Но основная часть, собственно наливка, моих рук дело.
Итак, муж наполнил бокалы. При свете свечей они смотрелись вполне благородно и загадочно. Впрочем, и на солнце напиток был весьма недурен собой.
- Шампанское "Леший", - беззлобно хмыкнул сын. - Между прочим, могли бы и патент на технологию получить. Отличный бизнес.
- Эликсир "Эльф", - поправил отец. - А бизнесом мог бы и сам заняться, если есть интерес.
- Тост! - потребовала я.
- Сей момент, - кивнул хозяин стола. - Я предлагаю тост за любовь, которая не позволила нам разлучиться, то есть потерять связь, в какой бы мир нас не забросило судьбой.
- Красиво, - признался сын. - А что, есть другие миры?
- Теперь есть! И прошу выпить без вопросов.
- А хороший "Леший"!.. То есть, извиняюсь, "Эльф", - признал сын, опуская бокал. - Слушайте, откуда эти цветы?! - заметил он, наконец, в центре стола мой "летний" букет (осенний стоял в спальне). - Отцвели уж давно хризантемы в саду! Снег на дворе!..
- Мой подарок, - объяснила я. - От нашего стола вашему столу.
- Ничего не понимаю, - признался сын.
- Тогда ешь, - кивнула я. - На голодный желудок и не поймешь.
Вопросов больше сын не задавал, но явно, хотя ему казалось, что тайно, наблюдал за мной. Как и что я ем, пью, как двигаюсь, касаюсь предметов.
- Мам, передай, пожалуйста, солонку, - проверка на мое взаимодействие с материальными предметами.
Мы с мужем единым движением хватаемся за солонку и, улыбаясь, передаем ее сыну. Это не попытка заморочить ему голову - просто игра. Он это явно понимает и подыгрывает, хитро улыбаясь.
Я говорила о "готической" музыке не для красного словца. Весь вечер она негромко звучала, создавая соответствующий психофон.
И вот, отдав должное дарам стола, сын осмелел настолько, что пригласил меня на танец.
Я не скажу, что мы с ним большие знатоки старинных танцев, но основами хореографии слегка владеем и вполне способны сымпровизировать танец в псевдостаринном стиле.
- Не боишься? - спросила я, поднимаясь со стула, предупредительно отодвинутого им.
- Ничуть. Я уже вышел из возраста, когда наступают дамам на ноги. А это самое страшное, что может случиться в танце, - улыбнулся он.
- Ну, что ж, - положила я ему руку на плечо. - Я рада такому партнеру.
Муж, тем временем, сделал музыку погромче.
О, этот танец требовал немалой сосредоточенности. Во всяком случае, нельзя было думать ни о чем другом, кроме танца. Иначе сказка кончится. Ведь это танец с призраком, и он невозможен без ощущения пространства, им занимаемого. Ну, какая может быть сказка, если рука вдруг оказывается где-то в районе печени или селезенки?! Я-то уже натренировалась на муже. А сын был на высоте. Ни одного неверного движения. И волшебство осталось в целости и сохранности.
К концу танца мы, конечно, изрядно вымотались, однако торжество победы над пространством окрыляло нас, приподнимая над реальностью.
- Ну, как тебе танец с привидением? - спросила я, когда музыка отпустила нас.
- Никогда не получал большего удовольствия от танца, - похоже, искренне признался сын. - Пожалуй, отныне я танцую только с привидениями.
- И много их бывает на ваших тусовках? - хмыкнула я.
- Ни одного... - вздохнул сын. - А ну их!.. Ты самая прекрасная женщина на свете!..
- Ты не должен так говорить! - нахмурилась я. - Твоя Прекрасная Дама еще впереди. Ты должен искать ее!
- Я никому ничего не должен, мама! - мотнул головой сын. - По крайней мере, в этом плане. Но конечно же. Буду искать, ибо так запрограммирован... Благо у меня есть с кем сравнивать...
- Прекрасная Дама похожа только на себя, - заметила я. - Тем она и прекрасна.
- А может, она прекрасна тем, что соединяет в себе все, что мы когда-то любили и любим? - серьезно посмотрел на меня сын.
- Вам, мужчинам, видней, - улыбнулась я. -У каждого своя Прекрасная Дама, потому, что он ищет в ней необходимое только ему... Да вот беда Прекрасные Дамы по совместительству еще и женщины, то есть, живые существа, тоже кого-то или чего-то ищущие. И им, может быть, даже унизительно быть сравниваемыми с кем-то. Хоть с самим Идеалом...
- Учту, мама, - улыбнулся сын. - Только ты все равно лучше всех.
- А не подарит ли Прекрасная Дама танец и рабу своему? - возник вдруг мой властелин.
- С превеликой радостью, - поднялась я.
- Подождите, - остановил нас сын. - Это не совсем та музыка...Давайте, я сыграю вашу любимую.
Он выключил проигрыватель и сел за небольшой "кабинетный" рояль, на котором и я играла (вернее сказать, поигрывала) всю жизнь, и он учился. И зазвучала мелодия нашей молодости. Под нее зарождалась и расцветала наша любовь. Мы начали танцевать, и я забыла о пространстве, которое надо оберегать. Я была далека отсюда и во времени (в это время уменьшалась мама!), и в пространстве. И в этой дальней дали я была не одна...
Мелодия звучала не совсем так, как прежде. И исполнялась она тогда оркестром, а сын теперь импровизировал и варьировал. Оттого то и это время, как бы наложились друг на друга, не смешиваясь, но сосуществуя. Университетский ресторанчик, где мы впервые танцевали, вдруг оказался в нашей гостиной. И стойка бара совместилась с камином.
То, что происходило, трудно назвать танцем. Скорее, восходящие потоки памяти несли меня по воле своей. И музыка, казалось, длилась бесконечно. Сын нанизывал вариацию на вариацию, заставляя (или помогая?) каждый раз по-новому переживать воскресшее и восхищенно удивляться тому, как много оно содержало в себе неразгаданного в свое время.
Не знаю, сколько бы еще это могло продолжаться, но вдруг мой затуманенный эмоциями взор наткнулся на зеркало. И то, что я в нем увидела, заставило меня оцепенеть. Муж тоже остановился и замер, проследив за моим взглядом. А сын (конечно же, он давно это видел) то ли с горящими от вдохновения, то ли с блестящими от слез глазами играл самозабвенно какую-то совсем уже немыслимую вариацию. Наверное, если бы не его музыка, я бы завизжала от ужаса. Но очень уж музыка была созвучна моменту и не позволяла диссонирующих эффектов типа визга.
В зеркале отражалось весьма странное, если не сказать страшное существо, общим силуэтом напоминавшее моего мужа, но на месте его лица торчал клок волос, а из плеч, извиваясь к затылку, тянулись щупальцы. В пространстве тела, вообще, клубился белый туман.
Я все поняла и сделала шаг назад. И ирреальная мизансцена стала вполне реалистичной. Всего несколько мгновений, подобных удару тока, но меня еще долго била дрожь.
Пытаясь достойно завершить сцену, я сделала книксен, муж поклонился и протянул руку, чтобы отвести меня к креслу. Мы пошли к камину. Сын изобразил несколько аккордов финала, и наступила тишина. Мы, все трое, ошеломленно смотрели друг на друга.
- Да! Это было нечто! - выдохнул свои эмоции сын. - О, если бы вы позволили мне сделать из этого фильм!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Итак, муж наполнил бокалы. При свете свечей они смотрелись вполне благородно и загадочно. Впрочем, и на солнце напиток был весьма недурен собой.
- Шампанское "Леший", - беззлобно хмыкнул сын. - Между прочим, могли бы и патент на технологию получить. Отличный бизнес.
- Эликсир "Эльф", - поправил отец. - А бизнесом мог бы и сам заняться, если есть интерес.
- Тост! - потребовала я.
- Сей момент, - кивнул хозяин стола. - Я предлагаю тост за любовь, которая не позволила нам разлучиться, то есть потерять связь, в какой бы мир нас не забросило судьбой.
- Красиво, - признался сын. - А что, есть другие миры?
- Теперь есть! И прошу выпить без вопросов.
- А хороший "Леший"!.. То есть, извиняюсь, "Эльф", - признал сын, опуская бокал. - Слушайте, откуда эти цветы?! - заметил он, наконец, в центре стола мой "летний" букет (осенний стоял в спальне). - Отцвели уж давно хризантемы в саду! Снег на дворе!..
- Мой подарок, - объяснила я. - От нашего стола вашему столу.
- Ничего не понимаю, - признался сын.
- Тогда ешь, - кивнула я. - На голодный желудок и не поймешь.
Вопросов больше сын не задавал, но явно, хотя ему казалось, что тайно, наблюдал за мной. Как и что я ем, пью, как двигаюсь, касаюсь предметов.
- Мам, передай, пожалуйста, солонку, - проверка на мое взаимодействие с материальными предметами.
Мы с мужем единым движением хватаемся за солонку и, улыбаясь, передаем ее сыну. Это не попытка заморочить ему голову - просто игра. Он это явно понимает и подыгрывает, хитро улыбаясь.
Я говорила о "готической" музыке не для красного словца. Весь вечер она негромко звучала, создавая соответствующий психофон.
И вот, отдав должное дарам стола, сын осмелел настолько, что пригласил меня на танец.
Я не скажу, что мы с ним большие знатоки старинных танцев, но основами хореографии слегка владеем и вполне способны сымпровизировать танец в псевдостаринном стиле.
- Не боишься? - спросила я, поднимаясь со стула, предупредительно отодвинутого им.
- Ничуть. Я уже вышел из возраста, когда наступают дамам на ноги. А это самое страшное, что может случиться в танце, - улыбнулся он.
- Ну, что ж, - положила я ему руку на плечо. - Я рада такому партнеру.
Муж, тем временем, сделал музыку погромче.
О, этот танец требовал немалой сосредоточенности. Во всяком случае, нельзя было думать ни о чем другом, кроме танца. Иначе сказка кончится. Ведь это танец с призраком, и он невозможен без ощущения пространства, им занимаемого. Ну, какая может быть сказка, если рука вдруг оказывается где-то в районе печени или селезенки?! Я-то уже натренировалась на муже. А сын был на высоте. Ни одного неверного движения. И волшебство осталось в целости и сохранности.
К концу танца мы, конечно, изрядно вымотались, однако торжество победы над пространством окрыляло нас, приподнимая над реальностью.
- Ну, как тебе танец с привидением? - спросила я, когда музыка отпустила нас.
- Никогда не получал большего удовольствия от танца, - похоже, искренне признался сын. - Пожалуй, отныне я танцую только с привидениями.
- И много их бывает на ваших тусовках? - хмыкнула я.
- Ни одного... - вздохнул сын. - А ну их!.. Ты самая прекрасная женщина на свете!..
- Ты не должен так говорить! - нахмурилась я. - Твоя Прекрасная Дама еще впереди. Ты должен искать ее!
- Я никому ничего не должен, мама! - мотнул головой сын. - По крайней мере, в этом плане. Но конечно же. Буду искать, ибо так запрограммирован... Благо у меня есть с кем сравнивать...
- Прекрасная Дама похожа только на себя, - заметила я. - Тем она и прекрасна.
- А может, она прекрасна тем, что соединяет в себе все, что мы когда-то любили и любим? - серьезно посмотрел на меня сын.
- Вам, мужчинам, видней, - улыбнулась я. -У каждого своя Прекрасная Дама, потому, что он ищет в ней необходимое только ему... Да вот беда Прекрасные Дамы по совместительству еще и женщины, то есть, живые существа, тоже кого-то или чего-то ищущие. И им, может быть, даже унизительно быть сравниваемыми с кем-то. Хоть с самим Идеалом...
- Учту, мама, - улыбнулся сын. - Только ты все равно лучше всех.
- А не подарит ли Прекрасная Дама танец и рабу своему? - возник вдруг мой властелин.
- С превеликой радостью, - поднялась я.
- Подождите, - остановил нас сын. - Это не совсем та музыка...Давайте, я сыграю вашу любимую.
Он выключил проигрыватель и сел за небольшой "кабинетный" рояль, на котором и я играла (вернее сказать, поигрывала) всю жизнь, и он учился. И зазвучала мелодия нашей молодости. Под нее зарождалась и расцветала наша любовь. Мы начали танцевать, и я забыла о пространстве, которое надо оберегать. Я была далека отсюда и во времени (в это время уменьшалась мама!), и в пространстве. И в этой дальней дали я была не одна...
Мелодия звучала не совсем так, как прежде. И исполнялась она тогда оркестром, а сын теперь импровизировал и варьировал. Оттого то и это время, как бы наложились друг на друга, не смешиваясь, но сосуществуя. Университетский ресторанчик, где мы впервые танцевали, вдруг оказался в нашей гостиной. И стойка бара совместилась с камином.
То, что происходило, трудно назвать танцем. Скорее, восходящие потоки памяти несли меня по воле своей. И музыка, казалось, длилась бесконечно. Сын нанизывал вариацию на вариацию, заставляя (или помогая?) каждый раз по-новому переживать воскресшее и восхищенно удивляться тому, как много оно содержало в себе неразгаданного в свое время.
Не знаю, сколько бы еще это могло продолжаться, но вдруг мой затуманенный эмоциями взор наткнулся на зеркало. И то, что я в нем увидела, заставило меня оцепенеть. Муж тоже остановился и замер, проследив за моим взглядом. А сын (конечно же, он давно это видел) то ли с горящими от вдохновения, то ли с блестящими от слез глазами играл самозабвенно какую-то совсем уже немыслимую вариацию. Наверное, если бы не его музыка, я бы завизжала от ужаса. Но очень уж музыка была созвучна моменту и не позволяла диссонирующих эффектов типа визга.
В зеркале отражалось весьма странное, если не сказать страшное существо, общим силуэтом напоминавшее моего мужа, но на месте его лица торчал клок волос, а из плеч, извиваясь к затылку, тянулись щупальцы. В пространстве тела, вообще, клубился белый туман.
Я все поняла и сделала шаг назад. И ирреальная мизансцена стала вполне реалистичной. Всего несколько мгновений, подобных удару тока, но меня еще долго била дрожь.
Пытаясь достойно завершить сцену, я сделала книксен, муж поклонился и протянул руку, чтобы отвести меня к креслу. Мы пошли к камину. Сын изобразил несколько аккордов финала, и наступила тишина. Мы, все трое, ошеломленно смотрели друг на друга.
- Да! Это было нечто! - выдохнул свои эмоции сын. - О, если бы вы позволили мне сделать из этого фильм!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22