Но три года спустя они поменялись ролями, и я почти незаметно поменял конюшню. Мы все еще жили в доме Кена, я работал с его лошадьми и выполнял другие его поручения, но все же большинство заездов проводил на лошадях Фрэнка.
В течение трех сезонов удача почти не изменяла мне, и я очень счастливо участвовал в соревнованиях с лошадьми лорда Байстера, Кена и Фрэнка, твердо убежденный, что жизнь повернулась ко мне светлой стороной. Думаю, что меня вполне устроило бы все свои годы оставаться жокеем со скромными успехами, без резких взлетов и падений, которые пришлось пережить с тех пор.
Много лет меня нанимали для участия в соревнованиях за Золотой кубок в Челтенхеме, но из-за капризов погоды или частых невольных визитов в челтенхемскую больницу мне еще так и не довелось поработать на этих самых престижных скачках. И в марте 1953 года мне предстояло смотреть заезды с трибуны, потому что лорд Байстер выставил Маринерс Лога, которого тренировали в Ирландии, оттуда же приехал и жокей для работы с ним.
Но накануне дня Кубка тренер Питер Кезелт, для которого я раньше не работал, попросил взять скакуна, Стейткрефта, потому что его жокей получил травму. Я с удовольствием согласился и на следующий день надел бледно-голубую с белым форму, цвета миссис Джон Уайт, владелицы лошади.
Обычно жокей, когда входит на парадный круг, прямо направляется к тренеру и владельцу, чтобы поздороваться и получить последние инструкции. Я поискал глазами мистера Кезелта и миссис Уайт и увидел, что они беседуют с Их величествами королевой и королевой-матерью, которые в тот день приехали на скачки и наблюдали, как выводят лошадей. Лорд Байстер, заметив мое смущение, подозвал меня к себе, он с ирландским жокеем стоял недалеко от королевской компании. И в этот момент мистер Кезелт положил руку мне на плечо.
— Пойдемте, — сказал он, — я представлю вас королеве.
Я последовал за ним, поклонился, пожал руку королеве и королеве-матери и с большой неловкостью обнаружил, что невозможно снять шляпу, если она в виде шлема и завязана тесемками у тебя под подбородком.
До сих пор помню, что стояла холодная сырая погода и на королеве было меховое пальто и желтый шарф. Мы поговорили о Стейткрефте, а когда к нам присоединился лорд Байстер, то и о Маринерс Логе. Затем мистер Кезелт помог мне вспрыгнуть в седло, и мы со Стейткрефтом отправились на старт. Но мой скакун на половине заезда растянул коленное сухожилие, и когда я вел его назад, то размышлял о совпадениях, которые привели к встрече с королевой и королевой-матерью. У меня и мысли не мелькнуло, что это отнюдь не последняя встреча.
Шесть недель спустя мистер Кезелт предложил мне в следующем сезоне регулярно работать для него. Этот момент я никогда не забуду. Мы стояли на веранде, опоясывающей весовую в Сендаун-Парке, и меня сильно взволновало его предложение. Работать для мистера Кезелта означало работать с лошадьми, принадлежавшими королевской семье, то есть я поднимался сразу на несколько ступенек по лестнице своей личной карьеры. Даже сэр Эдмунд Хилари, поднявшись на Эверест, наверно, не чувствовал себя на такой высоте, как я в тот момент.
Но мне пришлось сказать, что я должен посоветоваться с Фрэнком, согласится ли он, чтобы я работал для него только часть времени, и к тому же я только что возобновил контракт с лордом Байстером, который нельзя разорвать, даже если бы я хотел. Кен и Фрэнк, так же как и Джордж Оуэн годы назад, напутствовали меня принять лестное предложение, и в сезоне 1953 — 54 года я работал для лорда Байстера, мистера Кезелта и Фрэнка, когда первые два не нуждались в моих услугах.
Для Питера Кезелта тренировка скакунов вначале была увлекательным хобби. Он и двое его друзей владели несколькими лошадьми и получали огромное удовольствие от участия в скачках. Они держали лошадей в доме мистера Кезелта в Кенте и нанимали тренера для работы с ними.
Когда как жокей-любитель мистер Кезелт в течение семи сезонов одержал шестьдесят побед, он решил взять тренерскую лицензию, чтобы самому готовить скакунов к соревнованиям. Первое время его конюшня пополнялась в основном за счет лошадей, которых посылали к нему друзья, но, когда другие владельцы увидели, каких успехов добиваются его подопечные на скаковой дорожке, мистеру Кезелту пришлось пристраивать дополнительные боксы, и скоро он стал одним из ведущих тренеров Англии.
В новом сезоне все устроилось хорошо.
У мистера Кезелта было много молодых лошадей, которые участвовали в соревнованиях новичков и завоевали несколько побед. Скакуны лорда Байстера обычно выходили на старт трехмильной дистанции для взрослых высококлассных животных. И эти два вида скачек сталкивались реже, чем можно было ожидать. И Фрэнк Канделл тоже мог всегда рассчитывать на меня. Так что все получилось самым лучшим образом: я работал с великим множеством лошадей, и великое множество раз мы приходили к финишу первыми.
К Рождеству я выиграл столько скачек, сколько раньше мне едва удавалось за весь сезон. Началась длинная необъяснимая полоса удачи. Не только хорошие лошади, от которых ожидали победы, приходили первыми, но и животные, никак раньше не проявлявшие своих достоинств, энергичным галопом выигрывали заезд, и почти безнадежные флегматики победно вели скачку, когда их эффектные соперники падали. Погода стояла терпимая, падения не мешали мне продолжать соревнования, и я все время думал, что такая удача не может продолжаться долго.
Но она продолжалась.
После Рождества из-за плохой погоды наступил небольшой перерыв, и дожди подмыли мою удачу. В день соревнований за Золотой кубок в Челтенхеме мне показалось, что счастливая полоса закончилась.
Мне предстояло работать для лорда Байстера с Маринерс Логом, и я надеялся, что короткая прогулка со Стейткрефтом в прошлом году завершила длинную череду невезений, мешавших мне принимать участие в этих скачках. Но я ошибался. За несколько заездов до соревнований за Золотой кубок я работал с Лочроем, упал после последнего барьера и вывихнул левое плечо.
В который раз я отправился в травмопункт челтенхемской больницы, где сестра, увидев, как Мери помогает мне войти в дверь, воскликнула:
— Как! Это опять вы! — И добавила, что у них всегда готово для меня место и я могу лечь в постель.
Она видела меня не меньше шести раз за предыдущие три года. Но плечо быстро поставили на место, и в этот день я не нуждался в постельном режиме, поэтому, вскочив в такси, которое Мери вызвала по телефону, помчался на ипподром. Мне так хотелось увидеть финиш заезда за Золотой кубок, но мы вошли в паддок, когда последние приветствия зрителей затихали вдали и диктор в громкоговорителе объявил, что Фор Тен выиграл, а Маринерс Лог пришел вторым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
В течение трех сезонов удача почти не изменяла мне, и я очень счастливо участвовал в соревнованиях с лошадьми лорда Байстера, Кена и Фрэнка, твердо убежденный, что жизнь повернулась ко мне светлой стороной. Думаю, что меня вполне устроило бы все свои годы оставаться жокеем со скромными успехами, без резких взлетов и падений, которые пришлось пережить с тех пор.
Много лет меня нанимали для участия в соревнованиях за Золотой кубок в Челтенхеме, но из-за капризов погоды или частых невольных визитов в челтенхемскую больницу мне еще так и не довелось поработать на этих самых престижных скачках. И в марте 1953 года мне предстояло смотреть заезды с трибуны, потому что лорд Байстер выставил Маринерс Лога, которого тренировали в Ирландии, оттуда же приехал и жокей для работы с ним.
Но накануне дня Кубка тренер Питер Кезелт, для которого я раньше не работал, попросил взять скакуна, Стейткрефта, потому что его жокей получил травму. Я с удовольствием согласился и на следующий день надел бледно-голубую с белым форму, цвета миссис Джон Уайт, владелицы лошади.
Обычно жокей, когда входит на парадный круг, прямо направляется к тренеру и владельцу, чтобы поздороваться и получить последние инструкции. Я поискал глазами мистера Кезелта и миссис Уайт и увидел, что они беседуют с Их величествами королевой и королевой-матерью, которые в тот день приехали на скачки и наблюдали, как выводят лошадей. Лорд Байстер, заметив мое смущение, подозвал меня к себе, он с ирландским жокеем стоял недалеко от королевской компании. И в этот момент мистер Кезелт положил руку мне на плечо.
— Пойдемте, — сказал он, — я представлю вас королеве.
Я последовал за ним, поклонился, пожал руку королеве и королеве-матери и с большой неловкостью обнаружил, что невозможно снять шляпу, если она в виде шлема и завязана тесемками у тебя под подбородком.
До сих пор помню, что стояла холодная сырая погода и на королеве было меховое пальто и желтый шарф. Мы поговорили о Стейткрефте, а когда к нам присоединился лорд Байстер, то и о Маринерс Логе. Затем мистер Кезелт помог мне вспрыгнуть в седло, и мы со Стейткрефтом отправились на старт. Но мой скакун на половине заезда растянул коленное сухожилие, и когда я вел его назад, то размышлял о совпадениях, которые привели к встрече с королевой и королевой-матерью. У меня и мысли не мелькнуло, что это отнюдь не последняя встреча.
Шесть недель спустя мистер Кезелт предложил мне в следующем сезоне регулярно работать для него. Этот момент я никогда не забуду. Мы стояли на веранде, опоясывающей весовую в Сендаун-Парке, и меня сильно взволновало его предложение. Работать для мистера Кезелта означало работать с лошадьми, принадлежавшими королевской семье, то есть я поднимался сразу на несколько ступенек по лестнице своей личной карьеры. Даже сэр Эдмунд Хилари, поднявшись на Эверест, наверно, не чувствовал себя на такой высоте, как я в тот момент.
Но мне пришлось сказать, что я должен посоветоваться с Фрэнком, согласится ли он, чтобы я работал для него только часть времени, и к тому же я только что возобновил контракт с лордом Байстером, который нельзя разорвать, даже если бы я хотел. Кен и Фрэнк, так же как и Джордж Оуэн годы назад, напутствовали меня принять лестное предложение, и в сезоне 1953 — 54 года я работал для лорда Байстера, мистера Кезелта и Фрэнка, когда первые два не нуждались в моих услугах.
Для Питера Кезелта тренировка скакунов вначале была увлекательным хобби. Он и двое его друзей владели несколькими лошадьми и получали огромное удовольствие от участия в скачках. Они держали лошадей в доме мистера Кезелта в Кенте и нанимали тренера для работы с ними.
Когда как жокей-любитель мистер Кезелт в течение семи сезонов одержал шестьдесят побед, он решил взять тренерскую лицензию, чтобы самому готовить скакунов к соревнованиям. Первое время его конюшня пополнялась в основном за счет лошадей, которых посылали к нему друзья, но, когда другие владельцы увидели, каких успехов добиваются его подопечные на скаковой дорожке, мистеру Кезелту пришлось пристраивать дополнительные боксы, и скоро он стал одним из ведущих тренеров Англии.
В новом сезоне все устроилось хорошо.
У мистера Кезелта было много молодых лошадей, которые участвовали в соревнованиях новичков и завоевали несколько побед. Скакуны лорда Байстера обычно выходили на старт трехмильной дистанции для взрослых высококлассных животных. И эти два вида скачек сталкивались реже, чем можно было ожидать. И Фрэнк Канделл тоже мог всегда рассчитывать на меня. Так что все получилось самым лучшим образом: я работал с великим множеством лошадей, и великое множество раз мы приходили к финишу первыми.
К Рождеству я выиграл столько скачек, сколько раньше мне едва удавалось за весь сезон. Началась длинная необъяснимая полоса удачи. Не только хорошие лошади, от которых ожидали победы, приходили первыми, но и животные, никак раньше не проявлявшие своих достоинств, энергичным галопом выигрывали заезд, и почти безнадежные флегматики победно вели скачку, когда их эффектные соперники падали. Погода стояла терпимая, падения не мешали мне продолжать соревнования, и я все время думал, что такая удача не может продолжаться долго.
Но она продолжалась.
После Рождества из-за плохой погоды наступил небольшой перерыв, и дожди подмыли мою удачу. В день соревнований за Золотой кубок в Челтенхеме мне показалось, что счастливая полоса закончилась.
Мне предстояло работать для лорда Байстера с Маринерс Логом, и я надеялся, что короткая прогулка со Стейткрефтом в прошлом году завершила длинную череду невезений, мешавших мне принимать участие в этих скачках. Но я ошибался. За несколько заездов до соревнований за Золотой кубок я работал с Лочроем, упал после последнего барьера и вывихнул левое плечо.
В который раз я отправился в травмопункт челтенхемской больницы, где сестра, увидев, как Мери помогает мне войти в дверь, воскликнула:
— Как! Это опять вы! — И добавила, что у них всегда готово для меня место и я могу лечь в постель.
Она видела меня не меньше шести раз за предыдущие три года. Но плечо быстро поставили на место, и в этот день я не нуждался в постельном режиме, поэтому, вскочив в такси, которое Мери вызвала по телефону, помчался на ипподром. Мне так хотелось увидеть финиш заезда за Золотой кубок, но мы вошли в паддок, когда последние приветствия зрителей затихали вдали и диктор в громкоговорителе объявил, что Фор Тен выиграл, а Маринерс Лог пришел вторым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50