Она была его тетей!
– Вы все хорошо знали Валентина, – промолвил я.
– Да, конечно. Его старая кузница была неподалеку от моего двора, чуть дальше по дороге. Он всегда работал там с лошадьми, и мы заглядывали к нему, все мы. Как я сказал, он был нам вроде отца. Лучше, чем отец. Но все пошло прахом. Я ушел из тренеров, Пол оставил Ньюмаркет и уехал куда-то с отцом и матерью, а Родди занялся показательными скачками… Он хотел быть помощником тренера, но его не взяли на эту работу. А Свин, как я сказал, удрал за границу. А потом переехал и Валентин. В старой кузне прохудилась крыша, и не было возможности починить ее, поэтому он снес ее и продал землю под застройку. Я был там в тот день, когда он смотрел, как строители сгребают хлам, скопившийся за время работы кузницы, чтобы засыпать им старый колодец, находившийся на заднем дворе, потому что он мог представлять опасность для детей, и тогда я сказал, что ничего не будет так, как было прежде. И, конечно, я оказался прав.
– Но для вас все обернулось к лучшему.
– Да, это так. – Он не мог надолго согнать с лица улыбку. – Валентин стал Великим Старцем скачек, а Родди Висборо выиграл достаточно серебряных кубков на своих головоломных трюках. Ридли по-прежнему слоняется без дела, и я время от времени помогаю ему, а Пол женился… – Он умолк, не зная, что сказать дальше.
– А Пол убит, – прямо продолжил я. Джексон молчал.
– Вы знаете, кто убил его? – спросил я.
– Нет. – Он уставился на меня. – Вы знаете? Я не ответил открыто. Я сказал:
– Говорил ли кто-нибудь из них Валентину или вам, кто из них четверых задушил Соню?
– Это получилось случайно.
– У кого получилось?
– Она разрешила им положить руки на ее горло. Она смеялась, они все согласились с этим. Это был некий кайф, но не от наркотиков.
– От возбуждения, – сказал я. Его синие глаза расширились.
– Они все намеревались… за этим они и собрались… все они с ней… по очереди, и она хотела этого… Она держала пари, что они все не смогут этого, когда все грумы уедут на вторую утреннюю тренировку и через час должны будут вернуться обратно, и чтобы все они смотрели и подбадривали друг друга, в том стойле, которое для них было вместо постели… и все они были сумасшедшими, и она тоже… и Свин обхватил ладонями ее шею и поцеловал ее… и нажал… и она задохнулась… Он зашел слишком далеко… и ее лицо потемнело… ее кожа стала темной, и к тому времени, когда они осознали… они не смогли вернуть ее… – Голос его прервался, и немного погодя он выговорил: – Вы не удивлены, не так ли?
– Я не вставлю это в фильм.
– Я был так зол, – сказал он. – Как они могли! Как могла она позволить им? Ведь не было наркотиков…
– Вы знаете, – спросил я, – что от такого удушения почти всегда умирали только мужчины?
– О, Боже!.. Они хотели проверить, действует ли это на женщин.
Абсолютная бессмысленность этого до немоты потрясла нас обоих.
Я перевел дыхание и сказал:
– В «Барабанном бое» говорилось, что я не смогу раскрыть загадку смерти Сони, но я это сделал. Теперь мне остается найти того, кто убил Пола Паннира.
Джексон с силой оттолкнулся от ворот и шагнул ко мне, крича:
– Оставьте это! Оставьте всех нас в покое! Не снимайте этот мерзкий фильм!
Его крик заставил моего каратиста мигом выскочить из машины. Джексон смотрел с удивлением и тревогой, даже когда я успокаивающе помахал рукой, дабы «черный пояс» усмирил свои рефлексы.
Я сказал Джексону:
– Мой телохранитель – словно сторожевой пес. Не обращайте внимания. Кинокомпания настояла на его присутствии, потому что помимо вас есть и другие желающие остановить съемки этого фильма.
– Держу пари, что одна из них – эта сука Одри, ехидная сестричка Сони.
– И она тоже, – согласился я.
В дверях дома появилась Люси и позвала отца:
– Папа, тебе звонит дядя Ридли.
– Скажи ему, что я подойду через минуту. Когда она исчезла, я сказал:
– Ваш брат сегодня утром снимался в фильме, ездил верхом. Он будет недоволен моим присутствием.
– Почему?
– Он вам скажет.
– Я желал бы, чтобы вы никогда не приезжали, – горько сказал он и зашагал к своему дому, к своей спасительной гавани, к своим нормальным прелестным жене и дочери.
Я отправился обратно в Ньюмаркет, зная, что вел себя опрометчиво, но не жалел об этом. Я знал, кто убил Пола Паннира, но доказательства – это нечто большее, чем просто догадки. Полиции нужны доказательства, но я, по крайней мере, мог направить ее в нужную сторону.
Я думал об одной отдельной газетной вырезке, которую я обнаружил в папке, ныне лежавшей в сейфе О'Хары.
Валентин написал эту статью для колонки случайных сплетен. Газета вышла шесть недель спустя после смерти Сони, и об этой смерти там не упоминалось.
Там говорилось вот что:
«Ньюмаркетские источники сообщают, что жокей П.Г.Фальмут (19 лет), известный знакомым как Свин, уехал в Австралию, оформив разрешение на работу и надеясь обосноваться там. Родившийся и выросший в Корнуэлле, неподалеку от города, название которого совпадает с его фамилией, Свин Фальмут переехал в Ньюмаркет два года назад. Его притягательные личные качества и умение побеждать скоро снискали ему множество друзей. Несомненно, набравшись жокейского опыта, он мог бы добиться процветания в Англии, но мы желаем ему больших успехов в его новом заморском предприятии».
Вместе с заметкой была опубликована фотография улыбчивого, ясноглазого, добродушного с виду молодого человека в жокейском шлеме и рубашке, но заголовок статейки окатил меня ледяным ливнем понимания.
«Уход корнузлльского парня», – гласил он.
ГЛАВА 16
Мы снимали сцену повешения на следующее утро, в понедельник, в поделенном на части пустом стойле, смонтированном в доме наверху.
Монкрифф перекинул через скрещение балок веревку и сам повис на ней, проверяя прочность декорации, но благодаря монолитным шлакоблокам и мощным железным скобам, скрепляющим новые стены со старым полом, сооружение даже не дрогнуло, к зримому облегчению постановочного отдела. Устланные соломой бетонные плиты пола глушили гулкое эхо шагов, выдающее пустоту под ногами, погубившее ощущение реальности множества голливудских «дворцов», выстроенных, казалось бы, точно до последней балясины.
– Куда вы делись после нашего чрезвычайно короткого совещания прошлой ночью? – допытывался Монкрифф. – Говард искал вас по всему отелю.
– Неужели?
– Вы приехали в отель на машине, вы съели сэндвич, пока мы обсуждали сегодняшнюю работу, а потом исчезли.
– Разве? Ну, вот я здесь.
– Я сказал Говарду, что вы наверняка будете здесь сегодня утром.
– Огромное спасибо.
Монкрифф усмехнулся.
– Говард был встревожен.
– Хм… Ивонн уже здесь?
– Внизу, в гримерной, – с умильным видом кивнул Монкрифф. – Она такая красотка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Вы все хорошо знали Валентина, – промолвил я.
– Да, конечно. Его старая кузница была неподалеку от моего двора, чуть дальше по дороге. Он всегда работал там с лошадьми, и мы заглядывали к нему, все мы. Как я сказал, он был нам вроде отца. Лучше, чем отец. Но все пошло прахом. Я ушел из тренеров, Пол оставил Ньюмаркет и уехал куда-то с отцом и матерью, а Родди занялся показательными скачками… Он хотел быть помощником тренера, но его не взяли на эту работу. А Свин, как я сказал, удрал за границу. А потом переехал и Валентин. В старой кузне прохудилась крыша, и не было возможности починить ее, поэтому он снес ее и продал землю под застройку. Я был там в тот день, когда он смотрел, как строители сгребают хлам, скопившийся за время работы кузницы, чтобы засыпать им старый колодец, находившийся на заднем дворе, потому что он мог представлять опасность для детей, и тогда я сказал, что ничего не будет так, как было прежде. И, конечно, я оказался прав.
– Но для вас все обернулось к лучшему.
– Да, это так. – Он не мог надолго согнать с лица улыбку. – Валентин стал Великим Старцем скачек, а Родди Висборо выиграл достаточно серебряных кубков на своих головоломных трюках. Ридли по-прежнему слоняется без дела, и я время от времени помогаю ему, а Пол женился… – Он умолк, не зная, что сказать дальше.
– А Пол убит, – прямо продолжил я. Джексон молчал.
– Вы знаете, кто убил его? – спросил я.
– Нет. – Он уставился на меня. – Вы знаете? Я не ответил открыто. Я сказал:
– Говорил ли кто-нибудь из них Валентину или вам, кто из них четверых задушил Соню?
– Это получилось случайно.
– У кого получилось?
– Она разрешила им положить руки на ее горло. Она смеялась, они все согласились с этим. Это был некий кайф, но не от наркотиков.
– От возбуждения, – сказал я. Его синие глаза расширились.
– Они все намеревались… за этим они и собрались… все они с ней… по очереди, и она хотела этого… Она держала пари, что они все не смогут этого, когда все грумы уедут на вторую утреннюю тренировку и через час должны будут вернуться обратно, и чтобы все они смотрели и подбадривали друг друга, в том стойле, которое для них было вместо постели… и все они были сумасшедшими, и она тоже… и Свин обхватил ладонями ее шею и поцеловал ее… и нажал… и она задохнулась… Он зашел слишком далеко… и ее лицо потемнело… ее кожа стала темной, и к тому времени, когда они осознали… они не смогли вернуть ее… – Голос его прервался, и немного погодя он выговорил: – Вы не удивлены, не так ли?
– Я не вставлю это в фильм.
– Я был так зол, – сказал он. – Как они могли! Как могла она позволить им? Ведь не было наркотиков…
– Вы знаете, – спросил я, – что от такого удушения почти всегда умирали только мужчины?
– О, Боже!.. Они хотели проверить, действует ли это на женщин.
Абсолютная бессмысленность этого до немоты потрясла нас обоих.
Я перевел дыхание и сказал:
– В «Барабанном бое» говорилось, что я не смогу раскрыть загадку смерти Сони, но я это сделал. Теперь мне остается найти того, кто убил Пола Паннира.
Джексон с силой оттолкнулся от ворот и шагнул ко мне, крича:
– Оставьте это! Оставьте всех нас в покое! Не снимайте этот мерзкий фильм!
Его крик заставил моего каратиста мигом выскочить из машины. Джексон смотрел с удивлением и тревогой, даже когда я успокаивающе помахал рукой, дабы «черный пояс» усмирил свои рефлексы.
Я сказал Джексону:
– Мой телохранитель – словно сторожевой пес. Не обращайте внимания. Кинокомпания настояла на его присутствии, потому что помимо вас есть и другие желающие остановить съемки этого фильма.
– Держу пари, что одна из них – эта сука Одри, ехидная сестричка Сони.
– И она тоже, – согласился я.
В дверях дома появилась Люси и позвала отца:
– Папа, тебе звонит дядя Ридли.
– Скажи ему, что я подойду через минуту. Когда она исчезла, я сказал:
– Ваш брат сегодня утром снимался в фильме, ездил верхом. Он будет недоволен моим присутствием.
– Почему?
– Он вам скажет.
– Я желал бы, чтобы вы никогда не приезжали, – горько сказал он и зашагал к своему дому, к своей спасительной гавани, к своим нормальным прелестным жене и дочери.
Я отправился обратно в Ньюмаркет, зная, что вел себя опрометчиво, но не жалел об этом. Я знал, кто убил Пола Паннира, но доказательства – это нечто большее, чем просто догадки. Полиции нужны доказательства, но я, по крайней мере, мог направить ее в нужную сторону.
Я думал об одной отдельной газетной вырезке, которую я обнаружил в папке, ныне лежавшей в сейфе О'Хары.
Валентин написал эту статью для колонки случайных сплетен. Газета вышла шесть недель спустя после смерти Сони, и об этой смерти там не упоминалось.
Там говорилось вот что:
«Ньюмаркетские источники сообщают, что жокей П.Г.Фальмут (19 лет), известный знакомым как Свин, уехал в Австралию, оформив разрешение на работу и надеясь обосноваться там. Родившийся и выросший в Корнуэлле, неподалеку от города, название которого совпадает с его фамилией, Свин Фальмут переехал в Ньюмаркет два года назад. Его притягательные личные качества и умение побеждать скоро снискали ему множество друзей. Несомненно, набравшись жокейского опыта, он мог бы добиться процветания в Англии, но мы желаем ему больших успехов в его новом заморском предприятии».
Вместе с заметкой была опубликована фотография улыбчивого, ясноглазого, добродушного с виду молодого человека в жокейском шлеме и рубашке, но заголовок статейки окатил меня ледяным ливнем понимания.
«Уход корнузлльского парня», – гласил он.
ГЛАВА 16
Мы снимали сцену повешения на следующее утро, в понедельник, в поделенном на части пустом стойле, смонтированном в доме наверху.
Монкрифф перекинул через скрещение балок веревку и сам повис на ней, проверяя прочность декорации, но благодаря монолитным шлакоблокам и мощным железным скобам, скрепляющим новые стены со старым полом, сооружение даже не дрогнуло, к зримому облегчению постановочного отдела. Устланные соломой бетонные плиты пола глушили гулкое эхо шагов, выдающее пустоту под ногами, погубившее ощущение реальности множества голливудских «дворцов», выстроенных, казалось бы, точно до последней балясины.
– Куда вы делись после нашего чрезвычайно короткого совещания прошлой ночью? – допытывался Монкрифф. – Говард искал вас по всему отелю.
– Неужели?
– Вы приехали в отель на машине, вы съели сэндвич, пока мы обсуждали сегодняшнюю работу, а потом исчезли.
– Разве? Ну, вот я здесь.
– Я сказал Говарду, что вы наверняка будете здесь сегодня утром.
– Огромное спасибо.
Монкрифф усмехнулся.
– Говард был встревожен.
– Хм… Ивонн уже здесь?
– Внизу, в гримерной, – с умильным видом кивнул Монкрифф. – Она такая красотка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81