– За нами наблюдает столько людей, – прошептала она.
– Обычное дело, – ответил я.
– Марк, я прошу от вас слишком многого. Вам совсем не обязательно ехать со мной.
– Я не против, да и Кларк поставил такое условие.
– Почему?
– Надо смотреть правде в глаза, Жульет. Бернардель и его друзья пойдут на все, чтобы не дать Диггеру заговорить.
Они, как и мы, понимают, что вам он может сказать то, чего не скажет никому другому. Возможно, они попытаются этому помешать.
– Понятно.
– Но вы не волнуйтесь, – я расправил грудь. – Я же буду с вами, и лейтенант Харди, и еще один или два полицейских.
Вы будете в безопасности.
От специфического больничного запаха меня всегда начинает подташнивать. Нас встретили у дверей. Палата Диггера находилась на втором этаже. Мы поднялись на лифте. Харди ждал нас в холле, сердитый и усталый.
– В конце коридора есть комната, где вы можете посидеть.
Я сомневаюсь, что вам удастся увидеть Салливана сегодня вечером.
– Как он? – спросила Жульет.
– Состояние удовлетворительное, – ответил Харди. – Другого врачи не говорят. Он все еще без сознания.
– Мы подождем. Но, пожалуйста, лейтенант, если появятся какие-то признаки, что он приходит в себя…
– Я вас позову, – кивнул Харди. – Я не меньше вашего хочу, чтобы он заговорил.
Мы сидели вдвоем в комнате для посетителей и через открытую дверь видели спешащих по коридору медицинских сестер и врачей. Палата Диггера находилась в другом конце.
У двери на стуле сидел полицейский и читал газету. Я взглянул на часы. Почти девять. Я не ел с утра, но не чувствовал голода. Спросил Жульет, не хочет ли она снять пальто.
– Наверное, это нервы, – ответила она, – но мне холодно.
Жульет так и застыла в кресле. Я непрерывно курил.
Каждые полчаса седовласый доктор заглядывал в палату Диггера и тут же выходил в коридор. Вероятно, это означало, что изменений в состоянии раненого нет. Скорее всего, кроме Харди, в палате находилась и медицинская сестра.
В четверть одиннадцатого у меня кончились сигареты. Я подошел к столику дежурной сестры и спросил, где можно купить сигареты. Она сказала, что у кафетерия на первом этаже есть автомат.
От столика дежурной сестры я направился к полицейскому, охранявшему палату Диггера. Он посмотрел на меня, оторвавшись от газеты.
– У меня кончились сигареты. Пойду вниз, куплю новую пачку. Приглядывайте, пожалуйста, за миссис Жирар.
– Хорошо, – ответил тот, – если она останется на месте.
Я не могу покинуть свой пост.
Я сказал Жульет, что схожу за сигаретами, и предложил принести кофе и сандвич. Она ответила, что выпила бы кофе.
Я спустился на первый этаж. В кафетерии толпился народ.
Автомат выдал мне две пачки сигарет, и я занял очередь к прилавку, чтобы купить кофе и пару сандвичей.
На это ушло минут десять. Выйдя из кафетерия с кофе и сандвичами в руках, я увидел Жульет, спешащую к выходу на улицу, позвал ее и побежал следом. Она остановилась перед вращающимися дверями.
– Жульет! Что вы тут делаете?
– Мне внезапно стало нехорошо. Я подумала, что свежий ночной воздух… – она коснулась рукой вращающейся двери.
– Со мной все в порядке, Марк, – толкнула дверь и вышла на улицу.
Я поспешил за ней. Она стояла, покачиваясь, на верхней ступени лестницы.
– Не могли бы вы принести мне нашатыря, Марк? Боюсь, я сейчас…
– Вам лучше сесть, – широкая пустая лестница вела к тротуару. – Я не могу оставить вас одну, но попробуйте выпить кофе. Может, вам станет лучше, – я бросил сандвичи и начал снимать крышку со стаканчика. И тут увидел Бернарделя.
Он отделился от стены, рот его изогнулся в хищной улыбке.
– Марк, – воскликнула Жульет. Через пиджак я почувствовал ее ногти, впившиеся мне в руку.
– Идите в больницу… быстро! – приказал я.
Она не пошевелилась. Толстяк держал в руке пистолет.
– Я думаю, мадам, это конец пути, – он протянул левую руку. – Вашу сумку, пожалуйста.
Жульет опустила мою руку, но не сняла сумку с плеча.
Похоже, она ждала помощи. Но не от меня. Я шагнул было вперед, чтобы встать между ней и Бернарделем.
– Стойте на месте, мистер Хаскелл. Вашу сумку, мадам.
Надеюсь, то, что мне нужно, в ней. Мне бы не хотелось раздевать вас публично.
– Не знаю, к чему вы стремитесь, Бернардель, – подал я голос, – но вам это просто так не пройдет.
– Не идиотничайте, Хаскелл. – Бернардель не спускал глаз с Жульет. – Помощи ждать бесполезно, мадам. Тот, кого вы ждете, не придет. Его задержали… навечно.
Я не знал, о чем он говорил, но и не мог стоять и смотреть, как он угрожает Жульет. Нас разделяло лишь пять футов, и он не отрывал взгляда от Жульет. Я бросился ему в ноги, но выстрела не последовало. Мы покатились по ступеням. Я слышал, как он ругается по-французски, и не отпускал его, пытаясь добраться до пистолета. Краем глаза я заметил, как Жульет пробежала мимо нас, перескакивая со ступени на ступень, к тротуару. Я крикнул, чтобы она вернулась в больницу, где ее защитит Харди.
– Дурак! Идиот! – рявкнул Бернардель. И ударил меня рукояткой пистолета. Я отлетел на пару шагов, а он устремился за Жульет.
Она остановилась, не добежав с десяток ступеней до тротуара. Пять или шесть человек преградили ей путь.
Несколько человек появились и на верхней ступени лестницы.
К моему удивлению, среди стоящих внизу я узнал Шамбрэна.
Бернардель подошел к Жульет, и я услышал пронзительный вопль разъяренного животного. С трудом верилось, что он вырвался из груди Жульет.
Глава 6
В сумке, что висела на плече Жульет, лежали пакеты с героином общей стоимостью в два миллиона долларов. Весили они всего десять фунтов.
Мужчина, принесший деньги, уже сидел в полицейском участке в двух кварталах от больницы. Деньги хранились в сумке, как две капли воды похожей на сумку Жульет. Два миллиона предназначались террористам ОАС. Мужчину взяли на соседней с больницей улице, где он дожидался Жульет.
Все это мне рассказали в такси по дороге в «Бомонт». Я еще кипел от ярости и слушал не слишком внимательно.
Похоже, меня использовали, как подсадную утку, чтобы усыпить бдительность Жульет. Особенно я злился на Бернарделя, который ехал в такси вместе с нами, хотя он продолжал извиняться за то, что ударил меня по плечу. Плечо, кстати, болело, что также не улучшало моего настроения. А Бернардель улыбался во весь рот, несмотря на длинные красные царапины на лице – отметины ногтей Жульет.
Все, естественно, кроме меня, все знали, и я чувствовал себя круглым идиотом. Наконец, такси остановилось, мы вылезли из машины – Шамбрэн, Бернардель и я – и вошли в вестибюль. Там нас поджидали Гарри Кларк и Делакру, посол Франции. Бернардель подошел к Делакру, и они обнялись.
– Все кончено, Жак, – услышал я Бернарделя. – Деньги и наркотики в руках полиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39