И это строительство в одной стране – должно было обойтись без иностранного капитала.
Несмотря на серьезнейшие победы, одержанные единственной страной, яростно и в то же время методически боровшейся за них уже десять лет, мировое общественное мнение буржуазии не сложило оружия, не простило стране выход из общего «порядка», и большая пресса, орудие капиталистической информации, – то есть лжеинформации, – последовательно проводила свою подлую тактику: либо она так же бесчестно, как отрицают подлинность своей подписи, отрицала подлинность успехов Советского Союза, либо, в тех случаях, когда отрицать эти успехи было бы слишком уж глупо, приписывала эти успехи отходу от принципов социализма. С самого начала первой Пятилетки и до самого ее завершения официальная журналистика сохраняла гримасу желчной иронии. Вот несколько выдержек, приведенных самим Сталиным:
– «Ах, план? – говорит «Нью-Йорк Таймс» в кконце ноября 1932 года. – Бросьте! Это – спекуляция!» Примерно в то же время «Дейли Телеграф» заявляет: «Полный крах!» «Коллективизация позорно провалилась», – подхватывает уже упомянутый «Нью-Йорк Таймс». «Тупик!» – утверждает «Газета Польска». «Катастрофа налицо», – вещает итальянский журнал «Политика». Английская газета «Файнашиэл Таймс» решительно вынуждена констатировать «крах системы пятилетнего плана». Не менее категорически высказывается и американский буржуазный журнал «Керрент Истори»: «Пятилетняя программа провалилась как в отношении объявленных целей, так и еще более основательно в отношении ее основных социальных принципов».
«В СССР пятилетние планы существуют лишь на бумаге. Они никогда не выполняются», – пишет один русский автор, бывший коммунист, выгнанный из партии за нечистые дела. В книге, написанной в 1931 году; этот же господин сообщает нам, что «в СССР единственное место, где не умирают с голоду, – это тюрьма». «У всех советских граждан, – добавляет он, – дырявые башмаки и погасший взгляд». «Плевать мне на мировую революцию», – сказал будто бы в 1927 году Сталин крупному американскому фермеру мистеру Кэмпбеллу; во всяком случае, господин фермер имеет наглость утверждать это в своей книге. Если угодно, отметим, кстати, что «в московских, ресторанах подают детское мясо на вертеле», – так, по крайней мере, утверждает еще немало «порядочных» людей.
Так вот. Пятилетний план 1928 года, опиравшийся на колоссальные цифры, был за четыре года выполнен на 96,4 %. По линии тяжелой индустрии эти четыре года дали 108 % выполнения. С 1928 по 1934 год производство в стране утроилось. По сравнению с довоенным временем оно учетверилось к концу 1933 года.
С 1928 по 1932 год число рабочих возросло с 9 500 000 до 13 800 000 (в крупной промышленности число рабочих выросло на 1 800 000, в сельском хозяйстве – на 1 100 000, число торговых служащих увеличилось на 450 000). Безработица при этом, само собой разумеется, целиком отошла в прошлое.
Доля промышленности в общей сумме производства, – т. е. по отношению к сельскохозяйственному производству, – в 1913 году равнялась 42 %, в 1928 году – 48 %, в 1932 – 70 %.
Доля социалистической промышленности в общем промышленном производстве достигла за четыре года 99,93 %.
За четыре года народный доход возрос на 85 %. К концу этого периода он превысил 45 миллиардов рублей. Спустя еще год он достиг 49 миллиардов (на долю частного капитала и концессий приходится 0,5 %).
Фонд заработной платы рабочих и служащих возрос с 8 до 30 миллиардов рублей.
Число грамотных по Союзу в конце 1930 года было равно 70 %, а в конце 1933 года – 90 %.
Не угодно ли хотя бы бегло сопоставить эти цифры, свидетельствующие о небывалом в истории человечества продвижении вперед, с теми «дальновидными» пророчествами, которые мы только что привели, – тупик, провал, катастрофа, разгром. Эти пророчества высказывались перед всем миром в то время, как План был уже почти осуществлен.
Созданы новые отрасли промышленности, – от станкостроения, автостроения, тракторостроения, химического производства, производства моторов, самолетов, сельскохозяйственных машин, мощных турбин и генераторов, качественных сталей и ферросплавов – вплоть до производства синтетического каучука и искусственного волокна. Два года тому назад я приехал из Лондона в Ленинград на большом пароходе, который весь, абсолютно весь, со всеми своими машинами и оборудованием, вплоть до двух роялей (один для пассажиров, другой для команды), был построен на советских заводах. В Москве я видел гигантский самолет (внутри этой громады – перспектива заводского цеха), в котором нет ни одной заграничной детали, кроме шин на колесах шасси.
Реконструированы тысячи старых заводов. Тысячи новых предприятий громоздятся многообразными и многоцветными группами вокруг индустриальных гигантов, из которых многие стоят на первом месте во всей современной индустриальной цивилизации: Днепрогэс, Магнитогорск, Челябинск, Бобрики, Уралмашстрой, Краммашстрой.
Научные экспедиции систематически вскрывают все природные богатства страны. Там и тут, на Украине, на Северном Кавказе, в Закавказье, в Средней Азии, в Бурят-Монголии, в Казахстане, в Татарии и Башкирии, на Урале, в Западной и Восточной Сибири, на Дальнем Востоке – возникли огромные новые центры.
За четыре года, – говорит «Нейшен», – «новые города возникли в степях и пустынях, не какие-нибудь несколько городов, а по меньшей мере 50 городов с населением от 50 до 250 тыс. человек». Это – гармонические, специализированные промышленные центры. Огромный новый город покрывает железобетонной архитектурой берега Днепра; рядом – одна из самых мощных гидроэлектростанций в мире. (Через несколько лет эта станция будет занимать лишь пятое или шестое место). В Кузнецком угольном бассейне сразу появилось шесть новых городов с населением в 600 000 человек. На крайнем севере, в районе апатитовых залежей, с необычайной быстротой возник город, в котором теперь 80 000 жителей.
Пьер-Доминик, охотно предающийся наивным рассуждениям, подсказанным его склонностью изображать социализм как расовый вопрос, дает, как только он становится на серьезную почву фактов, картину колоссального роста промышленности в советской Азии: «… За Уралом – три огромных промышленных района, о которых три центра нашей промышленности – Северный район, Лотарингия и бассейн Луары – дают лишь весьма слабое представление, ибо каждый из этих советских промышленных районов равен по величине всей Франции. Это – Уральский узел с Магнитогорском, Свердловском и Челябинском, Кузнецкий узел с Новосибирском (эти два района уже работают полным ходом) и узел Ангарстроя, еще не работающий. Там, вокруг новых городов, возникших за три года в голой степи, – городов, из которых два уже насчитывают по 300 000 жителей, – организуются новые народы, появляется густое население;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68