Ей вспомнился голос отца: «Глупая девчонка! Как может мой ребенок бояться лошади!»
Годрик провел большим пальцем по ее щеке, и Мейриона почувствовала, как ее сердце начало оттаивать.
– Здесь ты в безопасности: никто за тобой не наблюдает и никто не принуждает тебя. Если хочешь, я расскажу тебе историю о корабле, на котором перевозили рабов.
Мейриона кивнула.
– Я одолел двух охранников, одному сломал нос, но меня поймали другие. Они засунули мне в рот кляп, скрутили меня и, избивая ногами, сорвали с меня одежду.
Мейриона в ужасе отпрянула, но Годрик крепко держал ее за плечи, не позволяя двигаться назад.
– Я вырывался и кричал, но они были слишком сильны, и их было слишком много. Они затолкали меня в тесный деревянный ящик, где стояла страшная вонь. Там я был не один – вместе со мной находился труп, совершающий последнее путешествие к месту своего упокоения. Возможно, в других обстоятельствах мне удалось бы вынести этот ужас, но я был голоден, изможден и начал кричать, а затем плакать. Я потерял контроль над собой, меня охватила паника. Ища успокоения, я свернулся калачиком, как ребенок, и стал жевать свой палец.
Мейриона смотрела на него, представляя, как этого гордого воина превратили в беспомощного ребенка. Ком поднялся к ее горлу при мысли о тех ужасах, которые пришлось испытать Годрику.
– Потом наступил момент, когда меня, предварительно избив, бросили в подземелье. В тот день я понял, что они не могут меня одолеть. Клянусь ранами Господа, это был настоящий ад, но они не смогли победить меня. Я мог кричать, плакать, я мог снова начать сосать палец, но теперь у них не было пути в мою душу. Надеюсь, ты меня понимаешь? – Мейриона ничего не ответила, и он продолжил: – Как только я признал, что мой страх является естественной частью меня, его власть надо мной стала слабее. Мне никогда не приходилось больше вести себя по-детски, и я смог вынести гораздо худшие унижения, чем этот ящик.
– О Боже!
– Даже если тело подводит тебя и ты теряешь контроль, гораздо важнее то, что у тебя в душе. Здесь ты со мной, в безопасности. Доверься мне.
Довериться? Он осторожно спустил ее со скалы, спас от кабана, кормил, одевал, заботился о ее брате. Если он говорит, что не станет заставлять ее, значит, так и будет.
Мейриона кивнула. После того как Годрик рассказал ей о невольничьем корабле, она уже ничего не боялась. Годрик перенес огромные унижения, но остался самим собой. Что он сказал ей однажды? Смелость – это когда действуешь, несмотря на страх.
– Я доверяю тебе, – ответила она просто.
– Вот и отлично! – Поцеловав Мейриону, Годрик повел ее в дальний конец конюшни.
От запаха свежего сена у нее закружилась голова, но Годрик крепко взял ее за руку, словно передавая часть своей силы. Серая в яблоках кобыла прижалась к ограждению и, видимо, дремала, а когда Годрик тихонько свистнул, открыла глаза и посмотрела на них с явным равнодушием. Несмотря на то что в ее стойле возвышалась большая груда сена, кобыла была костлявой, с худыми боками и впавшими глазами.
– Я хочу познакомить тебя с Голубой Молнией. «Что-то на молнию она мало похожа», – подумала Мейриона и повернулась к Годрику.
– Все же это ужасная идея.
Не обращая внимания на ее слова, Годрик достал яблоко из мешочка, висевшего у него на поясе, и Голубая Молния, тут же оживившись, заковыляла к ним, пощелкивая выпирающими коленями.
Годрик погладил лошадь по носу, и несколько седых волосков вздрогнули под его рукой.
Мейриона проглотила комок страха. Совсем недавно она скакала с Годриком на огромном жеребце, и не ей бояться кроткой старой кобылы. Но что, если…
Словно ощутив ее сомнения, Годрик погладил Мейриону по плечу.
– Если станет страшно, вспомни, как я сосал свой большой палец.
Неожиданно ее тревога превратилась в нервное хихиканье, то, что несколько мгновений назад казалось ужасным, теперь представлялось ей забавным приключением.
Поток чувств захлестнул Мейриону, и она бросилась в его объятия.
Годрик, смеясь, обнял ее и, прижав к стене конюшни, впился своими губами в ее губы. Когда он наконец прервал поцелуй, ее голова продолжала кружиться.
– Ты должен позволить мне поехать и поговорить с отцом.
Усмехнувшись, Годрик шутливо шлепнул ее по заду.
– Я уже сказал – нет.
– Но…
– Никаких возражений. А теперь давай приступим к уроку верховой езды.
Мейриона повернулась к кобыле. Спорить с Годриком было бессмысленно, да ей и не хотелось нарушать установившийся между ними хрупкий мир.
– Сколько лет этой лошади?
– Девятнадцать-двадцать. Точно мы не знаем. – Годрик потрепал кобылу по холке и достал еще одно яблоко. Голубая Молния охотно вонзила в него свои полустертые, пожелтевшие зубы, затем ткнулась Годрику в ладонь.
– Похоже, что она на последнем издыхании.
– Не позволяй ей провести себя. Эта кобыла в свое время была лучшей в конюшне, возможно, она и стара, но все еще полна сил. Нужно, чтобы кто-нибудь показал, на что она способна. – Годрик неторопливо поднес руку Мейрионы к морде лошади: – Потрогай, какой у нее мягкий нос.
Голубая Молния ткнулась ей в ладонь, ища лакомство, и Мейриона почувствовала на своей руке горячее дыхание; бархатный нос кобылы был мягким и теплым.
– Видишь, ты ей нравишься.
Мейриона медленно погладила кончиками пальцев мягкую губу лошади. Ее сердце затрепетало, когда Голубая Молния взглянула на нее своими выразительными глазами, словно говоря: «Ну и где же оно, обещанное лакомство?»
Мейриона улыбнулась, и Годрик тут же склонился над ней.
– На этом все. Урок окончен.
– Но мы даже не попробовали!
– Зато у нас еще куча времени, чтобы научиться ездить верхом.
Его голос хотя и звучал успокаивающе и тихо, но для Мейрионы он был полон эротического обещания.
Глава 25
Две недели спустя, направляясь вместе с Годриком в большой зал замка Монтгомери, Мейриона повсюду слышала смех и громкие разговоры. Она все еще была пленницей, но Годрик предоставил ей некоторую свободу, и между ними воцарился мир. Слуги устанавливали на козлы столы и расставляли подносы, готовясь к праздничному обеду. В камине пылал огонь, разбрасывая по комнате красивые причудливые тени.
Сидевшая у окна леди Монтгомери оторвалась от рукоделия и сердито посмотрела на Годрика.
– Где мой сын? Годрик пожал плечами:
– Возможно, блюет в уборной. Сильвия яростно воткнула иголку в ткань. Мейриона положила руку на плечо Годрика.
– Оставь ее в покое, – тихо сказала она. «Почему ему обязательно нужно злить эту женщину?» Годрик сердито нахмурился:
– А ты не вмешивайся, леди.
– Лучше превратить ее в друга, чем делать из нее врага, – прошептала Мейриона, но Годрик только еще больше нахмурился, и она вздохнула. То же самое будет происходить и в ее семье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Годрик провел большим пальцем по ее щеке, и Мейриона почувствовала, как ее сердце начало оттаивать.
– Здесь ты в безопасности: никто за тобой не наблюдает и никто не принуждает тебя. Если хочешь, я расскажу тебе историю о корабле, на котором перевозили рабов.
Мейриона кивнула.
– Я одолел двух охранников, одному сломал нос, но меня поймали другие. Они засунули мне в рот кляп, скрутили меня и, избивая ногами, сорвали с меня одежду.
Мейриона в ужасе отпрянула, но Годрик крепко держал ее за плечи, не позволяя двигаться назад.
– Я вырывался и кричал, но они были слишком сильны, и их было слишком много. Они затолкали меня в тесный деревянный ящик, где стояла страшная вонь. Там я был не один – вместе со мной находился труп, совершающий последнее путешествие к месту своего упокоения. Возможно, в других обстоятельствах мне удалось бы вынести этот ужас, но я был голоден, изможден и начал кричать, а затем плакать. Я потерял контроль над собой, меня охватила паника. Ища успокоения, я свернулся калачиком, как ребенок, и стал жевать свой палец.
Мейриона смотрела на него, представляя, как этого гордого воина превратили в беспомощного ребенка. Ком поднялся к ее горлу при мысли о тех ужасах, которые пришлось испытать Годрику.
– Потом наступил момент, когда меня, предварительно избив, бросили в подземелье. В тот день я понял, что они не могут меня одолеть. Клянусь ранами Господа, это был настоящий ад, но они не смогли победить меня. Я мог кричать, плакать, я мог снова начать сосать палец, но теперь у них не было пути в мою душу. Надеюсь, ты меня понимаешь? – Мейриона ничего не ответила, и он продолжил: – Как только я признал, что мой страх является естественной частью меня, его власть надо мной стала слабее. Мне никогда не приходилось больше вести себя по-детски, и я смог вынести гораздо худшие унижения, чем этот ящик.
– О Боже!
– Даже если тело подводит тебя и ты теряешь контроль, гораздо важнее то, что у тебя в душе. Здесь ты со мной, в безопасности. Доверься мне.
Довериться? Он осторожно спустил ее со скалы, спас от кабана, кормил, одевал, заботился о ее брате. Если он говорит, что не станет заставлять ее, значит, так и будет.
Мейриона кивнула. После того как Годрик рассказал ей о невольничьем корабле, она уже ничего не боялась. Годрик перенес огромные унижения, но остался самим собой. Что он сказал ей однажды? Смелость – это когда действуешь, несмотря на страх.
– Я доверяю тебе, – ответила она просто.
– Вот и отлично! – Поцеловав Мейриону, Годрик повел ее в дальний конец конюшни.
От запаха свежего сена у нее закружилась голова, но Годрик крепко взял ее за руку, словно передавая часть своей силы. Серая в яблоках кобыла прижалась к ограждению и, видимо, дремала, а когда Годрик тихонько свистнул, открыла глаза и посмотрела на них с явным равнодушием. Несмотря на то что в ее стойле возвышалась большая груда сена, кобыла была костлявой, с худыми боками и впавшими глазами.
– Я хочу познакомить тебя с Голубой Молнией. «Что-то на молнию она мало похожа», – подумала Мейриона и повернулась к Годрику.
– Все же это ужасная идея.
Не обращая внимания на ее слова, Годрик достал яблоко из мешочка, висевшего у него на поясе, и Голубая Молния, тут же оживившись, заковыляла к ним, пощелкивая выпирающими коленями.
Годрик погладил лошадь по носу, и несколько седых волосков вздрогнули под его рукой.
Мейриона проглотила комок страха. Совсем недавно она скакала с Годриком на огромном жеребце, и не ей бояться кроткой старой кобылы. Но что, если…
Словно ощутив ее сомнения, Годрик погладил Мейриону по плечу.
– Если станет страшно, вспомни, как я сосал свой большой палец.
Неожиданно ее тревога превратилась в нервное хихиканье, то, что несколько мгновений назад казалось ужасным, теперь представлялось ей забавным приключением.
Поток чувств захлестнул Мейриону, и она бросилась в его объятия.
Годрик, смеясь, обнял ее и, прижав к стене конюшни, впился своими губами в ее губы. Когда он наконец прервал поцелуй, ее голова продолжала кружиться.
– Ты должен позволить мне поехать и поговорить с отцом.
Усмехнувшись, Годрик шутливо шлепнул ее по заду.
– Я уже сказал – нет.
– Но…
– Никаких возражений. А теперь давай приступим к уроку верховой езды.
Мейриона повернулась к кобыле. Спорить с Годриком было бессмысленно, да ей и не хотелось нарушать установившийся между ними хрупкий мир.
– Сколько лет этой лошади?
– Девятнадцать-двадцать. Точно мы не знаем. – Годрик потрепал кобылу по холке и достал еще одно яблоко. Голубая Молния охотно вонзила в него свои полустертые, пожелтевшие зубы, затем ткнулась Годрику в ладонь.
– Похоже, что она на последнем издыхании.
– Не позволяй ей провести себя. Эта кобыла в свое время была лучшей в конюшне, возможно, она и стара, но все еще полна сил. Нужно, чтобы кто-нибудь показал, на что она способна. – Годрик неторопливо поднес руку Мейрионы к морде лошади: – Потрогай, какой у нее мягкий нос.
Голубая Молния ткнулась ей в ладонь, ища лакомство, и Мейриона почувствовала на своей руке горячее дыхание; бархатный нос кобылы был мягким и теплым.
– Видишь, ты ей нравишься.
Мейриона медленно погладила кончиками пальцев мягкую губу лошади. Ее сердце затрепетало, когда Голубая Молния взглянула на нее своими выразительными глазами, словно говоря: «Ну и где же оно, обещанное лакомство?»
Мейриона улыбнулась, и Годрик тут же склонился над ней.
– На этом все. Урок окончен.
– Но мы даже не попробовали!
– Зато у нас еще куча времени, чтобы научиться ездить верхом.
Его голос хотя и звучал успокаивающе и тихо, но для Мейрионы он был полон эротического обещания.
Глава 25
Две недели спустя, направляясь вместе с Годриком в большой зал замка Монтгомери, Мейриона повсюду слышала смех и громкие разговоры. Она все еще была пленницей, но Годрик предоставил ей некоторую свободу, и между ними воцарился мир. Слуги устанавливали на козлы столы и расставляли подносы, готовясь к праздничному обеду. В камине пылал огонь, разбрасывая по комнате красивые причудливые тени.
Сидевшая у окна леди Монтгомери оторвалась от рукоделия и сердито посмотрела на Годрика.
– Где мой сын? Годрик пожал плечами:
– Возможно, блюет в уборной. Сильвия яростно воткнула иголку в ткань. Мейриона положила руку на плечо Годрика.
– Оставь ее в покое, – тихо сказала она. «Почему ему обязательно нужно злить эту женщину?» Годрик сердито нахмурился:
– А ты не вмешивайся, леди.
– Лучше превратить ее в друга, чем делать из нее врага, – прошептала Мейриона, но Годрик только еще больше нахмурился, и она вздохнула. То же самое будет происходить и в ее семье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69