Она отскочила в угол комнаты. Она открыла небольшой потайной ящик и вынула конверт с какими-то бумагами.
– Смотри, ты этого хотел.
– Что? – пролепетал он, наполовину протрезвев. – Что это такое? Ты с ума сошла! Что это?
Он увидел квитанции кассы Палестинского фонда о получении нескольких сумм в сто тысяч франков.
– Что это? Жессика, объясни мне, я ничего не понимаю.
Но она с глухой ненавистью повторила:
– Его имя? Имя моего сутенера, говоришь ты? Твой Бог, несчастный, твой Бог!
– Итак, мое дорогое дитя, сегодняшнее утро мы неплохо провели, – сказал де Биевр. – Вы довольны моим садовником?
– Очень, – ответила Агарь. – Он здесь меньше недели, а площадки и аллеи уже совсем изменились.
– Я вас предупреждал. Вы должны помнить, что Проспер здесь родился и очень свыкся со своей работой.
– Почему же он так не хотел возвращаться?
– Вы заставляете меня признаться, что многое зависело от меня. Гильорэ, вероятно, не сделал того, что нужно, чтобы его удержать, когда он покупал Биевр. Ошибка людей, недавно разбогатевших, в том, что за деньги они рассчитывают получить все. Наконец Проспер здесь. Это самое главное.
– А он доволен?
– Моя дорогая крошка, кто не будет доволен служить вам? – сказал старик.
– Пойдем к большому бассейну. Я хочу вам кое-что показать, – позвала она де Биевра.
Они медленно сошли вниз по мраморной лестнице, отполированной временем. Легкий ветер колыхал осеннюю листву, и воздух был пропитан запахом умирающих растений, предвещающим близкую зиму. Молча дошли они до зеркальной глади. Мертвая вода отливала золотом, отражая белый мрамор. Справа и слева возвышались две бронзовые статуи – молодого бога и богини. Натянув тетиву лука, они целились в центр бассейна.
– Посмотрите, – показала Агарь на статую стрелка.
– Критский Аполлон! Как вам удалось добыть эту статую? – воскликнул де Биевр.
– Мне посчастливилось. Два месяца назад, в сентябре, в маленьком замке на берегу Луары, около Ланже, я сделала это открытие. Помните, вы показывали мне изображение вашего парка с такой же статуей, как и моя находка? Я просила поэтому Гильорэ купить ее и привезти сюда.
Подойдя к статуе, де Биевр изучал ее.
– Наш был сломан в 1830 году, – проговорил он. – Несмотря на все старания, моему деду и отцу не удалось найти брата бедной, одинокой Дианы. Благодарю вас. За один месяц вы сделали то, чего не могли достичь мои предки в течение целого века. Вы, значит, начинаете ценить прелесть этих бедных старых вещей, дитя мое?
Знаком пригласила она его сесть на скамейку у бассейна рядом с собой. Ветерок утих, и в бледной воде отражались зеленая бронза статуй и уголок палевого неба с пролетавшей по нему ласточкой.
В конце июля Агарь решилась принять благосклонность Гильорэ, потерявшего голову от любви, восхищения и признательности.
Она и дю Ганж расстались без ссор. Злословие не могло найти себе тут пищи. Папаша Мейер отправил сына путешествовать. Дю Ганж уехал в Швейцарию. Осенью он привез пьесу в три акта, которая пользовалась большим успехом на открытых сценах бульвара. Театр драмы не был во вкусе бывшего любовника Жессики. Он принужден был писать ревю, и пресса была в восторге от последнего его скетча, за репетициями которого он следил в «Фоли-Бержер». Утверждали, что эта вещица сможет соперничать с пьесой Риго, которую последний собирался поставить в Парижском казино к пятнадцатому ноября для Жессики.
Успех не вызывал у Агари ни удивления, ни, казалось, даже радости. Маленький павильон на Рю-Винез соседствовал с отелем, выходившим на площадь Де-ла-Мюэт застекленным фасадом, перед которым останавливались, громыхая, автомобили, большие и мощные, как военные машины.
Жемчуг и драгоценные камни, украшающие Агарь, уже не могли казаться дю Ганжу фальшивыми. Деньги Гильорэ были тому порукой.
Превосходный Гильорэ под влиянием де Биевра понял, что первый долг джентльмена, достойного этого имени, не требовать платы за подарки. Он допускал, что Жессика ничем больше ему не была обязана с того момента, как стала его любовницей. Благодаря этому он сделался самым обходительным и благородным любовником.
Поведение танцовщицы тоже было безупречным. Самым злым языкам не к чему было придраться. Она была верна дю Ганжу, она продолжала быть верной и Гильорэ.
В июле они покинули Париж и уехали в Довилль. После Довилля в Айэ, потом в Биариц.
Когда они должны были вернуться в Париж, где Агарь должна была выступить в ревю Риго, она легко настояла на том, чтобы не возвращаться немедленно в отель «Де-ла-Мюэт».
Октябрь был дождлив.
Поля и леса во владениях де Биевра, богатые бекасами, рыжими зайцами и пестрыми фазанами, производили страшное впечатление на беспокойную, тревожную душу Агари. Гильорэ опасался, что здесь он не встретит желаемого комфорта. Парк был запущен, постройки нуждались в ремонте. Но Агарь возражала, что это именно ее и прельщает и что эти руины ей приятны. Гильорэ не был того же мнения, а де Биевр был счастлив увидеть свою родину, счастлив провести несколько дней в обществе Агари.
Гильорэ, действительно, пришлось застрять в Париже, и он ездил в замок только каждые три-четыре дня.
Наступала осень. Поверхность озера была покрыта пожелтевшими листьями, долго кружившимися в воздухе, прежде чем упасть. В это утро между статуями Критского Аполлона и Дианы-охотницы они падали чаще, чем накануне, золотым дождем.
– Вам не холодно, дитя мое? – спросил де Биевр.
– Нет, – ответила Агарь.
– Я очень боюсь за вас. Осень в той стране, где вы выросли, так не похожа на нашу.
– Правда, не похожа.
– Жессика, Жессика, – сказал он жалобным тоном маленькой Гитель на пристани Каиффы. – Вы не слышите моих слов. Вы думаете о чем-то другом. Хотите, чтобы я сказал вам, где витают ваши мысли?
– Да.
– Вы думаете о Поле Эльзеаре.
– Может быть. Но он, как видно, обо мне не думает. Он не принял ни одного моего приглашения. Он уделяет мне слишком мало внимания.
– Почему вы так думаете? Но я не стану защищать его. Один вопрос, Жессика: вы любите его?
– Это не имеет значения.
– Вы уклоняетесь от ответа. Я буду вынужден заставить вас ответить мне. Я был молод, Жессика, и теперь могу, не хвастаясь, сказать, что и мною увлекались. Вы сами должны понять это, Жессика. И даже в то время вы предпочли бы мне Поля Эльзеара. Не правда ли? Я это вполне понимаю.
– Пожалуй, что и так, – прошептала она.
– Почему?
Она опустила голову:
– Я не знаю. Я сама не отдаю себе отчета в своих чувствах.
– Он, такой далекий, ближе вам, чем я, к которому вы так привыкли?
– Это должно быть так. Иначе я не могу понять смысла моей жизни. В конце концов, что представляет собой Поль Эльзеар? Есть чувства более сильные, чем моя любовь к Полю Эльзеару, которые в любой момент могут заставить меня уйти, даже не оглянувшись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41