыночном выступе теперь было полно людей, слонявшихся в надежде получить работу. Лица некоторых производили удручающее впечатление своей изможденностью и впалыми щеками. Это были люди, которые неделями не ели ничего, кроме травы. Когда Тигхи забредал во время своих странствий на те утесы, где обычно паслись козьи стада, ему больше не удавалось побыть в одиночестве. Он теперь то и дело сталкивался там с людьми в рваной одежде и истощенными лицами, которые рвали траву и жевали ее с выражением полной безысходности. Иногда они спрашивали у Тигхи, не знает ли он, где можно найти хоть какую-нибудь работу, но чаще всего просили денег или еды. Тигхи старался избегать встреч с ними. Завидев их, он поворачивался к ним спиной и быстрым шагом направлялся к лестнице, чтобы спуститься на нижний уступ.
Почти целую неделю он не ходил к Уиттеру, а затем случайно повстречал старого торговца обезьянами на рыночном выступе.
– Привет, мой мальчик, – окликнул он его. – Давненько не видел тебя, давненько. Что же ты забыл нас? Моя девочка все время спрашивает о тебе?
Против своей воли Тигхи дал втянуть себя в разговор.
– В самом деле?
– Да чтоб мне провалиться на этом месте.
Тигхи улыбнулся:
– Вообще-то я уже подумывал о том, чтобы сегодня спуститься к вам. Сейчас мне нужно купить свечку, но я мог бы навестить вас попозже.
– Лучше вечером, – сказал старый Уиттер и сплюнул. Что бы он ни жевал, слюна у него всегда была черная. – Сейчас она на Раитвордских утесах, собирает корм для обезьян. Заходи вечером. Что у тебя с головой, парень?
– Ударился о дверь, – автоматически ответил Тигхи.
При мысли о том, что он снова увидит Уиттершу, все тело наполнилось светом и возбуждением. Однако ко всему этому примешивалось тяжелое чувство страха: ведь это серьезный проступок с его стороны, и притом преднамеренный. Однако совсем не обязательно, чтобы дед узнал. Ма тоже об этом знать не нужно.
Большинство торговцев на торговом уступе уже закрыли свои заведения, однако ма приказала ему принести свечку, и Тигхи отправился в свечную лавку, которая принадлежала женщине по имени Анши. Женщина имела давние связи с семьей Тигхи. Свечи делали главным образом из восковых секреций, которые соскребали с листьев некоторых растений, однако в таком деле нельзя было обойтись без определенной добавки козьего жира. Этот ингредиент придавал твердость конечному продукту. Ма сказала, что Анши отдаст ему свечку в зачет долга, являвшегося частью сложной системы взаимных обязательств. Тигхи охотно согласился забрать ее. Подойдя к свечной лавке, он увидел Анши, которая стояла, прислонившись спиной к двери, и курила.
– Доброго здоровья вам и привет, – сказал Тигхи, немного оробев. – Я пришел за свечкой. Моя ма сказала, что вы с ней обо всем договорились.
– Я принесу, – проговорила она. – Я сделала ее для твоей ма несколько дней назад. Я ждала тебя.
Анши зашла в свою лавку и, вернувшись со свечой, завернутой в травяную ткань, с улыбкой подала ее мальчику. Тигхи улыбнулся в ответ.
Он не спешил возвращаться домой. Отыскав расщелину на не слишком людном уступе, Тигхи забрался туда и стал смотреть в бледнеющее полуденное небо, по которому мчались облака костно-серого цвета. Он поиграл со свечкой, увесистой, как камень. Вдавил ноготь большого пальца в ее податливую поверхность. Как свеча могла иметь вес камня, но не его твердость? Интересный вопрос. Стало быть, воск состоит из другого вещества, не такого, как то, из которого сделан камень. Два разных вещества. Тигхи поразмышлял немного над тем, сколько же в природе различных веществ. Например, воздух и вода; затем хрупкие, твердые и мягкие субстанции. Однако эти мысли слишком утомляли его, и Тигхи оставил их. Его лицо нагрелось на солнце. Мальчик рассеянно поковырял мизинцем в носу.
На уступе вдруг появилась обезьяна, которая бежала, отталкиваясь задними конечностями и припадая на передние. Она исчезла прежде, чем Тигхи успел разглядеть, есть ли на ней ошейник.
По земле деловито сновали муравьи. Один за другим ползли они между травинками. Тигхи попытался представить мир, спустившись до их уровня. Должно быть, стебельки травы им кажутся огромными столбами, а крупинки грязи – большими валунами. Как же они тогда воспринимают Вселенную? Как плоскую поверхность, созданную неким Муравьем-Богом величиной с человека и усеянную огромными стволами травы?
Тигхи опустился на колени и пригляделся получше. Муравьи были красно-черные. Их щитки, раскрашенные полосками этих цветов, поблескивали, словно были из пластика. У каждого муравья на голове подрагивали нити-руки. Языки? Глаза на стебельках?
Однажды дед сказал, что у Тигхи мысли работают не в том направлении. Вместо того чтобы познавать Бога и держать язык за зубами, он слишком много времени тратит на то, чтобы задавать вопросы, на которые нет ответов.
Тигхи вздохнул. Пора идти домой. Он поднял с земли свечку и стряхнул с нее муравьев.
Мальчик шагал по тропинкам, истертым в пыль сотнями ног, тропинкам, врезавшимся в его память настолько, что он мог пройти по ним с закрытыми глазами. Однако он не стал закрывать глаза. Край почти рядом, и любого всегда подстерегает опасность подойти к нему слишком близко и, потеряв равновесие, свалиться в бездну. При мысли об этом у Тигхи опять неприятно свело внизу живота, и он выбрал тропу, которая проходила ближе других к вселяющей уверенность и спокойствие стене.
Спустившись по крутой лестнице, он оказался на выступе главной улицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147