Тут я помчался к бару и давай звонить оттуда в полицию. Здесь, говорю, творится черт знает что, а эти болваны мне — черт знает что творится каждую субботу вечером. Однако спросили, где я нахожусь и откуда звоню. Я к бармену: так, мол, и так, чей это дом, где в саду горят огни? А он мне — мистера, говорит, Оливера Грантчестера, известного адвоката. Сообщаю об этом полиции, а им хоть бы что. Ах, вы, думаю, идиоты! И, ей Богу, просто не знаю, что же мне делать.
Я тоже не знал бы, подумал я.
— Вдруг к бару подкатывает этот автобус, с жизнерадостными психами в оранжевых шарфах. Фанаты, конечно, поперли в бар, и тут я думаю, манна небесная! Выбегаю из бара, смотрю — половина оболтусов еще в автобусе, кричу им — тут рядом пиво задарма, а сам — на место водителя и вперед, напролом сквозь ограду, прямехонько в сад известного адвоката мистера Грантчестера.
— Номер удался, — сказал я. Удался-то удался, но...
— Не стоит вспоминать, — сказал я.
— Попробуй забудь такое, — поежился Крис.
— Главное, что ты пришел вовремя.
— Хорошо еще, что нагрянули эти болваны из полиции. Да сколько сразу! — Крис, а что ты сделал с Грантчестером? — спросил я.
— Легонько пнул его разок куда надо.
Да, вспомнил я, башмаки у Криса и без каблуков были довольно боеспособные.
— Ну и малость подправил ему рожу кастетом, — добавил Крис. — Негодяй негодяю рознь. Одно дело боксерские перчатки, а другое — жечь людей... Скотина! Хорошо еще — не убил его совсем.
— Полиция интересовалась, не знаю ли я, кто связал Грантчестера. Откуда же, говорю, мне знать, когда я лежал в пруду?
Крис рассмеялся:
— На тебя стоит работать! Понадоблюсь — звони. За Грантчестера — премия.
* * *
Пэтси молча вошла ко мне, когда я сидел на краю постели, одетый в брюки и рубашку, и чувствовал себя прескверно. Кому-кому, а Пэтси я предпочел бы не попадаться на глаза в таком состоянии.
— Уйди, — сказал я, и она ушла.
Первым человеком, возникшим в дверях после ухода Пэтси, оказалась медсестра, до зубов вооруженная шприцами и ампулами.
* * *
Еще до полудня меня посетил полицейский инспектор Вернон, которого, как выяснилось, я видел в саду.
— Миссис Бенчмарк сказала мне, что вы уже одеты, — начал он, не подавая мне руки.
— Вы хорошо ее знаете?
— Она патрон местных благотворительных обществ, помогающих полиции. — Вот как?
Я стоял у окна, и инспектор подошел ко мне и встал рядом. В небе стремительно неслись облака. Мне нравились такие дни в горах.
— Миссис Бенчмарк говорит, что мистер Грантчестер, также один из наших патронов, подговорил четверых мужчин напасть на вас.
— Считайте, что так и было, — согласился я. Инспектор был грузным человеком небольшого роста, уже начавшим седеть. Скромный чин для такого возраста. Инспектор немногого добился в продвижении по служебной лестнице. Обычно такие служаки бывают хотя и приземленными, но дотошными сыщиками.
— Вы можете сказать мне, что побудило мистера Грантчестера к этому? — спросил меня инспектор.
— Спросите об этом самого мистера Грантчестера. Он, вероятно, лучше знает, что ответить на этот вопрос.
— У него перелом нижней челюсти. Сегодня утром он не мог говорить. И весь живот у мистера Грантчестера в кровоподтеках.
И снова Вернон спросил, не знаю ли я, кто напал на Грантчестера. А я, конечно, снова не знал. Я ведь был в пруду, о чем инспектору хорошо известно, повторил я.
Однако я принес следствию пользу, сообщив инспектору, что еще раньше, в Шотландии, те же четверо бандитов навестили меня, намяли мне бока, разукрасили физиономию и ограбили, о чем я тогда же заявил в тамошнюю полицию. Я предложил инспектору Вернону связаться также со старшим инспектором Рейнольдсом из Лестерширской полиции и поговорить с ним о человеке, которого жгли на той же решетке, что и меня. Вернон что-то методично записывал. Если я буду в состоянии, сказал он, то завтра утром был бы весьма желателен мой визит к нему на службу. За мной могут прислать машину без опознавательных знаков.
«Действуй по обстоятельствам», — сказал бы Крис, а меня хватило лишь на «о'кей».
* * *
Ни шатко ни валко, а день прошел. Настала и тоже прошла ночь.
Синяки почернели. Повреждена была только правая сторона грудной клетки. «Работа» левши.
Подверглись новому врачебному осмотру ожоги. Никаких признаков инфекции. Большая удача, сказали мне. Еще бы! Ведь вода в пруду не была стерильной.
* * *
В понедельник утром я, не внемля советам врачей, настоял на том, чтобы они меня отпустили. Слишком много дел — так сказал я им.
Приехала машина, чтобы отвезти меня к инспектору Вернону. Там мне сразу же предложили заглянуть через окно в ярко освещенную комнату и сказать, не видел ли я раньше кого-нибудь из находящихся там восьмерых человек.
Нет проблем. Номера первый, третий, седьмой и восьмой.
— Они все отрицают, говорят, что пальцем вас не тронули.
Я постарался так взглянуть на Вернона, чтобы он сумел прочесть у меня в глазах. «Не говорите чепухи», и сказал:
— Вы сами видели их в саду и сами же там их арестовали. — Но я не видел, как они совершали преступление, нанося вам тяжкие телесные повреждения.
Я закрыл глаза, чтобы не поддаться своему настроению, не вскипеть от боли.
— Номер третий надел боксерские перчатки и «нанес мне повреждения», которые нетрудно увидеть на моем лице. Он левша. Остальные наблюдали за его «работой». Все четверо укладывали меня на горячую решетку. Они же, эти четверо, напали на меня возле моего дома в Шотландии. Я не знаю их имен, но знаю их в лицо.
Я уже не раз убеждался в том, что наша доблестная британская полиция не только никогда не приносит извинений за свои неправильные действия, но и не видит в этом необходимости. Однако инспектор Вернон вежливо пригласил меня в маленькую комнатку для беседы и предложил мне кофе, что, по его мнению, уже означало проявление самого искреннего внимания.
— Миссис Бенчмарк не смогла с уверенностью опознать этих людей, — заметил инспектор Вернон.
Я спросил Вернона, говорил ли он с сержантом Берриком из Шотландской полиции и со старшим инспектором Рейнольдсом из Лестершира. Их не оказалось на месте, ответил инспектор Вернон.
Черт бы побрал эти уик-энды!
Могу я позвонить по телефону, спросил я.
Смотря куда, сказал инспектор Вернон. Звонки в другие города недешевы.
— В Лондон, — сказал я, — врачу.
К своему удивлению, я сразу же дозвонился до Кейта Роббистона, как всегда, куда-то спешившего.
— Не найдется ли у вас для меня немного ваших чудодейственных таблеток? — спросил я его.
— А что случилось? — сказал он.
— Меня опять били.
— Кто?
— Те же самые ублюдки.
— О! И так же, как в прошлый раз?
— Не совсем... Хуже.
— Что значит «хуже»?
— Трещины в ребрах и несколько ожогов.
— Ожогов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Я тоже не знал бы, подумал я.
— Вдруг к бару подкатывает этот автобус, с жизнерадостными психами в оранжевых шарфах. Фанаты, конечно, поперли в бар, и тут я думаю, манна небесная! Выбегаю из бара, смотрю — половина оболтусов еще в автобусе, кричу им — тут рядом пиво задарма, а сам — на место водителя и вперед, напролом сквозь ограду, прямехонько в сад известного адвоката мистера Грантчестера.
— Номер удался, — сказал я. Удался-то удался, но...
— Не стоит вспоминать, — сказал я.
— Попробуй забудь такое, — поежился Крис.
— Главное, что ты пришел вовремя.
— Хорошо еще, что нагрянули эти болваны из полиции. Да сколько сразу! — Крис, а что ты сделал с Грантчестером? — спросил я.
— Легонько пнул его разок куда надо.
Да, вспомнил я, башмаки у Криса и без каблуков были довольно боеспособные.
— Ну и малость подправил ему рожу кастетом, — добавил Крис. — Негодяй негодяю рознь. Одно дело боксерские перчатки, а другое — жечь людей... Скотина! Хорошо еще — не убил его совсем.
— Полиция интересовалась, не знаю ли я, кто связал Грантчестера. Откуда же, говорю, мне знать, когда я лежал в пруду?
Крис рассмеялся:
— На тебя стоит работать! Понадоблюсь — звони. За Грантчестера — премия.
* * *
Пэтси молча вошла ко мне, когда я сидел на краю постели, одетый в брюки и рубашку, и чувствовал себя прескверно. Кому-кому, а Пэтси я предпочел бы не попадаться на глаза в таком состоянии.
— Уйди, — сказал я, и она ушла.
Первым человеком, возникшим в дверях после ухода Пэтси, оказалась медсестра, до зубов вооруженная шприцами и ампулами.
* * *
Еще до полудня меня посетил полицейский инспектор Вернон, которого, как выяснилось, я видел в саду.
— Миссис Бенчмарк сказала мне, что вы уже одеты, — начал он, не подавая мне руки.
— Вы хорошо ее знаете?
— Она патрон местных благотворительных обществ, помогающих полиции. — Вот как?
Я стоял у окна, и инспектор подошел ко мне и встал рядом. В небе стремительно неслись облака. Мне нравились такие дни в горах.
— Миссис Бенчмарк говорит, что мистер Грантчестер, также один из наших патронов, подговорил четверых мужчин напасть на вас.
— Считайте, что так и было, — согласился я. Инспектор был грузным человеком небольшого роста, уже начавшим седеть. Скромный чин для такого возраста. Инспектор немногого добился в продвижении по служебной лестнице. Обычно такие служаки бывают хотя и приземленными, но дотошными сыщиками.
— Вы можете сказать мне, что побудило мистера Грантчестера к этому? — спросил меня инспектор.
— Спросите об этом самого мистера Грантчестера. Он, вероятно, лучше знает, что ответить на этот вопрос.
— У него перелом нижней челюсти. Сегодня утром он не мог говорить. И весь живот у мистера Грантчестера в кровоподтеках.
И снова Вернон спросил, не знаю ли я, кто напал на Грантчестера. А я, конечно, снова не знал. Я ведь был в пруду, о чем инспектору хорошо известно, повторил я.
Однако я принес следствию пользу, сообщив инспектору, что еще раньше, в Шотландии, те же четверо бандитов навестили меня, намяли мне бока, разукрасили физиономию и ограбили, о чем я тогда же заявил в тамошнюю полицию. Я предложил инспектору Вернону связаться также со старшим инспектором Рейнольдсом из Лестерширской полиции и поговорить с ним о человеке, которого жгли на той же решетке, что и меня. Вернон что-то методично записывал. Если я буду в состоянии, сказал он, то завтра утром был бы весьма желателен мой визит к нему на службу. За мной могут прислать машину без опознавательных знаков.
«Действуй по обстоятельствам», — сказал бы Крис, а меня хватило лишь на «о'кей».
* * *
Ни шатко ни валко, а день прошел. Настала и тоже прошла ночь.
Синяки почернели. Повреждена была только правая сторона грудной клетки. «Работа» левши.
Подверглись новому врачебному осмотру ожоги. Никаких признаков инфекции. Большая удача, сказали мне. Еще бы! Ведь вода в пруду не была стерильной.
* * *
В понедельник утром я, не внемля советам врачей, настоял на том, чтобы они меня отпустили. Слишком много дел — так сказал я им.
Приехала машина, чтобы отвезти меня к инспектору Вернону. Там мне сразу же предложили заглянуть через окно в ярко освещенную комнату и сказать, не видел ли я раньше кого-нибудь из находящихся там восьмерых человек.
Нет проблем. Номера первый, третий, седьмой и восьмой.
— Они все отрицают, говорят, что пальцем вас не тронули.
Я постарался так взглянуть на Вернона, чтобы он сумел прочесть у меня в глазах. «Не говорите чепухи», и сказал:
— Вы сами видели их в саду и сами же там их арестовали. — Но я не видел, как они совершали преступление, нанося вам тяжкие телесные повреждения.
Я закрыл глаза, чтобы не поддаться своему настроению, не вскипеть от боли.
— Номер третий надел боксерские перчатки и «нанес мне повреждения», которые нетрудно увидеть на моем лице. Он левша. Остальные наблюдали за его «работой». Все четверо укладывали меня на горячую решетку. Они же, эти четверо, напали на меня возле моего дома в Шотландии. Я не знаю их имен, но знаю их в лицо.
Я уже не раз убеждался в том, что наша доблестная британская полиция не только никогда не приносит извинений за свои неправильные действия, но и не видит в этом необходимости. Однако инспектор Вернон вежливо пригласил меня в маленькую комнатку для беседы и предложил мне кофе, что, по его мнению, уже означало проявление самого искреннего внимания.
— Миссис Бенчмарк не смогла с уверенностью опознать этих людей, — заметил инспектор Вернон.
Я спросил Вернона, говорил ли он с сержантом Берриком из Шотландской полиции и со старшим инспектором Рейнольдсом из Лестершира. Их не оказалось на месте, ответил инспектор Вернон.
Черт бы побрал эти уик-энды!
Могу я позвонить по телефону, спросил я.
Смотря куда, сказал инспектор Вернон. Звонки в другие города недешевы.
— В Лондон, — сказал я, — врачу.
К своему удивлению, я сразу же дозвонился до Кейта Роббистона, как всегда, куда-то спешившего.
— Не найдется ли у вас для меня немного ваших чудодейственных таблеток? — спросил я его.
— А что случилось? — сказал он.
— Меня опять били.
— Кто?
— Те же самые ублюдки.
— О! И так же, как в прошлый раз?
— Не совсем... Хуже.
— Что значит «хуже»?
— Трещины в ребрах и несколько ожогов.
— Ожогов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84