» Может быть, стоило затратить и побольше. Мне по нраву титаны, борющиеся не только с соперником, но с обстоятельствами, случайностями, самими собой. То же в искусстве. Спорт в некотором роде пример, идеал, к сожалению, недостижимый – в смысле объективности оценки и результата. К нему тянешься. Татьяна Казанкина выиграла в Монреале две золотые олимпийские медали. Можно ли сказать, что не она лучшая на своих дистанциях? А в литературе – можно. История литературы полна подобными примерами.
Притягательная сила спорта – и в неизвестности конечного результата, в его неожиданности.
Лишь в видах, близких к искусству (фигурное катание, художественная гимнастика), могут доставлять удовольствие и показательные выступления – без нервов, без борьбы. Но все же это не то. Спорт требует, подразумевает столкновение характеров, честолюбия, упорство, стремление победить.
Когда зритель присутствует на спектакле по хорошо известной ему пьесе, он получает наслаждение благодаря постановке, режиссерскому решению и игре такой глубины и силы, которые заставляют воспринимать увиденное как бы впервые. Похожее – при перечитывании любимых книг: внезапные открытия там, где ты, казалось, знаешь все насквозь.
Настоящий спорт – это всегда встреча с чем-то новым.
Казалось бы, типично городское, несерьезное развлечение. Но приезжаю в Дубулты, в писательский дом творчества – сидят у телевизора Ф. Абрамов и С. Викулов, смотрят футбол, не оттянешь. В Переделкине зимой кто не пропускает ни одной хоккейной передачи? В. Астафьев, С. Крутилин. В чем дело? В истинности спортивных страстей.
А что делается с венгерскими писателями, когда они начинают вспоминать свою команду! А поляки… А болгары… Да что говорить!
Великие спортсмены! Во времена моей молодости такого определения не существовало, оно бы коробило, выглядело бы слишком сильным. Но ведь и здравствующих художников никто так не называл – великий.
Большие спортсмены. Пусть так. Но они были кумирами. Мы сами в глубине души безосновательно мечтали стать такими. И еще резала по сердцу заведомая, заданная кратковременность их полета.
Легко сказать: «Какие люди были! Глыбы! Как играли!…» Вам возразят: «Да сейчас играют лучше» – и, возможно, будут правы: как докажешь? Но ведь так же можно утверждать: и писатели сейчас лучше, и артисты… Это уже несколько смущает. Во всяком случае, каждый тогдашний игрок воспринимался как личность. Теперь «звезд» в игровых видах стало появляться меньше, и светить они стали короче. Если говорить, к примеру, о хоккее, то ясно, что после поколения Харламова, Третьяка, Петрова, Якушева, Мальцева уже несколько лет не появлялось мастеров столь выдающегося уровня и класса. Разве что Балдерис. Но ведь похожее и в поэзии и в театре… И здесь существует своя закономерность, цикличность.
О былых игроках легенды ходили.
С левой он мячом ломает штанги,
С правой бить ему запрещено.
Это о Михаиле Бутусове. Но вот не легенда. Андрей Петрович Старостин – не кто-нибудь – говорил мне о Федотове: «Гришка-то? У него лапа вот такая была, на подъем весь мяч ложился…»
Восхищение одного большого спортсмена другим, младшим.
Пристрастие к той или иной команде. Жгучая, глубокая привязанность – до потрясения, до слез. Тайна этого.
Не люблю термин «болельщик». Какое-то ненастоящее словечко. Иное дело – болезнь. Высокая болезнь!
Итак, кто за кого? И по какой причине? Понятно, что киевляне, тбилисцы или ленинградцы – поклонники своих команд. Железнодорожники сочувствуют «Локомотиву», а, скажем, рабочие автозавода имени Лихачева, да и других автозаводов, предпочитают «Торпедо». Это ясно. Но ведь в большинстве случаев спортивные симпатии трудно объяснимы, условны, и в то же время всесильность их поразительна. Артист-вахтанговец – приверженец «Спартака». Но почему именно «Спартака», какое он имеет к нему отношение? Однако принадлежать к какому-либо клану – обязательно. Давно известно, что, если вам говорят: «я болею за тех, кто проигрывает», или «за тех, кто выигрывает», или еще что-нибудь в таком же роде, – перед вами дилетант.
Каждый знаток – сторонник определенной команды. Хотя, к примеру, в спортивной журналистике признаться в этом – значит проявить неэтичность, дурной тон. Другое дело, что одни более, а другие менее объективны.
Скажу о себе. Я давний поклонник армейской команды. Знавал вместе с нею и радостные годы, и обиды, и разочарования. И состав сменялся множество раз, и команда, по сути, другая, и что она мне, а вот не отпускает что-то, задевает, хоть и не так остро, как когда-то. Большинство почитателей этого клуба – люди военные или бывшие военные. Я отдал ей предпочтение еще до войны, когда туда перешел из «Металлурга» потрясший мое воображение Григорий Федотов. Любопытно, что я знаком с некоторыми футболистами и тренерами, но они, как правило, из других команд. У меня никогда не возникало потребности поехать в ту, «свою» команду. Из нее я знал лично, пожалуй, лишь покойного ныне превосходного полузащитника Александра Петрова, да и то знакомство с ним произошло случайно и естественно.
(Мне рассказывали, что когда за один из итальянских клубов выступал знаменитый аргентинец Сивори, то в Италии образовалось общество или кружок его почитателей. Они собирались специально для того, чтобы поговорить о нем и его игре, посмаковать наиболее впечатляющие ситуации. Так вот, первым пунктом устава этого кружка значилось – никогда не приглашать на заседания самого Сивори и не встречаться с ним. Они боялись разочароваться в своем кумире.) За ЦСКА (в прошлом ЦДКА) болеют многие мои друзья и знакомые. Ян Френкель почувствовал тягу и симпатию к команде в конце войны, но не только потому, что был солдатом, а благодаря поразительной игре молодого Боброва.
Критик Ал. Михайлов, вернувшись с войны домой, в Нарьян-Мар, был околдован игрой невиданного армейского клуба в художественном пересказе Вадима Синявского. Переехав в Москву, он стал и остался одним из ярых приверженцев команды, не пропуская почти ни одной ее игры и до сих пор доверчиво ожидая от нее былых радостей. В дни футбольного чемпионата мира 1966 года телевизионная трансляция матчей из Англии часто совпадала по времени с играми нашего внутреннего первенства. Разумеется, посещаемость стадионов резко упала: все сидели по домам я смотрели команды Англии, Бразилии, Португалии, ФРГ. Да и наша сборная выступала довольно успешно… Матч ЦСКА – «Торпедо» (Кутаиси) собрал 500 зрителей. 498 из них были уроженцы солнечной Грузии. Двое – Ал. Михайлов с сыном.
Критик Евгений Сидоров получил кровную привязанность к ЦДКА в наследство от отца, возившего мальчика в переполненном трамвае на «Динамо».
Роберт Рождественский – тоже, у того отец был военный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16