Неужели века лишили его жалости к людям?
— У тебя все же был шанс выжить, — напомнил он трупу.
Если неожиданный поступок Кейна и обеспокоил риллити, то они не подали виду. Обитатели болот рассеялись, хотя повсюду виднелись грузные фигуры, стоящие поодиночке либо сбившись в группы. Никто не приближался к нему, но их глаза-щелки следили за воином с живым любопытством. При этом они обменивались фразами — рокочущими звуками, передающими крайнюю степень волнения.
Кейн даже не гадал о том, как долго кольцо с гелиотропом сохранит это хрупкое перемирие. Он сделал ставку на изумительную мудрость человека, видения которого несли в себе безумие наряду с утерянными знаниями. Победа означала силу, пределы которой лишь едва наметил Алорри-Зрокрос; неудача чревата бедой столь же страшной, сколь страшна победа. С той ночи в башне Яникест Кейн перестал задумываться о будущем.
Оставив за спиной залитый кровью обелиск, Кейн решительно ступил на улицу. Несколько риллити стояли у него на пути, но по мере его приближения они торопливо отошли прочь. Проходя мимо, Кейн чувствовал, что следящие за ним твари осторожно следуют за ним на расстоянии. Главная улица, переходящая за воротами в заболоченную дорогу, пересекала город посредине. Ее геометрическое совершенство лишь слегка маскировалось покосившимися стенами и грудами мусора. Заслоняя садившееся солнце, колоссальный купол парил над городом, будто рукотворная радуга.
Забыв об осторожности, помня лишь о том, что неделями занимало его мысли, Кейн поспешил к своей цели. Его неглубокие раны кровоточили, когда воин перебирался через горы обломков, нетерпеливо рубя цепкую лозу. Даже в спешке он заметил, что эта улица прекрасно сохранилась, несмотря на ее древность, хотя ему трудно было судить — случилось это благодаря прочности построек или потому, что город не совсем лишен обитателей. Позади Кейна слышалось шлепанье перепончатых ног и скрежет когтей о камень. Риллити брели за ним, то и дело прячась в тени и впиваясь в него взором василиска. Кейн рассеянно отметил ритмичность их приглушенной гнусавой речи — этой погребальной песни, сочетающей зловещие интонации опасения и ожидания. Обрамленный теснящими главную улицу призрачными зданиями, увешанный лианами и проникшими сквозь трещины в стенах искривленными деревьями с паучьими корнями, гигантский купол ожидал Кейна в сердце мертвого города. Воспламененный лучами умирающего солнца — или лихорадочным воображением Кейна, — вулканический камень неудержимо манил игрой фантастических огненных сполохов. Видение колебалось у него на глазах, завораживая и притягивая, как влечет в свою ловушку мотылька пламя, обещая неминуемую смерть, а с нею блаженный миг экстаза, — но Кейн твердо шел к цели. Страстное желание прорубить барьер столетий и овладеть секретами древней науки полностью поглотило его, изгнало из мыслей осторожность и малейшие сомнения. Перед ним лежал ключ к непостижимой силе; он хотел покорить эту неведомую силу. Он хромал, но не чувствовал ни боли от своих ран, ни мучительного изнеможения. После тяжелейшего пути через болото и безумной битвы на руинах древнего города его душа сделалась бесчувственной. Окруженный сотнями свирепых амфибий, один в затерянном городе, Кейн бросал протекшим векам кощунственный вызов. Все происходящее он видел с нереальной отчетливостью, мысли приобрели двойственность, внушая вдохновенную уверенность и одновременно пренебрежение к окружающему. Дьявольская одержимость завладела разумом Кейна еще в тот миг, когда он впервые впился взором в кольцо с гелиотропом.
Открытая площадь окружала массивный купол. Когда Кейн вышел на нее с улицы, ему показалось, будто исходящая от купола аура изуродовала окружающие деревья, отчего их корни изогнулись щупальцами осьминога, пытаясь пронизать вымостившие двор плиты. Вблизи заметно было, что купола коснулись протекшие века. Местами его выпуклая поверхность змеилась причудливыми трещинами, а кое-где неровные отверстия приоткрывали внутреннюю стену, укрепленную поперечными балками из бронзового сплава. Но даже устрашающая ноша тысячелетий не смогла покорить мастерство инженерной мысли. Несмотря на шрамы сражений, купол гордо высился, бросая вызов времени и уступив сквозным разломам лишь несколько участков внутренней и наружной стен.
Ни единого дверного проема. Впрочем, пересекая двор, Кейн увидел, что улица вела к отверстию, откуда полого спускались в темноту ступени лестницы. Похожие углубления виднелись по обеим сторонам — вероятно, симметрия замысла Арелларти диктовала наличие подземных пандусов на каждой из семи радиальных главных улиц. Все с той же бесшабашной уверенностью Кейн спустился по неравномерно расположенным ступеням к ожидающему в полутьме входу. В полукруглом отверстии виднелись открытые раздвижные двери из бронзового сплава, входящие массивными петлями в двойную стену. Спутанные стебли лозы были аккуратно расчищены… для кого? Кейн вошел внутрь.
Купол сиял, но не от солнца — пламя было внутри. Неожиданные летучие образы, на миг привлекшие к себе внимание: бесконечное открытое пространство; сумерки; солнечные лучи, проникающие сквозь трещины в гигантской полусфере пятнами тусклой желтизны; капли звездного света, срывающиеся с полуночного купола небес. Узкий серпантин лиан — словно тучи на небе, оттенком напоминающие изъеденную проказой плоть в тусклом свете. Горы обрушенных камней, вздымающиеся колонны бронзового сплава, изящно изогнутые, несущие чудовищную тяжесть стен. Циклопические столпы, окутанные саваном плюща, будто забывшиеся в хмурой задумчивости стражи. Фантастические скамьи из керамики, камня, металла и хрусталя, украшенные необычными многоцветными узорами и оплетенные медной проволокой, похожей на выползающих из птичьего гнезда огромных удавов.
Но вот и чудо из чудес… Гелиотроп!
Середину зала заполняла гигантская хрустальная полусфера диаметром почти в сотню ярдов — гладкое темно-зеленое полушарие, испещренное красными жилами. Кромкой основания служил круг из серебристо-белого металла, соединенный медными опорами с огромными столпами. Сердце Арелларти не билось; пламя внутри хрусталя спало беспробудным сном. Но в полутьме Кейн тотчас заметил сходство этого хрустального монолита с гелиотропом на его пальце. Строки из «Книги Старших» промелькнули у него в мозгу, зажигая кровь непереносимым волнением, ибо он понимал сущность таинственной истории этого чуда.
Ни один рудник на земле не мог открыть столь гигантского кристалла: Гелиотроп, как и кольцо на руке Кейна, пришел из пространства за пределами звезд. Здесь, под огромным куполом, лежало конечное воплощение науки Крелран, ядро древней мощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— У тебя все же был шанс выжить, — напомнил он трупу.
Если неожиданный поступок Кейна и обеспокоил риллити, то они не подали виду. Обитатели болот рассеялись, хотя повсюду виднелись грузные фигуры, стоящие поодиночке либо сбившись в группы. Никто не приближался к нему, но их глаза-щелки следили за воином с живым любопытством. При этом они обменивались фразами — рокочущими звуками, передающими крайнюю степень волнения.
Кейн даже не гадал о том, как долго кольцо с гелиотропом сохранит это хрупкое перемирие. Он сделал ставку на изумительную мудрость человека, видения которого несли в себе безумие наряду с утерянными знаниями. Победа означала силу, пределы которой лишь едва наметил Алорри-Зрокрос; неудача чревата бедой столь же страшной, сколь страшна победа. С той ночи в башне Яникест Кейн перестал задумываться о будущем.
Оставив за спиной залитый кровью обелиск, Кейн решительно ступил на улицу. Несколько риллити стояли у него на пути, но по мере его приближения они торопливо отошли прочь. Проходя мимо, Кейн чувствовал, что следящие за ним твари осторожно следуют за ним на расстоянии. Главная улица, переходящая за воротами в заболоченную дорогу, пересекала город посредине. Ее геометрическое совершенство лишь слегка маскировалось покосившимися стенами и грудами мусора. Заслоняя садившееся солнце, колоссальный купол парил над городом, будто рукотворная радуга.
Забыв об осторожности, помня лишь о том, что неделями занимало его мысли, Кейн поспешил к своей цели. Его неглубокие раны кровоточили, когда воин перебирался через горы обломков, нетерпеливо рубя цепкую лозу. Даже в спешке он заметил, что эта улица прекрасно сохранилась, несмотря на ее древность, хотя ему трудно было судить — случилось это благодаря прочности построек или потому, что город не совсем лишен обитателей. Позади Кейна слышалось шлепанье перепончатых ног и скрежет когтей о камень. Риллити брели за ним, то и дело прячась в тени и впиваясь в него взором василиска. Кейн рассеянно отметил ритмичность их приглушенной гнусавой речи — этой погребальной песни, сочетающей зловещие интонации опасения и ожидания. Обрамленный теснящими главную улицу призрачными зданиями, увешанный лианами и проникшими сквозь трещины в стенах искривленными деревьями с паучьими корнями, гигантский купол ожидал Кейна в сердце мертвого города. Воспламененный лучами умирающего солнца — или лихорадочным воображением Кейна, — вулканический камень неудержимо манил игрой фантастических огненных сполохов. Видение колебалось у него на глазах, завораживая и притягивая, как влечет в свою ловушку мотылька пламя, обещая неминуемую смерть, а с нею блаженный миг экстаза, — но Кейн твердо шел к цели. Страстное желание прорубить барьер столетий и овладеть секретами древней науки полностью поглотило его, изгнало из мыслей осторожность и малейшие сомнения. Перед ним лежал ключ к непостижимой силе; он хотел покорить эту неведомую силу. Он хромал, но не чувствовал ни боли от своих ран, ни мучительного изнеможения. После тяжелейшего пути через болото и безумной битвы на руинах древнего города его душа сделалась бесчувственной. Окруженный сотнями свирепых амфибий, один в затерянном городе, Кейн бросал протекшим векам кощунственный вызов. Все происходящее он видел с нереальной отчетливостью, мысли приобрели двойственность, внушая вдохновенную уверенность и одновременно пренебрежение к окружающему. Дьявольская одержимость завладела разумом Кейна еще в тот миг, когда он впервые впился взором в кольцо с гелиотропом.
Открытая площадь окружала массивный купол. Когда Кейн вышел на нее с улицы, ему показалось, будто исходящая от купола аура изуродовала окружающие деревья, отчего их корни изогнулись щупальцами осьминога, пытаясь пронизать вымостившие двор плиты. Вблизи заметно было, что купола коснулись протекшие века. Местами его выпуклая поверхность змеилась причудливыми трещинами, а кое-где неровные отверстия приоткрывали внутреннюю стену, укрепленную поперечными балками из бронзового сплава. Но даже устрашающая ноша тысячелетий не смогла покорить мастерство инженерной мысли. Несмотря на шрамы сражений, купол гордо высился, бросая вызов времени и уступив сквозным разломам лишь несколько участков внутренней и наружной стен.
Ни единого дверного проема. Впрочем, пересекая двор, Кейн увидел, что улица вела к отверстию, откуда полого спускались в темноту ступени лестницы. Похожие углубления виднелись по обеим сторонам — вероятно, симметрия замысла Арелларти диктовала наличие подземных пандусов на каждой из семи радиальных главных улиц. Все с той же бесшабашной уверенностью Кейн спустился по неравномерно расположенным ступеням к ожидающему в полутьме входу. В полукруглом отверстии виднелись открытые раздвижные двери из бронзового сплава, входящие массивными петлями в двойную стену. Спутанные стебли лозы были аккуратно расчищены… для кого? Кейн вошел внутрь.
Купол сиял, но не от солнца — пламя было внутри. Неожиданные летучие образы, на миг привлекшие к себе внимание: бесконечное открытое пространство; сумерки; солнечные лучи, проникающие сквозь трещины в гигантской полусфере пятнами тусклой желтизны; капли звездного света, срывающиеся с полуночного купола небес. Узкий серпантин лиан — словно тучи на небе, оттенком напоминающие изъеденную проказой плоть в тусклом свете. Горы обрушенных камней, вздымающиеся колонны бронзового сплава, изящно изогнутые, несущие чудовищную тяжесть стен. Циклопические столпы, окутанные саваном плюща, будто забывшиеся в хмурой задумчивости стражи. Фантастические скамьи из керамики, камня, металла и хрусталя, украшенные необычными многоцветными узорами и оплетенные медной проволокой, похожей на выползающих из птичьего гнезда огромных удавов.
Но вот и чудо из чудес… Гелиотроп!
Середину зала заполняла гигантская хрустальная полусфера диаметром почти в сотню ярдов — гладкое темно-зеленое полушарие, испещренное красными жилами. Кромкой основания служил круг из серебристо-белого металла, соединенный медными опорами с огромными столпами. Сердце Арелларти не билось; пламя внутри хрусталя спало беспробудным сном. Но в полутьме Кейн тотчас заметил сходство этого хрустального монолита с гелиотропом на его пальце. Строки из «Книги Старших» промелькнули у него в мозгу, зажигая кровь непереносимым волнением, ибо он понимал сущность таинственной истории этого чуда.
Ни один рудник на земле не мог открыть столь гигантского кристалла: Гелиотроп, как и кольцо на руке Кейна, пришел из пространства за пределами звезд. Здесь, под огромным куполом, лежало конечное воплощение науки Крелран, ядро древней мощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77