ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

И среди его лошадей — а их около шестидесяти — самые лучшие из тех, что существуют в настоящий момент.
Получить от него такое предложение, такую зацепку, было так же удивительно, как и страшно. И если я упущу такой случай, мне следует отправиться вслед за Артом.
На другой день я бегал по Гайд-парку в трех свитерах и ветровке, борясь с желанием выпить хоть глоток воды. Некоторые жокеи принимают мочегонные, чтобы согнать лишнюю жидкость. Я однажды пробовал этот способ, но ослабел настолько, что едва смог скакать, Часов в шесть вечера я сварил себе три яйца вкрутую и съел их без соли и хлеба. А потом мне пришлось срочно убираться из дома: мать устроила званый обед, и служанка заполнила кухню деморализующе аппетитными запахами. Решил было пойти в кино, чтобы забыть о желудке, но получилось неудачно: пришлось смотреть, как трое пробираются через засушливую пустыню, деля свою еду на все уменьшающиеся кусочки.
После этого испытания я еще отправился в турецкие бани на Джереми-стрит и провел там ночь, потея весь вечер и утро.
Затем дома еще три крутых яйца, и можно отправляться в Херефорд.
Я сел на весы с самым легким седлом и в тончайших сапогах. Стрелка дрогнула, зашла за отметку десять стонов, качнулась в противоположную сторону и замерла.
— Десять стонов! — удивленно объявил клерк, стоящий у весов. — Как вам это удалось? Наждаком счистили?
— Похоже на то, — усмехнулся я.
На смотровом круге Джеймс Эксминстер взглянул на табло: какой вес несет каждая из участвующих в скачке лошадей? И проверил, совпадают ли эти данные с теми, что объявлены в скаковых программах.
— Лишнего веса нет? — спросил он, обернувшись ко мне.
— Откуда, сэр? — небрежно бросил я.
— Гм. — Он поманил конюха, водившего по кругу медлительную старую клячу-"мою". — Вам придется основательно наподдать кобыле.
Я привык наподдавать ленивым лошадям. Дал ей хорошего пинка, кобыла прыгнула, показав, что прыгун она неплохой, и мы пришли третьими, — Гм, — снова удивился Эксминстер, когда я отстегивал подпругу.
Взял седло, взвесился — полфунта потеряно. Потом переоделся в цвета другой лошади, на которой мне предстояло скакать в этот же день. А когда вышел в весовую, Эксминстер ожидал меня, Ни слова не говоря, он протянул мне какую-то бумажку.
В ней перечислено пять лошадей, участвующих в разных скачках на будущей неделе. Около имени каждой лошади указан вес и номер скачки, — Ну и что? — спросил он. — Вы сможете скакать на них?
— На четырех смогу. Только в среду на эту скачку молодняка я уже записан.
— А освободиться не сможете?
Мне ужасно хотелось сказать, что смогу. Бумажка, которую он протянул, была для меня приглашением в рай. А если я откажусь скакать хоть на одной из его лошадей, он вообще не станет приглашать меня.
— Я... нет! Я обещал фермеру, который первым разрешил мне скакать на своих лошадях...
— Ну, хорошо. Значит, вы скачете на четырех — Спасибо, сэр. Я буду счастлив.
Он отошел, а я сложил драгоценный список и сунул его в карман, В тот же день я должен был скакать для Корина Келлара. После смерти Арта он приглашал разных жокеев и всем жаловался, как неудобно, что нельзя по первому требованию заполучить первоклассного жокея. Поскольку именно он своим обращением заставил лучшего жокея покинуть его самым ужасным способом, мы с Тик-Током решили, что у Корина не все дома.
— А если Корин предложит тебе, пойдешь на место Арта? — спросил я Тик-Тока, когда мы с седлами и шлемами шли взвешиваться.
— Если предложит, пойду. Меня ему не удастся загнать на тот свет! — Тик-Ток искоса взглянул из-под растрепанных, нависших бровей, тонкие губы раздвинулись в беззаботной усмешке.
Такими, как он, я представлял себе жителей двадцать первого века — жизнерадостными, трезвыми, безобидно любопытными, без всякого оттенка апатии, злости или жадности. Рядом с ним я чувствовал себя старым: ему всего девятнадцать.
Мы вышли на смотровой круг.
— Оскаль зубки! Глаз мира смотрит на нас, — предупредил меня Тик-Ток.
Телевизионная камера, установленная на высокой открытой платформе, следуя за движением серой лошади по кругу, нацелила на нас свое тупое рыло. Потом плавно двинулась дальше.
— Совсем забыл, что нас будут показывать, — заметил я равнодушно.
— Да, да, и сам Кемп-Лор, великий и неповторимый, тоже где-то тут. Этот тип, как слоеный пирог, слишком быстро поднялся. Но хорош на вкус, красив, хотя уж очень пышет жаром.
Я рассмеялся. Мы приблизились к Корину, и он начал инструктировать нас перед скачкой, У Тик-Тока была хорошая лошадь, а я, как водится, должен был скакать на кляче. От нее ничего путного не ожидали и, как выяснилось, справедливо. Мы остались далеко в хвосте, но я успел заметить по огням на табло, что другая лошадь Корина победила.
В загоне, где расседлывают победителей, Корин, Тик-Ток и владелец лошади были заняты обычной процедурой взаимных поздравлений. Я шел в весовую, и Корин поймал меня за руку и попросил, как только я сброшу шлем и седло, прийти и рассказать про его клячу.
Я подождал неподалеку, не желая прерывать разговора Корина с худощавым мужчиной лет тридцати, с лицом так же знакомым, как лицо собственного брата. Это был Морис Кемп-Лор.
Телевидение не льстит никому. Все кажутся коротышками, с какими-то плоскими физиономиями. Поэтому, чтобы блистать на экране, ведущий должен буквально ослеплять в реальной жизни. И Кемп-Лор не был исключением. Обаяние, которое постепенно захватывало вас во время передачи, при личной встрече покоряло мгновенно.
Но, отвечая на его улыбку, я понял, что это улыбка профессиональная, специально рассчитанная, чтобы произвести нужное впечатление, а заодно так ободрить собеседника, чтобы и он расцвел и развернулся.
— Вы пришли последним, — сказал он, — не повезло!
— Скверная лошадь, — улыбнулся Корин, добродушно настроенный, пребывая рядом с Кемп-Лором.
— Я уже давно собираюсь сделать передачу о неудачливом жокее, — улыбка смягчала колкость его слов. — Вернее, о жокее, пока еще не добившемся успеха. — Его голубые глаза блеснули. — Вы не против выступить в нашей передаче и рассказать зрителям, какое у вас финансовое положение и о том, как вы зависите от случайных предложений, о неуверенности в завтрашнем дне... Ну и все в этом роде. Чтобы публика увидела и оборотную сторону медали. Ведь все знают лишь о сказочных гонорарах и царских подарках, которые достаются чемпионам, побеждающим в больших скачках. А мне хочется показать, как живется жокею, даже в рядовых скачках редко добивающемуся победы. Пока тот еще не пробился. — Он тепло улыбнулся:
— Ну, согласны?
— Конечно, — ответил я. — Только у меня все это не совсем типично. Я...
Он перебил меня:
— Ничего мне сейчас не рассказывайте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51