Умиравший от рака старик, окна квартиры которого выходили на дом Вальмона со стороны двора, рассказал о том, что видел два года назад. Все это время он молчал, опасаясь за свою жизнь. К дому Вальмона подъехал маленький черный «пежо». Из кабины вышел мужчина и по пожарной лестнице поднялся к окну квартиры Вальмона.
Вытащил автомат и начал стрелять через окно. Затем быстро спустился вниз. Видел старик и Салливана, внезапно появившегося в окне. Убийца в этот момент как раз садился в «пежо», тут же сорвавшийся с места. Теперь старик знал, что его дни сочтены, и не боялся мести террористов.
Жирар повернулся и посмотрел на нас. Его лицо осунулось, глаза ввалились.
– Пытался ли кто-нибудь из вас лгать человеку, которого любишь всем сердцем? Если да, то вы поймете, в каком я оказался положении. Едва Жульет стала моей, я получил сведения, обеляющие Салливана, – дрожащими руками Жирар поднес зажигалку к сигарете. – Несколько дней я боролся с собой, потом рассказал обо всем Жульет. Алиби Салливана – фальшивка. Он был в квартире. Но не убивал ее отца… Я собрал волю в кулак и предложил ей свободу, – Жирар облизнул губы. – Она поблагодарила меня… и отказалась. Я предупредил ее, что у меня не хватит мужества сделать то же самое еще раз. Только богу известно, что она испытала в тот момент, но ответила: «Я вышла за тебя замуж, Шарль. И хочу остаться твоей женой». С того дня, господа, мы больше не возвращались к этой теме.
Через несколько дней после нашего приезда в Нью-Йорк мне позвонил месье Делакру, посол. Он пригласил нас на званый ужин в честь Поля Бернарделя. Почти три года я безуспешно искал доказательства вины Бернарделя. Мы встречались, улыбались друг другу, но в душе знали, что мы – враги.
Дипломатический протокол требовал нашего присутствия на приеме. Сообщил Делакру и о том, что Бернардель пожелал видеть за своим столом Салливана. Зная нашу историю, Делакру спросил, что я намерен предпринять. Я сказал, что должен посоветоваться с Жульет. Впервые за два года мы заговорили о Салливане. «Делай то, что должен, – сказала мне Жульет. – Для меня прошлое умерло». После этого я известил Делакру о нашем решении.
Конечно, предстоящая встреча с Салливаном не радовала меня, даже пугала. Но я верил Жульет… я ей верил. И вот… этим утром… телефонный звонок… Салливан хочет прокрасться к моей жене. Не убийца Вальмона, но, возможно, предатель и… негодяй. Я поднялся в ваш кабинет, Хаскелл, чтобы убить его.
После короткой паузы заговорил Шамбрэн.
– Я думаю, мы можем признать, что встречу Салливана с вашей женой организовал кто-то еще. Ваша жена утверждает, что не посылала записки, которая привела его в кабинет Хаскелла. И Салливан не писал вашей жене.
– Я уверен, что Жульет ничего не писала ему, – ответил Жирар и с горечью добавил:
– Но она пришла! Пришла, получив от него записку.
– Которую он не посылал.
– Это он говорит, что не посылал ее.
– Он показал нам записку от вашей жены.
– Ее он мог написать сам.
– А женщина, что говорила с вами по телефону?
Жирар рассмеялся.
– Ваш приятель Салливан знает, как подкатиться к женщинам. Они всегда готовы ему помочь.
– Но зачем он это сделал?
– Он знал, что я попытаюсь его убить. И на чьей стороне оказались бы ее симпатии? На его!
Я вошел в номер Жираров в полной уверенности, что Салливан – наш человек. Обуреваемый ревностью и жаждой мести Жирар не вызывал у меня сочувствия. Но я не мог отмахнуться от его аргументов. Да, он относился к Диггеру с предубеждением, но гораздо лучше, чем мы, представлял себе политическую обстановку во Франции в те дни, когда убили Вальмона. И еще в одном я мог не сомневаться: Жирар искренне верил в то, что говорил.
– Вы заявили, что не допустите политических заговоров или встреч торговцев наркотиками у себя в отеле, Шамбрэн, – продолжил Жирар. – Однако Салливан убедил вас, что борется с теми же людьми, что и вы. Хаскелл – его друг. Пьет с ним. Защищает его в драке. Но я утверждаю, что Салливан – доверенное лицо Бернарделя. В Париже он действовал по указке последнего. Был шпионом Бернарделя в доме Вальмона.
Остается его шпионом и в вашем отеле. И вот еще о чем я подумал. Он пытался отвлечь мое внимание от намеченных контактов оасовцев и торговцев наркотиками, начав эту возню вокруг Жульет. И, надо признать, ему это удалось. Где моя жена, Шамбрэн?
– Не знаю, – в голосе Шамбрэна я уловил некоторую отстраненность.
– Если и знаете, можете не говорить. Скажите только, что она в безопасности.
– Швейцар у дверей на Пятую авеню доложил, что мадам Жирар покинула отель. Больше мне ничего не известно.
Жирар покачал головой.
– Она ушла, чтобы встретиться с ним, ложной была записка или нет. Она пошла сказать, что верит ему, что все еще любит его. Салливан значит для нее гораздо больше, чем я.
– Я бы не спешил с выводами, – заметил Шамбрэн.
– А если он вновь использует ее? Вы сами видите, как легко с ее помощью вывести меня из игры. Я должен знать, на каком я свете. Но одно могу вам обещать. Если Салливан все-таки пытается отвлечь меня от Бернарделя и его делишек, клянусь богом, я его убью!
Шамбрэн вытащил из кармана серебряный портсигар, достал из него египетскую сигарету.
– Я сочувствую вам, месье Жирар. Возможно, ваша жена догадалась о ваших намерениях, когда вы ворвались в кабинет Марка. Возможно, ей надо побыть одной, чтобы разобраться, что к чему. Я буду вам очень благодарен, получив ответы на несколько вопросов, не касающихся Салливана. Прошлым вечером Мюррей Кардью – мы, как вы помните, уже спрашивали вас о нем – позвонил в номер Делакру в «Валдорфе». И совершенно случайно вклинился в чужой разговор. Услышанное стоило ему жизни. И я хочу знать, какое участие принимал Делакру в войне Вальмона с ОАС?
Жирар нахмурился.
– В те дни подозревали всех. Вальмон полагал, что каждый может оказаться предателем. В его списке значился даже я, его ближайший друг. Он знал, что я не одобрял алжирскую политику де Голля. Каждый, не согласный с президентом, мог перейти на сторону ОАС. Но я думаю (мне хотелось бы так думать), что в конце концов он мне поверил. Был в его списке и Делакру. Но за два года, прошедших со дня смерти Вальмона, Делакру проявил себя с самой лучшей стороны. Он бы не занимал столь высокий пост, если б оставались сомнения в его лояльности.
– А Лакост?
– Секретарь Делакру? – вопрос удивил Жирара. – Парижанин, закончил с отличием юридический факультет. Ему около двадцати восьми лет. Не воевал. Слишком молод.
Он… он несколько женствен. Со своей работой, похоже, справляется. У вас есть основания полагать…
– Делакру с женой отправились на концерт. Мы знаем, что Лакост был в их номере, потому что Кардью говорил с ним, когда позвонил во второй раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39