Она несла его любовь как доспехи, как щит с выставленным напоказ гербом.
Услышав его деликатный стук, она сразу же бросилась к двери.
Он стоял перед ней в своем темно-синем плаще, намокшая под дождем прядь волос по-мальчишески свисала ему на лоб. Она тесно прижалась к нему, и губы её потянулись для поцелуя.
– Милый, милый, – говорила она, а он нежно прижимал её к себе.
Она с восторгом ощущала запах его табака, крема для бритья и все это смешивалось с запахами промокшей под дождем одежды.
– Присс, – проговорил он, и само это слово прозвучало как ласка.
Нет, ни один человек на всем белом свете не умел произнести её имя так, как это делал он. Никто ещё никогда не произносил имя так, чтобы сразу было понятно, что это её и только её имя. Сейчас он отодвинул её на длину вытянутых рук и любовался ею.
– Ты просто восхитительна, – сказал он. – И за что только мне привалила такая удача?
Она так и не знала, как отвечать на его комплименты. Поначалу она считала, что он просто льстит ей. Но в этом мужчине чувствовалась какая-то поразительная искренность и честность, она просто по глазам его видела, что он говорит правду, и какие бы ни были у неё недостатки, она чувствовала, что мужчина этот совершенно искренне убежден в том, что она красива, умна и весьма привлекательна.
– Я, пожалуй, прихвачу с собой зонтик, – сказала она.
– Не нужно нам никакого зонтика, – отозвался он. – Такой приятный дождик, Прис, теплый дождик. Ты не против? Люблю бродить под дождем. А тем более мне будет приятно побродить под дождем с тобой.
– Как тебе угодно, – тут же ответила она, с любовью глядя на него. “Наверное, я выгляжу полной идиоткой, – подумалось ей. – Он наверняка видит это бездумное восхищение в моих глазах и, наверное, считает меня маленькой дурочкой, а не взрослой женщиной...”
– А куда... куда мы сегодня пойдем? – спросила она вслух.
– Мы отправимся в одно местечко, где можно от лично пообедать, – сказал он. – Нам предстоит сегодня длинный разговор.
– Разговор?
– Да, – подтвердил он. И, заметив, как настороженно напряглось её лицо, чуть заметно улыбнулся. Пальцы его нежно коснулись её лба и настороженность сразу же улетучилась. – И не воспринимай, пожалуйста, это чересчур серьезно, – с мягкой улыбкой сказал он. – Неужели ты не знаешь, как я люблю тебя?
– Правда? – спросила она, и в глазах её промелькнул испуг, но он тут же притянул её к себе.
– Конечно, я люблю тебя. Прис, милая Прис, если бы ты знала, как я люблю тебя! – Страх её немедленно пропал и она уткнулась лицом ему в плечо, может быть, только для того, чтобы он не разглядел блаженную улыбку счастья на её лице.
А потом они бродили под дождем. Дождь действительно оказался теплым. Он как-то мягко и незаметно завладел городом. Вода легонько всхлипывала у бетонных обочин тротуаров как девица, оплакивающая так и не появившегося любовника. Он тихо струился по стенам домов и стеклам окон, мягко прикасаясь к тротуарам, к скамейкам в парке, сейчас таким одиноким и покинутым, к едва пробившейся нежной листве деревьев, поливая живительной влагой все то, что прорастало из теплой и темной земли и с непреодолимой силой рвалось вверх, к небу. Казалось, сама природа разговаривала с Приссилой и её мужчиной на языке, древнем как само время. Дождь нашептывал что-то двум возлюбленным, которые наперекор всему шагали по улицам города, убаюканные его теплой ласковой песней.
Когда они вошли в ресторан, он снял свой плащ и стряхнул с него дождевые капли. К ним уже спешила очень хорошенькая рыжеволосая гардеробщица, и, когда он подал ей свой плащ, она приветливо улыбнулась, по-видимому, ослепленная его внешностью. Он, однако, отвернулся от неё без ответной улыбки и помог Приссиле снять пальто, а потом, перекинув его через руку, принялся озираться в поисках метрдотеля.
Метрдотель провел их в угол ресторана, где было несколько свободных столиков.
Пол зала представлял собой огромную шахматную доску из белых и черных квадратов. Стены были покрыты богатой итальянской мозаикой, через узкие высокие окна проникал слабый свет вечерних сумерек. В самом центре мраморного столика горела яркая свеча. Откуда-то со стороны бара до Приссилы доносился резкий крик попугая. Она напрягала шею, пытаясь заглянуть за огромные, тускло мерцающие сферы, похожие на аптекарские стеклянные шары, наполненные разноцветной жидкостью – пурпурной, красной, оранжевой, желтой и ярко-зеленой.
– Вам угодно будет заказать сразу, сэр? – деликатно осведомился официант.
– Принесите нам сначала чего-нибудь выпить, – ответил он. – Мне, пожалуйста, реми-мартин. А тебе, Прис? – осведомился он, обращаясь к ней.
Она была настолько поражена тем, как он небрежно, на истинно французский манер, произнес название вина, что не сразу сообразила, что он обращается и к ней.
– Что? – спросила она.
– Выпьешь что-нибудь? – повторил он с улыбкой.
– А мне просто виски, – сказала она.
– Слушаюсь, мисс, – сказал официант, – Виски для леди, и как вы сказали, что для вас, сэр?
Он глянул на официанта и она заметила, что во взгляде его промелькнуло неприкрытое раздражение. И с каким-то близким к жестокости выражением он проговорил, растягивая слова по слогам: “Р-е-м-и м-а-р-тин”, как произнес бы это человек с перехваченным горлом.
– Слушаюсь, сэр. Само собой разумеется, сэр, – поспешно проговорил официант и с поклоном попятился от стола.
Приссила не могла налюбоваться на своего мужчину, восхищаясь его смелостью, быстротой и уверенностью в себе.
– Так о чем же ты хотел, чтобы мы поговорили? – спросила она наконец.
– Сначала мы выпьем, – ответил он с улыбкой. – Нравится тебе здесь?
– Да, здесь просто великолепно. Все так непривычно. В Фениксе наверняка нет ничего и похожего.
– Это – самый замечательный город в мире, – сказал он, наклоняясь к ней. – Это – единственный город, где можно жить по-настоящему. А если ты к тому же ещё и влюблен, то никакие остальные города недостойны с ним и рядом стоять. Даже Париж. Париж всеми признан как самый подходящий город для влюбленных, но он все равно уступает этому городу.
– А ты бывал в Париже?
– Я был там во время войны, – сказал он. – Меня тогда забросили к немцам в тыл.
– Но это было, наверное, очень опасно, – проговорила она, чувствуя глупый прилив страха и одновременно понимая, что пугаться задним числом – полный идиотизм.
Он равнодушно пожал плечами.
– А вот и наше пойло, – сказал он. Официант принес заказанное ими спиртное и осторожно поставил перед каждым из них.
– Угодно вам сейчас ознакомиться с меню? – спросил он.
– Да, пожалуйста.
Официант оставил меню и на цыпочках удалился. Приссила подняла свой стакан, он – свой.
– За нас с тобой, – сказал он.
– И только?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Услышав его деликатный стук, она сразу же бросилась к двери.
Он стоял перед ней в своем темно-синем плаще, намокшая под дождем прядь волос по-мальчишески свисала ему на лоб. Она тесно прижалась к нему, и губы её потянулись для поцелуя.
– Милый, милый, – говорила она, а он нежно прижимал её к себе.
Она с восторгом ощущала запах его табака, крема для бритья и все это смешивалось с запахами промокшей под дождем одежды.
– Присс, – проговорил он, и само это слово прозвучало как ласка.
Нет, ни один человек на всем белом свете не умел произнести её имя так, как это делал он. Никто ещё никогда не произносил имя так, чтобы сразу было понятно, что это её и только её имя. Сейчас он отодвинул её на длину вытянутых рук и любовался ею.
– Ты просто восхитительна, – сказал он. – И за что только мне привалила такая удача?
Она так и не знала, как отвечать на его комплименты. Поначалу она считала, что он просто льстит ей. Но в этом мужчине чувствовалась какая-то поразительная искренность и честность, она просто по глазам его видела, что он говорит правду, и какие бы ни были у неё недостатки, она чувствовала, что мужчина этот совершенно искренне убежден в том, что она красива, умна и весьма привлекательна.
– Я, пожалуй, прихвачу с собой зонтик, – сказала она.
– Не нужно нам никакого зонтика, – отозвался он. – Такой приятный дождик, Прис, теплый дождик. Ты не против? Люблю бродить под дождем. А тем более мне будет приятно побродить под дождем с тобой.
– Как тебе угодно, – тут же ответила она, с любовью глядя на него. “Наверное, я выгляжу полной идиоткой, – подумалось ей. – Он наверняка видит это бездумное восхищение в моих глазах и, наверное, считает меня маленькой дурочкой, а не взрослой женщиной...”
– А куда... куда мы сегодня пойдем? – спросила она вслух.
– Мы отправимся в одно местечко, где можно от лично пообедать, – сказал он. – Нам предстоит сегодня длинный разговор.
– Разговор?
– Да, – подтвердил он. И, заметив, как настороженно напряглось её лицо, чуть заметно улыбнулся. Пальцы его нежно коснулись её лба и настороженность сразу же улетучилась. – И не воспринимай, пожалуйста, это чересчур серьезно, – с мягкой улыбкой сказал он. – Неужели ты не знаешь, как я люблю тебя?
– Правда? – спросила она, и в глазах её промелькнул испуг, но он тут же притянул её к себе.
– Конечно, я люблю тебя. Прис, милая Прис, если бы ты знала, как я люблю тебя! – Страх её немедленно пропал и она уткнулась лицом ему в плечо, может быть, только для того, чтобы он не разглядел блаженную улыбку счастья на её лице.
А потом они бродили под дождем. Дождь действительно оказался теплым. Он как-то мягко и незаметно завладел городом. Вода легонько всхлипывала у бетонных обочин тротуаров как девица, оплакивающая так и не появившегося любовника. Он тихо струился по стенам домов и стеклам окон, мягко прикасаясь к тротуарам, к скамейкам в парке, сейчас таким одиноким и покинутым, к едва пробившейся нежной листве деревьев, поливая живительной влагой все то, что прорастало из теплой и темной земли и с непреодолимой силой рвалось вверх, к небу. Казалось, сама природа разговаривала с Приссилой и её мужчиной на языке, древнем как само время. Дождь нашептывал что-то двум возлюбленным, которые наперекор всему шагали по улицам города, убаюканные его теплой ласковой песней.
Когда они вошли в ресторан, он снял свой плащ и стряхнул с него дождевые капли. К ним уже спешила очень хорошенькая рыжеволосая гардеробщица, и, когда он подал ей свой плащ, она приветливо улыбнулась, по-видимому, ослепленная его внешностью. Он, однако, отвернулся от неё без ответной улыбки и помог Приссиле снять пальто, а потом, перекинув его через руку, принялся озираться в поисках метрдотеля.
Метрдотель провел их в угол ресторана, где было несколько свободных столиков.
Пол зала представлял собой огромную шахматную доску из белых и черных квадратов. Стены были покрыты богатой итальянской мозаикой, через узкие высокие окна проникал слабый свет вечерних сумерек. В самом центре мраморного столика горела яркая свеча. Откуда-то со стороны бара до Приссилы доносился резкий крик попугая. Она напрягала шею, пытаясь заглянуть за огромные, тускло мерцающие сферы, похожие на аптекарские стеклянные шары, наполненные разноцветной жидкостью – пурпурной, красной, оранжевой, желтой и ярко-зеленой.
– Вам угодно будет заказать сразу, сэр? – деликатно осведомился официант.
– Принесите нам сначала чего-нибудь выпить, – ответил он. – Мне, пожалуйста, реми-мартин. А тебе, Прис? – осведомился он, обращаясь к ней.
Она была настолько поражена тем, как он небрежно, на истинно французский манер, произнес название вина, что не сразу сообразила, что он обращается и к ней.
– Что? – спросила она.
– Выпьешь что-нибудь? – повторил он с улыбкой.
– А мне просто виски, – сказала она.
– Слушаюсь, мисс, – сказал официант, – Виски для леди, и как вы сказали, что для вас, сэр?
Он глянул на официанта и она заметила, что во взгляде его промелькнуло неприкрытое раздражение. И с каким-то близким к жестокости выражением он проговорил, растягивая слова по слогам: “Р-е-м-и м-а-р-тин”, как произнес бы это человек с перехваченным горлом.
– Слушаюсь, сэр. Само собой разумеется, сэр, – поспешно проговорил официант и с поклоном попятился от стола.
Приссила не могла налюбоваться на своего мужчину, восхищаясь его смелостью, быстротой и уверенностью в себе.
– Так о чем же ты хотел, чтобы мы поговорили? – спросила она наконец.
– Сначала мы выпьем, – ответил он с улыбкой. – Нравится тебе здесь?
– Да, здесь просто великолепно. Все так непривычно. В Фениксе наверняка нет ничего и похожего.
– Это – самый замечательный город в мире, – сказал он, наклоняясь к ней. – Это – единственный город, где можно жить по-настоящему. А если ты к тому же ещё и влюблен, то никакие остальные города недостойны с ним и рядом стоять. Даже Париж. Париж всеми признан как самый подходящий город для влюбленных, но он все равно уступает этому городу.
– А ты бывал в Париже?
– Я был там во время войны, – сказал он. – Меня тогда забросили к немцам в тыл.
– Но это было, наверное, очень опасно, – проговорила она, чувствуя глупый прилив страха и одновременно понимая, что пугаться задним числом – полный идиотизм.
Он равнодушно пожал плечами.
– А вот и наше пойло, – сказал он. Официант принес заказанное ими спиртное и осторожно поставил перед каждым из них.
– Угодно вам сейчас ознакомиться с меню? – спросил он.
– Да, пожалуйста.
Официант оставил меню и на цыпочках удалился. Приссила подняла свой стакан, он – свой.
– За нас с тобой, – сказал он.
– И только?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51