Усилим воли я заставил себя окончательно вернуться к реальности и огляделся. Кругом были какие-то каменные стены, скрытые густой тьмой. Узкая полоска света пробивалась в щель то ли далекой двери, то ли ставни, закрывающей невидимое окно. Слабого освещения едва хватало, чтобы разглядеть ближайшие от меня стены из грубо отесанного камня.
Преодолевая слабость и головокружение, я подполз к стене и сел, привалившись к ней спиной. Теперь стало возможно рассмотреть весь каземат. Это было довольно просторное помещение с низким, нависающим сферическим потолком. Три стены были глухими, в четвертой прорезана маленькая арочная дверь, больше похожая на окно. Руки и ноги у меня оказались скованными толстенными цепями.
«Слава Богу, хоть ядро к ноге не прицепили», – подумал я без особой радости.
Была в эти благословенные, патриархальные времена такая мода – чтобы «колодники» не убежали, им к ножным кандалам приковывали ядро от пушки, которое тащилось при ходьбе следом, затрудняя движения.
В голове постепенно прояснялось, но состояние не улучшалось. Очень хотелось пить. Я пошарил вокруг себя в надежде найти бадейку с водой. Увы, о такой мелочи мои неведомые тюремщики, вероятно, не подумали. Ничего кроме осклизлой от сырости, гнилой соломы нащупать не удалось.
Отдохнув несколько минут, я оперся о стену и, мелодично звеня цепями, встал на ноги и двинулся к дверям. Пройдя несколько шагов, я чуть не споткнулся о кучу тряпья, попавшуюся по дороге. Тряпье зашевелилось и стало приподыматься.
Я остановился, пытаясь разглядеть, что это такое.
– Тебе что надобно, добрый человек? – раздался хорошо поставленный, звучный голос.
– Воды! – прохрипел я, с трудом ворочая распухшим, шершавым языком.
– У меня есть немного, – сказал неразличимый в темноте сосед по узилищу. – А в двери не стучи, всё равно никто не придет…
Человек привстал и протянул мне деревянную кружку с водой. Я жадно выпил ее до дна. Сразу стало легче.
– Спасибо! – поблагодарил я, опускаясь на пол.
Теперь, вблизи, я разглядел его, сколько было возможно при таком освещении. Это был некто, заросший диким волосом и непонятно во что одетый.
«Какой-то протопоп Аввакум», – подумал я. Сосед повернулся ко мне так, что свет от щели в дверях упал на него, и я увидел часть лица, не заросшего бородой: у него были тонкие черты лица и высокий лоб, который не могли скрыть даже дикорастущие космы. Не знаю, возможно мне показалось или это была игра теней, но лицо было совершенно не средневековое.
– За что попали в каземат? – спросил он, в свою очередь разглядывая меня.
Этот вопрос интересовал и меня самого.
«Попал я сюда из-за своей глупой самонадеянности, – подумал я, и обругал себя последними словами. – Решил, что самый умный, вот и вляпался». Однако соседу ответил неопределенно:
– Пока сам не знаю, надеюсь, со временем сообщат. А вы знаете, где мы находимся?
– В Петропавловской крепости, в бастионе.
Я еще раз огляделся, но узнать место, в котором держали под следствием декабристов, а потом сделали музей, не смог.
– Правда? Я когда-то был здесь на экскурсии…
– На чем вы здесь были? – удивленно переспросил сосед.
Я опомнился и пояснил:
– Экскурсия – это что-то вроде сна.
– Ясновидящий, значит? Нашего полку прибыло. Рекомендуюсь, я тоже сижу здесь как колдун.
– Очень хорошо, расколдовывайте двери, и пошли отсюда.
– Увы, мне такое колдовство не под силу.
– А какое под силу?
– Могу из свинца сделать золото или сотворить философский камень…
– Алхимик значит, – разочарованно сказал я. – Лучше если вы были черным магом, тогда хоть польза была бы…
– Вы слышали про алхимию, значит вы из образованных людей? – поинтересовался сосед.
– К сожалению, не из очень, так, серединка на половинку. Но то, что из свинца золото сделать невозможно, знаю наверняка.
– А я сделал, – скромно сообщил сосед. Несмотря на скверное состояние, меня разобрал смех. Только в России возможна такая ситуация: два колодника, валяющиеся на каменном полу, начинают спорить о химических элементах.
– Что я сказал смешного ? – удивленно спросил он.
– Извините, я смеюсь не над вами, просто вспомнил забавный случай. Если вы можете делать золото, то, может быть, сумеете растворить железо в эфире?
Я для наглядности позвенел своими цепями.
– Ну, для этого алхимия не нужна, – с улыбкой в голосе сказал он. Сосед повозился со своими кандалами и вынул из наручников сначала левую, потом правую руку. От такого фокуса у меня захватило дух.
– Вы что фокусник или йог?
– В данном случае скорее кузнец, – хмыкнув, ответил он. Потом пошарил в соломе и протянул мне какой-то инструмент. – Спилите заклепки, и будете распоряжаться своими руками безо всякого колдовства. Только не злоупотребляйте свободой, а то, не ровен час, попадетесь.
Я взял из его рук инструмент, оказавшийся самодельным напильником с редкой крупной насечкой. Вывернув руку, несколько раз шаркнул по браслету. Получилось не очень эффективно, но за несколько часов, запросто можно будет освободиться.
– Пока у меня не хватит сил на такую работу, – сказал я, – да и не худо бы узнать, за что меня сюда засадили, может быть, и так всё обойдется.
У меня появилась иллюзорная надежда, что может быть мое заключение не связано с царем, а попал я в крепость за пьяный дебош, в бессознательном состоянии.
– На это не очень рассчитывайте, – словно услышав мои мысли, задумчиво сказал алхимик. – Сюда просто так не сажают. Мы с вами сидим в каземате Секретной экспедиции, и отсюда два выхода – на плаху или на каторгу. Если до этого, конечно, не замучат пытками до смерти.
– Черт их всех побери, – только и нашелся сказать я, – давайте сюда свой напильник.
Сосед снова протянул мне инструмент и добавил:
– Я бы вам помог, но у меня слабость в членах и от физических усилий начинаются судороги.
О таких симптомах я не слышал. Если он болен эпилепсией, то почему приступы начинаются от физических усилий?
– А при судорогах вас ломает и изо рта идет пена?
– Нет, просто сковывает члены и тянет жилы так, что я не могу пошевелиться от боли.
– Знаете что, давайте-ка, я попробую помочь вам, – предложил я, отдаляя начало борьбы с железом. Спиливать заклепки, выворачивая руки и обдирая о заусенцы запястья, было выше моих сил.
– Как?
– Немного поколдую над вами, если, конечно не возражаете.
Сокамерник не возразил. Я сосредоточился и начал руками водить над его телом. Сначала он лежал спокойно, но через несколько минут его начала бить дрожь. Пришлось прекратить сеанс, тем более что в похмельном состоянии, да еще в казенных веригах много не нашаманишь.
Между тем мелкая дрожь у соседа перешла в тряску. Я испугался, что моя экстрасенсорика спровоцировала приступ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79