– Я больше не вижу лица моей милой внучки, Лепестка. Ох, если б вы знали, до чего это тяжело…
Глава 5 Дворец-Клетка
Когда я увидела, как Мама Лю горюет из-за того, что больше не может взглянуть на лицо своей внучки, во мне все перевернулось. Я разозлилась. Очень-очень разозлилась.
Вообще-то со мной такое редко бывает. Ирма даже как-то назвала меня «патологически радостной». И в этом была лишь доля шутки.
Но, глядя на страдания Мамы Лю, я, естественно, не испытывала никакой радости. Я была взбешена.
– Я хочу добраться до этой императрицы! – заявила я так жестко, что Ирма и остальные девчонки уставились на меня, удивляясь моему гневу.
– Я хочу вбить в нее, что нельзя поступать так с людьми!
– Ну, – протянула Мама Лю со слабой улыбкой, – я бы тоже хотела преподать ей этот урок. Но это проще сказать, чем сделать, дитя мое.
– Где она живет?
– Во дворце-клетке. Отсюда вверх по реке.
– Значит, я пойду туда.
– Ох, будьте осторожны, уважаемая Лин. Вы так молоды, а она древний и опасный враг.
– Не волнуйтесь, я могу быть очень осторожной, когда надо. И мои подруги могут, если, конечно, они решат пойти со мной.
– Разумеется, мы пойдем, – без раздумий подтвердила Вилл.
– Только, может, сначала составим план? – добавила Корнелия с видом человека, которому слишком часто приходится повторять эту фразу, вразумляя беспечных друзей.
– Ну что ж, вы приняли серьезное решение, – полувопросительно произнесла Мама Лю.
– Да, приняли.
Я ощущала не только ярость. У меня было такое чувство, что именно ради этого дела я сюда и перенеслась. Моя бабушка обещала вернуться, если здесь понадобится ее помощь. С ее стороны было бы крайне невежливо не сдержать слово, и я понимала, что должна выполнить данное ею обещание за нее.
– Очень хорошо, – сказала Мама Лю, нетвердо поднимаясь на ноги. – Мы пойдем к Ее Величеству.
– Мы? Нет, только не вы, Мама Лю. Вы слишком… – я чуть не сказала «слишком стары», но, увидев в ее незрячих глазах гнев, вовремя удержалась. – Вы неважно себя чувствуете.
– Я чувствую себя достаточно хорошо для такого дела, – упрямо отрезала она. – Во всяком случае, если я буду сидеть дома и ждать у моря погоды, лучше мне не станет.
Хотя мы честно пытались, нам не удалось разубедить ее. В конце концов, мы двинулись вверх по реке. Тонкая морщинистая и теплая рука Мамы Лю лежала у меня на плече.
Догадаться, почему дворец-клетка получил такое название, было нетрудно. Там повсюду были птичьи клетки. Тысячи клеток. В буквальном смысле тысячи. Одни были подвешены к веткам деревьев в саду или к высоким серебристым шестам, словно уличные фонари. Другие высились на мраморных пьедесталах или низких ступенях. Самые маленькие из них были настолько крохотными, что я могла сжать их в ладони. Самые большие были размером с целый павильон. Некоторые были сделаны из серебряной или золотой проволоки, другие – из побегов бамбука, покрытых светлым или темным лаком. И в каждой клетке на насестах сидели птички, вяло выводя трели.
Небольшая их часть были редкими птахами с роскошным цветным оперением. Остальные же выглядели совершенно обычно, такие птицы вполне могли жить в долине реки, но там их не было.
– Так вот куда они все девались, – прошептала я. – Помните, мы еще удивлялись, что в Иворечье совсем нет птиц.
Ирма кивнула.
– Странное местечко, – добавила она.
Дворцовый сад был огромен и ошеломляюще красив. Цветущие абрикосовые деревья изящно склонялись над прозрачными змеящимися ручейками. Среди камней, словно разложенных рукой умелого ландшафтного дизайнера, возвышались величественные кипарисы. Тысячи радующих глаз цветов и кустарников наполняли воздух благоуханием и яркими цветами и привлекали пестрокрылых бабочек.
Вокруг сада не было ни стен, ни стражи. Жестокой императрице это было не нужно. Ее слуги были повсюду и обладали таким тонким чутьем, что могли дать сто очков вперед любому охраннику-человеку.
Мы увидели юношу, склонившегося перед кустом шиповника и осторожно удалявшего все цветы, у которых появились хоть малейшие признаки увядания, все веточки, которые хоть на миллиметр выбивались из заданной формы. «Чик-чик, чик-чик», – щелкали его аккуратные ножницы. Руки юноши были исчерчены царапинами от острых шипов, будто на него напал разъяренный кот.
– Простите, – вымолвила я.
Он поднял удивленный взгляд. А потом снова торопливо вернулся к своему занятию.
– Я должен работать, – сказал он. – На разговоры нет времени.
– Но если бы вы могли только сказать мне…
– Нет времени, – повторил он, подрезая ветки. Мама Лю слегка наклонила голову.
– Юный Хан, это ты?
Юноша на пару секунд прекратил щелкать ножницами.
– Да, Мама Лю, – неохотно ответил он.
– Что ты тут делаешь? Уродуешь руки, возясь в саду, когда должен сидеть с кистью и красками? – Мама Лю стояла, уперев кулаки в бока, и больше всего напоминала заботливую мать, журившую любимое чадо. – Он ведь рисует такие чудесные картины, – сказала она нам. – Закаты и вишневые ветви, сосны на склонах гор… Прекрасно!
– Я выполняю поручение императрицы, – жестко заявил Хан и снова набросился на шиповник. – Идите домой, Мама Лю.
– А я и пойду, – сказала старушка, – вот только сначала доведу до конца то, ради чего пришла.
Юноша метнул в нее полный страха взгляд.
– Прошу вас, Мама Лю… просто ступайте домой. Старушка вздохнула.
– Скажи хотя бы, где мне найти мою внучку.
– В персиковой роще, – ответил он. – Южнее Заснеженного моста.
Мы оставили его продолжать подрезку и направились в южную часть сада. Воздух был наполнен свистом, пощелкиванием и трелями заключенных в клетки птиц. Обычно считается, что пение птиц поднимает настроение, но здесь все было по-другому.
Немного дальше по тропе нам попался мальчик с полной корзиной зерна, кормивший одну из птиц. Он приманивал ее, подражая птичьему чириканью, и стучал ногтем по прутьям клетки, однако ласточка не проявляла к зернам никакого интереса.
– А ну, ешь, – нахмурил брови мальчик. – Ешь давай, а то заболеешь.
Ласточка выглядела так, будто она уже больна. Крылья сложены, головка склонена, птичка сидела не двигаясь.
– Она не любит семена, – мягко объяснила мальчику Вилл. – Ласточки предпочитают мошек, червячков и все в этом роде.
При виде нас мальчик от изумления разинул рот, он быстро огляделся по сторонам.
– Я знаю, – сказал он. – Но это запрещено. Есть слуг Ее Величества плохо. – Он громче застучал по прутьям клетки и сказал: – Злая птица.
Злая, злая птица. – Но мне показалось, что на самом деле он очень любит эту «злую» птицу.
– Зачем тут все эти клетки? – спросила Ирма. – Не понимаю, к чему кому-то держать так много птиц. Неужели не надоедает слушать этот гвалт?
– Я вам скажу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Глава 5 Дворец-Клетка
Когда я увидела, как Мама Лю горюет из-за того, что больше не может взглянуть на лицо своей внучки, во мне все перевернулось. Я разозлилась. Очень-очень разозлилась.
Вообще-то со мной такое редко бывает. Ирма даже как-то назвала меня «патологически радостной». И в этом была лишь доля шутки.
Но, глядя на страдания Мамы Лю, я, естественно, не испытывала никакой радости. Я была взбешена.
– Я хочу добраться до этой императрицы! – заявила я так жестко, что Ирма и остальные девчонки уставились на меня, удивляясь моему гневу.
– Я хочу вбить в нее, что нельзя поступать так с людьми!
– Ну, – протянула Мама Лю со слабой улыбкой, – я бы тоже хотела преподать ей этот урок. Но это проще сказать, чем сделать, дитя мое.
– Где она живет?
– Во дворце-клетке. Отсюда вверх по реке.
– Значит, я пойду туда.
– Ох, будьте осторожны, уважаемая Лин. Вы так молоды, а она древний и опасный враг.
– Не волнуйтесь, я могу быть очень осторожной, когда надо. И мои подруги могут, если, конечно, они решат пойти со мной.
– Разумеется, мы пойдем, – без раздумий подтвердила Вилл.
– Только, может, сначала составим план? – добавила Корнелия с видом человека, которому слишком часто приходится повторять эту фразу, вразумляя беспечных друзей.
– Ну что ж, вы приняли серьезное решение, – полувопросительно произнесла Мама Лю.
– Да, приняли.
Я ощущала не только ярость. У меня было такое чувство, что именно ради этого дела я сюда и перенеслась. Моя бабушка обещала вернуться, если здесь понадобится ее помощь. С ее стороны было бы крайне невежливо не сдержать слово, и я понимала, что должна выполнить данное ею обещание за нее.
– Очень хорошо, – сказала Мама Лю, нетвердо поднимаясь на ноги. – Мы пойдем к Ее Величеству.
– Мы? Нет, только не вы, Мама Лю. Вы слишком… – я чуть не сказала «слишком стары», но, увидев в ее незрячих глазах гнев, вовремя удержалась. – Вы неважно себя чувствуете.
– Я чувствую себя достаточно хорошо для такого дела, – упрямо отрезала она. – Во всяком случае, если я буду сидеть дома и ждать у моря погоды, лучше мне не станет.
Хотя мы честно пытались, нам не удалось разубедить ее. В конце концов, мы двинулись вверх по реке. Тонкая морщинистая и теплая рука Мамы Лю лежала у меня на плече.
Догадаться, почему дворец-клетка получил такое название, было нетрудно. Там повсюду были птичьи клетки. Тысячи клеток. В буквальном смысле тысячи. Одни были подвешены к веткам деревьев в саду или к высоким серебристым шестам, словно уличные фонари. Другие высились на мраморных пьедесталах или низких ступенях. Самые маленькие из них были настолько крохотными, что я могла сжать их в ладони. Самые большие были размером с целый павильон. Некоторые были сделаны из серебряной или золотой проволоки, другие – из побегов бамбука, покрытых светлым или темным лаком. И в каждой клетке на насестах сидели птички, вяло выводя трели.
Небольшая их часть были редкими птахами с роскошным цветным оперением. Остальные же выглядели совершенно обычно, такие птицы вполне могли жить в долине реки, но там их не было.
– Так вот куда они все девались, – прошептала я. – Помните, мы еще удивлялись, что в Иворечье совсем нет птиц.
Ирма кивнула.
– Странное местечко, – добавила она.
Дворцовый сад был огромен и ошеломляюще красив. Цветущие абрикосовые деревья изящно склонялись над прозрачными змеящимися ручейками. Среди камней, словно разложенных рукой умелого ландшафтного дизайнера, возвышались величественные кипарисы. Тысячи радующих глаз цветов и кустарников наполняли воздух благоуханием и яркими цветами и привлекали пестрокрылых бабочек.
Вокруг сада не было ни стен, ни стражи. Жестокой императрице это было не нужно. Ее слуги были повсюду и обладали таким тонким чутьем, что могли дать сто очков вперед любому охраннику-человеку.
Мы увидели юношу, склонившегося перед кустом шиповника и осторожно удалявшего все цветы, у которых появились хоть малейшие признаки увядания, все веточки, которые хоть на миллиметр выбивались из заданной формы. «Чик-чик, чик-чик», – щелкали его аккуратные ножницы. Руки юноши были исчерчены царапинами от острых шипов, будто на него напал разъяренный кот.
– Простите, – вымолвила я.
Он поднял удивленный взгляд. А потом снова торопливо вернулся к своему занятию.
– Я должен работать, – сказал он. – На разговоры нет времени.
– Но если бы вы могли только сказать мне…
– Нет времени, – повторил он, подрезая ветки. Мама Лю слегка наклонила голову.
– Юный Хан, это ты?
Юноша на пару секунд прекратил щелкать ножницами.
– Да, Мама Лю, – неохотно ответил он.
– Что ты тут делаешь? Уродуешь руки, возясь в саду, когда должен сидеть с кистью и красками? – Мама Лю стояла, уперев кулаки в бока, и больше всего напоминала заботливую мать, журившую любимое чадо. – Он ведь рисует такие чудесные картины, – сказала она нам. – Закаты и вишневые ветви, сосны на склонах гор… Прекрасно!
– Я выполняю поручение императрицы, – жестко заявил Хан и снова набросился на шиповник. – Идите домой, Мама Лю.
– А я и пойду, – сказала старушка, – вот только сначала доведу до конца то, ради чего пришла.
Юноша метнул в нее полный страха взгляд.
– Прошу вас, Мама Лю… просто ступайте домой. Старушка вздохнула.
– Скажи хотя бы, где мне найти мою внучку.
– В персиковой роще, – ответил он. – Южнее Заснеженного моста.
Мы оставили его продолжать подрезку и направились в южную часть сада. Воздух был наполнен свистом, пощелкиванием и трелями заключенных в клетки птиц. Обычно считается, что пение птиц поднимает настроение, но здесь все было по-другому.
Немного дальше по тропе нам попался мальчик с полной корзиной зерна, кормивший одну из птиц. Он приманивал ее, подражая птичьему чириканью, и стучал ногтем по прутьям клетки, однако ласточка не проявляла к зернам никакого интереса.
– А ну, ешь, – нахмурил брови мальчик. – Ешь давай, а то заболеешь.
Ласточка выглядела так, будто она уже больна. Крылья сложены, головка склонена, птичка сидела не двигаясь.
– Она не любит семена, – мягко объяснила мальчику Вилл. – Ласточки предпочитают мошек, червячков и все в этом роде.
При виде нас мальчик от изумления разинул рот, он быстро огляделся по сторонам.
– Я знаю, – сказал он. – Но это запрещено. Есть слуг Ее Величества плохо. – Он громче застучал по прутьям клетки и сказал: – Злая птица.
Злая, злая птица. – Но мне показалось, что на самом деле он очень любит эту «злую» птицу.
– Зачем тут все эти клетки? – спросила Ирма. – Не понимаю, к чему кому-то держать так много птиц. Неужели не надоедает слушать этот гвалт?
– Я вам скажу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16