– О господи, вы действительно так думаете? Я непременно скажу ей впредь быть осторожнее.
– Если мы хотим видеть Дженифер замужем, Берта, то, должна признаться, она не с того начинает. Ни одному благовоспитанному мужчине не придет в голову просить руки девушки, которая демонстрирует такую осведомленность в интимной стороне жизни. Он сразу почувствует к ней антипатию и заподозрит все что угодно. Коневодство, видите ли! Какой вздор.
В этот момент в комнату вошла Дженифер. Она держала в руке шляпу и улыбалась.
– Привет! – сказала она. – Я нашла работу. Берта широко раскрыла глаза от удивления.
– Боже мой, Дженни, что ты имеешь в виду?
– Нашла… нашла… что она нашла? Я ни слова не слышу. – Бабушка с сердитым видом наклонилась вперед. Ее подбородок дрожал от волнения.
– Я нашла работу, – повторила Дженифер, – и начинаю завтра в девять утра. – Она села на подлокотник кресла и внимательно посмотрела на мать и бабушку.
– По-моему, это не очень мило с твоей стороны, – тут же объявила Берта. – Я просто не понимаю тебя. Уходить, никому ничего не сказав, самостоятельно устраивать свои дела, будто тебе уже двадцать один год и ты ни от кого не зависишь, в то время как мы с бабушкой сидим здесь, переживаем за тебя, думаем, что предпринять, и…
– Да, мама, но послушай меня хоть чуть-чуть. Вы с бабушкой сидите здесь и переживаете, но ничего не делаете. Да и с какой стати вам что-то делать? Поэтому я сама вышла из дома и все сделала за вас.
– Но в этом нет необходимости, – упорствовала ее мать. – Бабушка заботится, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Вот хотя бы эта прелестная шляпка, еще три недели назад она была совсем новой. И все это отражается на мне, можно подумать, что я не хочу видеть тебя здесь в дневное время. Дженифер, ты меня очень огорчила.
– Мама, прошу тебя, не устраивай сцен. В том, что я поступила на работу, нет ничего предосудительного. Ведь теперь все чем-то заняты. Даже богатые девушки, которые ни в чем не нуждаются, и те работают. Да, знаю, раньше это никому и в голову не приходило, но ты сама на днях говорила, что война все изменила.
– Берта, что она говорит?
– О, боже мой! Боже мой! Дженифер говорит, что нынче богатые девушки занимаются тем, что в былые дни привело бы всех в ужас. Она говорит, что теперь все это делают.
– Делают? Что делают? Никогда не слышала ничего подобного. Какое гнусное, аморальное заявление. Неужели нельзя дождаться замужества, силы небесные, право, я…
– Нет-нет, мама. Дженифер говорит, что после войны все девушки работают. Не знаю, что и думать об этом. Интересно, если бы бедный Кристофер был жив, что бы он на это сказал.
– Папа был бы доволен, – поспешно проговорила Дженифер. – Я в этом уверена, и не надо качать головой, мама. Как бы то ни было, я получила место, и моя работа начинается завтра в девять утра. Так что хватит об этом. Что бы вы ни говорили, своего решения я не изменю.
– Ты жестокая, упрямая девочка, Дженни. Я и подумать не могла, что ты вырастешь такой бессердечной. Хотела бы я знать, откуда в тебе это ужасное своевольное упрямство – твой папа и братья были совсем другими. Я начинаю думать, что ты унаследовала его от своего безжалостного и малоприятного деда.
– Берта! – воскликнула возмущенная бабушка.
– Не от папы, дорогая. Я имела в виду отца бедного Кристофера, старика, который так безобразно к нам относился.
Дженифер соскользнула с подлокотника кресла.
– Вижу, меня здесь не слишком жалуют. Пойду-ка я лучше наверх.
– Подожди, Дженни, ты еще не сказала нам, в чем заключается твоя драгоценная работа.
– Да, Дженифер. Подойди и признайся, если, конечно, тебе не стыдно об этом говорить.
– Здесь нечего стыдится. Я буду помощницей ветеринарного врача, чем-то вроде санитарки.
Наступила гнетущая тишина. Дженифер бесшумно выскользнула из комнаты.
– Санитарка. – Берта беспомощно воззрилась на мать. – Можно ли представить себе что-нибудь более отвратительное. Она наверняка подцепит блох, а то и чего похуже. Целый день возиться с больными животными. Я в жизни так не тревожилась. Порой я даже думаю, не показать ли Дженифер врачу, она все-таки со странностями. Ах, мама! Что нам делать?
– Странностями? Какой вздор, нет у нее никаких странностей. Хотелось бы мне знать, каков он – этот пожилой мужчина, этот ее ветеринар…
На другой день одетая в белый халат Дженифер помогала пожилому человеку с грустным лицом, когда тот, тоже облаченный в белый халат, делал инъекцию жалобно мяукающему коту, которого за несколько минут перед тем переехал автомобиль. Ветеринар спросил ее, может ли она это вынести.
– Да, – стиснув зубы, ответила Дженифер. Она протянула руки за воющим, истекающим кровью котом и со спокойной уверенностью прижала его к себе, словно давно привыкла к подобным операциям.
Девять месяцев Дженифер была ассистенткой мистера Маклея, хирурга-ветеринара на Бейкер-стрит, но в конце этого срока ему пришлось оставить работу по состоянию здоровья.
К этому времени мать и бабушка поняли, что спорить с ней бесполезно, и предоставили ее самой себе. Прошла не одна неделя, прежде чем они смирились с тем, что она работает санитаркой.
Когда служба Дженифер в этой должности подошла к концу, она стала искать что-нибудь другое. Однажды она пришла домой и объявила, что продает чулки в военном универмаге. Берта взглянула на нее исполненными боли глазами.
– Порой мне кажется, что ты ведешь себя подобным образом лишь для того, чтобы задеть мои чувства. С твоим прекрасным образованием продавать чулки в магазине…
– В школе я ничему не научилась, – возразила Дженифер. – Я не помню, какие реки текут в Китае, какие товары экспортирует Индия, как разобрать предложение и что такое первая парламентская реформа. Зато после школы я узнала, что надо делать, когда животное страдает от боли, а это куда важнее всех знаний, вместе взятых.
– Но к чему все это ведет? Именно это, прежде всего, интересует нас с бабушкой. Помогать животным, конечно, очень мило, но чтобы девушка с твоим воспитанием стояла за прилавком и торговала чулками…
– Ты как-то мне сама говорила, что, когда вы жили в Лондоне, папа служил администратором магазина.
– Это совсем другое дело.
– Почему?
– Тебе отлично известно, что твой папа начал жизнь в довольно скромном положении. Ты, разумеется, не можешь помнить своих родственников из Плина, но все они были… как бы это сказать… простыми сельскими жителями. Поначалу я это ощущала очень остро. Твой папа был во всех отношениях выше их, именно поэтому он и бросил море. Но в молодости денег у него было очень мало, и ему пришлось немало потрудиться, чтобы преуспеть в жизни. К тому же в то время перед молодыми людьми не открывалось почти никаких возможностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100