С самого начала языковых игр новая игра сталкивалась с проблемой легитимации:
пример, Платон. Здесь не место толковать отрывки из "Диалогов", где прагматика
науки устанавливается явным образом как тема или скрытым - как предпосылка.
Диалог как игра со своими специфическими требованиями резюмирует эту прагматику,
включая в себя две функции: исследования и преподавания. Тут обнаруживаются
некоторые правила, приведенные нами выше: аргументация в целях одного только
консенсуса (homologia), единственность референта как гарантия возможности
добиться согласия, паритета между партнерами и даже непрямое признание в том,
что речь идет об игре, а не о судьбе, потому что из нее оказываются исключенными
все те, кто - по слабости или из грубости - не принимает ее правил98.
Вместе с тем, вопрос о легитимации самой игры, принимая во внимание ее научную
природу, также должен стать частью вопросов, задаваемых в диалоге. Известный
пример этому (тем более важный, что объединяет сразу этот вопрос с вопросом о
социо-политическом авторитете) дается в VI и VII книгах "Государства".
Следовательно, мы знаем, что ответ взят, по меньшей мере отчасти, из рассказа:
аллегория пещеры, рассказываю-
__________
98 Goldschmidt V. Les Dialogues de Platon. Paris: PUF, 1947.
74 Ж.-Ф. Лиотар
щая, почему и как люди хотят слушать рассказы и не признают знание. Это
последнее оказывается к тому же основанным на рассказе ее мученика.
Больше того, усилие легитимации складывает оружие перед наррацией: это видно уже
в самой форме "Диалогов", которую им придал Платон; каждый из них облечен в
форму рассказа о научной дискуссии. Неважно, что история спора здесь скорее
показана, чем изложена, инсценирована, чем поведана", что она содержит больше
трагического, чем эпического. Остается фактом, что платоновская речь,
восхваляющая науку, ненаучна, и это тем более верно, что ей удается достичь
легитимации науки. Научное знание не может узнать и продемонстрировать свою
истинность, если не будет прибегать к другому знанию-рассказу, являющемуся для
него незнанием; за отсутствием оного, оно обязано искать основания в самом себе
и скатываться таким образом к тому, что осуждает: предвосхищению основания,
предрассудку Но не скатывается ли оно точно также, позволяя себе рассказ?
Здесь не место отслеживать этот возврат нарративного в научное знание, через
легитимирующие речи этого последнего, которыми, хотя бы отчасти, являются
философии античности, средневековья и классического периода. Это ее постоянная
мука. Изложенная таким образом мысль, как, например, у Декарта, не может
доказать легитимность науки иначе, как через историю духа по Валери100 или с
помощью такого рода романа-
_________
99 Термин заимствован у Ж. Женета (Figures III).
100 Valery P. Introduction a la methode de Leonard de Vinci (1894). Paris:
Gallimard, 1957 (содержит также: "Marginalia", 1930; "Note et digression", 1919;
"Leonard et les philosophes", 1929).
нарративная функция и легитицимация знания 75
воспитания (Bildungsroman), каким является "Рассуждение о методе". Аристотель,
несомненно, один из самых современных мыслителей, когда отделяет описание
правил, которым должны подчиняться высказывания, считающиеся научными
("Органон"), от исследования их легитимности в рассуждении о Бытии
("Метафизика"). А также, когда внушает, что научный язык, включая его претензию
на указание бытия референта, представляет собой только аргументацию и
доказательства, т. е. диалектику101.
Вместе с современной наукой в проблематике легитимации появились две новых
составляющих. Прежде всего, чтобы ответить на вопрос "как доказать
доказательство?" или, в более общем виде, "кто определяет условия истинности?",
нужно отойти от метафизического поиска первого свидетельства или трансцендентной
власти, и признать, что условия истинности, т. е. правила игры в науке, являются
имманентными этой игре и не могут быть установлены иначе, как в споре, который
должен быть сам по себе научным, и что не существует иного доказательства
верности правил, кроме того, что они сформированы на основе консенсуса
экспертов.
Общая предрасположенность современности к определению условий какого-либо
дискурса в дискурсе об этих условиях сочетается с восстановлением достоинства
нарративных (народных) культур уже в период Возрождения гуманизма и, но
по-разному, во времена Просвещения, Sturm und Drang, немецкой идеалистической
философии, французской исторической школы. Наррация перестает быть нелепой
ошибкой легитима-
_________
101 Aubenque P. Le probleme de l'Еtrе chez Aristote. Paris: PUF, 1962.
76 Ж.-Ф. Лиотар
ции. Этот открытый призыв к рассказу в проблематике знания сопровождается и
стимулируется призывом буржуазии освободиться от традиционных авторитетов.
Знание в форме рассказов возвращается на Запад, чтобы разрешить проблему
легитимации новых авторитетов. Конечно же, в нарративной проблематике этот
вопрос ждет ответа в виде имени героя: кто имеет право решать за общество? каков
он, этот субъект, чьи предписания являются нормами для тех, кого они подчиняют?
Такая манера исследования социо-политической легитимации сочетается с новой
научной установкой:
имя героя - народ, - знак легитимности его консенсуса, способ нормативной
регуляции обсуждения. Из этого неизбежно вытекает идея прогресса: он
представляет собой ничто иное как движение, в котором якобы аккумулируется
знание, но это движение распространяется на новый социо-политический субъект.
Народ спорит сам с собой о том, что справедливо, а что нет, точно так же, как
сообщество ученых о том, что истинно, а что ложно. Первый накапливает
гражданские законы также, как второе - научные; первый совершенствует правила
своего консенсуса через посредство конституционных положений так же, как второе
пересматривает их в свете своих знаний, производя при этом новые "парадигмы"102.
Можно видеть, что этот "народ" совершенно не похож на тот, что встречается в
традиционном нарративном знании, которое, как мы уже говорили, не требует
__________
102 Duhem Р. Essai sur la notion de theorie physique de Platon a Galilee. Paris:
Hermann, 1908; Koyre A. Etudes galileennes. Paris: Hermann, 1966;
Kuhn Th. Op.cit.
нарративная функция и легитицимация знания 77
никакого учреждающего обсуждения, никакой кумулятивной прогрессии, никакой
претензии на всеобщность - это все операторы научного знания. Не приходится
поэтому удивляться, что представители новой легитимации через посредство
"народа" являются к тому же активными разрушителями традиционных народных
знаний, отныне воспринимающихся как позиция меньшинства или потенциального
сепаратизма, осужденная пребывать в обскурантизме103.
Мы также понимаем, что реальное существование такого весьма абстрактного
субъекта (поскольку он смоделирован по образцу одинокого познающего субъекта, т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36