- Перетренировался.
- Говорил я тебе…
Алик не помнил, чтобы Фокин говорил о том, но удобней согласиться, не спорить.
- Дураком был, не слушал умных речей.
- Теперь слушай. Собирайся - едем в Серебряный бор купаться.
- Не-а, - лениво сказал Алик. - Дома останусь, - подумал, ещё раз соврал: - Отец просил в бумагах помочь разобраться.
- Надолго?
- На весь день. (Врать так уж врать.)
- Жалко… А может, выберешься? Попозже…
- Если только попозже. Скорей бы уходил лучший друг, хотелось побыть одному, подумать кое о чём, а поедешь с Фокиным - разговоров не избежать, всяких бодреньких утешений, восклицаний типа: «Всё ещё впереди!»
- Постарайся, старикашка, будем ждать.
Скрылся. Только дверь за ним захлопнулась - телефон трезвонит. Вешалка прорвался.
- Привет!
- Здорово.
- Что случилось?
- А что случилось?
Сложилось неплохое типовое начало беседы-соболезнования. Но дальше Пащенко ушёл от фокинского варианта.
- Я тебе вечером звонил, а ты уже спать улёгся.
- Устал как собака.
- Видно было.
- Поздравляю тебя с победой.
- Надолго ли? Ты к осени совсем озвереешь, на двести десять летать станешь. Как кенгуру.
- Кенгуру прыгают в длину, а там другие рекорды. Боб Бимон: восемь метров девяносто сантиметров.
Теперь Алик уел Пащенко. Пустячок, а приятно. Хотя кто его знает: Вешалка мог с кенгуру нарочно подставиться - для утешения…
- Сдаюсь, эрудит. Двинули в Нескучный сад?
Конец разговора - по типовому варианту.
- Не могу. Отец просил помочь разобраться в бумагах.
- Вечерком увидимся?
- Звони…
Сострадатели… Что-то Дашка запаздывает, не звонит - пора бы. Она тоже «молодежку» выписывает. А, вот и она, Дарья свет Андреевна…
- Алик, что ты делаешь?
Ни тебе «здрасьте», ни тебе «что случилось?»…
- Говорю с тобой по телефону.
- Неостроумно.
- Зато факт.
- Алик, поехали к нам на дачу, шашлыки будем жарить, в лес пойдём, там лес хороший, светлый, хулиганов нет…
Умница Дашка! Ни полсловечка о вчерашних соревнованиях. Чего-чего, а такта ей хватает.
- Дашк, не могу я.
- Почему?
Врать Дашке по шаблону Алик не собирался.
- Есть дело.
- Какое? Секрет?
Ну, какие у Алика от неё секреты? Но говорить не стоило: увяжется с ним, а хотелось побыть одному.
- Потом скажу. Вечером.
- Тогда я тоже не поеду на дачу. Дома посижу. Дождусь, пока позвонишь.
Такой жертвы Алик принять не мог.
- Не выдумывай глупостей. Поезжай, тебя родители ждут. А часам к семи вернёшься. Сможешь?
Обрадовалась:
- Конечно, смогу.
- Тогда я вас целую. Физкультпривет.
Собрал отцовскую сумочку, с недавних пор перешедшую к сыну по наследству, закинул её за спину.
- Ма, к обеду буду.
И отправился знакомой дорожкой в школу. Поздоровался с нянечкой, спросил: открыт ли зал? Переоделся в пустой раздевалке. Никто сюда не заглянет. Нянечка информировала: безлюдно в школе. Половина учителей в отпуск разошлись, а остальные - кто не успел уйти - раньше полдня не заявятся: нечего им здесь делать.
Притащил из подсобки в зал маты: тяжело, конечно, одному, но посильно. Установил стойки. Высоту определил: сто семьдесят пять сантиметров. На ней вчера впервые споткнулся, с неё и шагать решил. Размялся хорошенько. Отмерил разбег. Пригляделся, где толкаться станет. Пару раз с места на планку замахнулся: вроде руки-ноги шевелятся. Можно начинать.
Разбежался, стараясь держать шире шаг, толкнулся в полную силу - шёл, как на рекорд. И прошёл над планкой - не шелохнулась она. Полежал на матах, улыбался, смотрел на высокий потолок - весь в грязных разводах, как небо в облаках. Лето - время ремонтов. Забелят маляры облака на потолке - смотреть не на что будет.
Вскочил, снова разбежался, полез на высоту и… Что за чертовщина: только что одолел планку с привычной лёгкостью, а сейчас - вот она, лежит рядом на матах. Почему?
- Левая нога у тебя, как чужая…
Резко вскочил с матов: кто сказал? У стены на низкой скамеечке сидел Бим.
Алик уставился на него, спросил глупо:
- Откуда вы взялись?
- Из двери, - сказал Бим и встал. - Будем прыгать по порядку. Начнём с техники. Она у тебя минимум пять сантиметров съедает. Спусти планку на метр шестьдесят.
- Не мало ли? - попытался сопротивляться Алик, но Бим мгновенно пресёк сопротивление:
- В самый раз. Не до рекордов пока. И не спорить со мной!
И Алик покорился Биму. Более того: покорился с непонятной радостью, как будто отдавал свою судьбу в хорошие руки. Как щенка.
Только спросил:
- Как вы думаете, что-нибудь получится?
- Из чего? - не понял Бим.
- Ну, из меня…
Бим по-прежнему недоумевал:
- Ты же прыгал на двести пять сантиметров?
- Прыгал… - не объяснять же ему, с чьей помощью прыгал.
- А будешь выше. Иначе я на тебя время не тратил бы. И чтоб осенью обставить Пащенко! Не как вчера…
- А откуда вы знаете про вчера? - спросил и сам удивился: что ни вопрос - глупость несусветная. А ведь вроде малый - не дурак…
- На трибуне сидел, - язвительно сказал Бим. - Ряд двенадцатый, место тридцать второе. Ещё вопросы ожидаются?
- Нет, - засмеялся Алик. Легко засмеялся, без напряжения. Как будто и не было вчерашнего провала и жизнь начиналась только сейчас - в этом светлом и прохладном школьном зале.
- А раз так, начнём помаленьку.
И они начали. И тренировались всего полтора часа; больше Бим не разрешил. Сказал:
- Хватит надрываться. Нагрузки надо прибавлять постепенно. Придёшь завтра в десять ноль-ноль. Идею уяснил?
- Уяснил, - ответил Алик.
А после обеда закрылся в своей комнатёнке и написал стихи. Такие.
Один сантиметр - как прелюдия боя.
Один сантиметр - и кончается планка.
Разбег и… паденье, как плата за плавность
Полёта. А планка уже под тобою…
Трибуны кипят торопливой рекою
Под небом, смешно облаками измятым.
Один сантиметр остаётся невзятым.
Один сантиметр до чужого рекорда.
Так в планах - как с планкой.
И в спорах - как в спорте:
Без жалости схватка и без сантиментов.
Но вдруг не хватает всего сантиметра
(Проклятая планка!..) для взятья рекорда.
И что остаётся? Постыдность побега?
Беспечность уступки? Покорность расплаты?
Нет! Снова упрямо взлетаешь над планкой…
Какое желанное слово: победа!
Прочитал себе вслух, подумал: неплохо получилось. И главное, с ходу, залпом. Есть, конечно, шероховатости, рифма не везде удалась. Отец скажет: мыслишка - из банальных. Так ведь не для печати писал - для себя. А для него сия банальная мыслишка сейчас - самая важная, самая главная.
Кто прыгнет выше Радуги?
Да сам Радуга и прыгнет.
Сам.
Без помощи вещих снов, без мистики, без антинаучной фантастики. А кто не верит - пусть кусает локти: приятного аппетита.
На радостях позвонил Дашке.
- Ты дома? А я стих написал…
- Ой, Алик, прочитай!
- Когда?
- Немедленно.
- Тогда жду тебя во дворе через минуту.
- Через полминуты… - повесила трубку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35