— Тем не менее… — проворчал он, уставившись на карту, где была изображена та самая местность, о которой шла речь. — Мы не знаем, насколько хорошей будет фуражировка. Мулы могут нести только ограниченное количество грузов, все-таки необходимо использовать какое-то количество повозок для артиллерийских боеприпасов. И если эта местность такая плодородная, то можешь быть уверенным: у малва расквартировано там немалое количество войск.
Велисарий почесал подбородок.
— Сомневаюсь, Маврикий. Не сейчас. Командующие малва, вероятно, увели большую часть солдат назад к реке. Они ожидают, что мы воспользуемся Индом для продвижения наших войск, а не Нарой. И тем более…
Он замолчал, подбирая слова. На протяжении многих лет сражаясь с Линком, Велисарий приобрел определенное понимание того, как работает разум этого чудовища. Тот суперчеловеческий интеллект, который дали Линку новые боги будущего, достаточно часто являлся прорехой в броне.
Эйд понял.
«Линк всегда много знает, но черпает знания из истории. Не из опыта. И он никого не слушает. Он слышит, но не обращает внимания. Потому что „знает“. История — зафиксированные данные, которые есть у Линка, как и у меня — скажет Линку, что долина реки Инд по большей части бесплодна. Это из-за деградации окружающей среды, вызванной более поздней деятельностью человека. Подчиненные Линка могли бы сказать ему другое, но…»
Эйд ненадолго замолчал, затем снова стал посылать уверенные ментальные импульсы.
«Линк и не станет об этом думать. Я сам много раз удивлялся, насколько больше жизни в землях, которые, судя по моим „знаниям“, должны быть наполовину пустыми. Но я не Линк. Я думаю не так, как он. Я научился слушать, а не просто слышать».
Велисарий кивнул. Для его подчиненных этот же означал определенную уверенность полководца, которую они научились узнавать и глубоко уважать, даже если и не были посвящены в подробности. Кивок означал: Эйд согласен со мной.
— Для начала я сомневаюсь, что они оставили там большую армию, — уверенно сказал Велисарий.
Его офицеры, осознавая вес суждений Эйда, приняли это утверждение. Даже Маврикий. Он только вздохнул.
— Тогда хорошо. Но мы должны взять с собой все митральезы. И всех снайперов. — Он посмотрел на Марка из Эдессы, стоявшего в глубине шатра. — Их тренировали, как драгунов, поэтому они смогут поддерживать армию на высоком уровне.
Велисарий скептически взглянул на Маврикия. Тот фыркнул.
— Всех их, черт побери. Ашот будет осуществлять контросаду малва в Суккуре с такой широкой дорогой поставок, как Инд — буквально, — и удерживать позиции со всей нашей пехотой после того, как прибудут Бузес и Кутзес.
На лице Маврикия отразилось одобрение, когда он подумал о братьях, которые в процессе кампаний в Месопотамии и в горной системе Загрос привели пехоту Велисария в отличную форму. Если и было что-то в этом мире, что ценил Маврикий, то это войска ветеранов. Да, большинство солдат в гигантской римской армии, участвовавшей теперь в войне против малва, были недавними рекрутами, поступающими на военную службу в надежде разделить трофеи, которые меньшие по размеру армии знаменитого Велисария получили от более ранних кампаний. Но каждое ответвление этой новой армии образовывалось вокруг костяка ветеранов, закаленных в борьбе против малва.
Сирийская пехота и кавалерия Бузеса и Кутзеса, артиллеристы Григория, мушкетеры и пикинеры Феликса, но сила в лице стрелков Марка из Эдессы, фракийские букелларии собственно Велисария, которыми командовал сам Маврикий, — и великолепные греческие катафракты, сломившие малва под Анатой и у дамбы и отражавшие яростные кавалерийские атаки во время битвы на перевале. Маврикий обменялся коротким взглядами с Кириллом, к которому перешло командование греческими кафрактами после ранения Агафия во время сражения у дамбы. Взгляд был полон взаимного одобрения. Ситтас внезапно расхохотался.
— Ты только посмотри на этих двоих! Словно я не знаю, о чем они думают!
Он снова дружески хлопнул по спине, но на этот раз Кирилла. Греческий катафракт был более крепко сложен, чем Менандр, и только поморщился.
— Не беспокойся, мой низкорожденный товарищ. Я прослежу, чтобы мои высокомерные благородные катафракты последовали за тобой. — Ситтас нахмурился. — Даже если я сам не могу сказать, что очень рад идее сражаться спешившись и за укреплениями.
Его лицо просветлело.
— Но… кто знает? Должна же время от времени возникать необходимость отправляться на вылазку. История запомнит и отметит, что последний великий бросок тяжеловооруженных катафрактов вел Ситтас Колоссальный.
И снова шатер наполнил смех. На этот раз смеялись не столько весело, сколько довольно. Приведет ли смелый маневр к победе или поражению, никто сказать не мог. Но все колебания и сомнения будут отброшены в сторону. Если план вообще может сработать, эти люди проследят, чтобы ничто не помешало его осуществлению.
Глава 26
ИНДИЯ
Осень 533 года н.э.
Кунга с внимательно посмотрел на Ирину. Хитрость и веселость, обычно маячившие в глубине его глаз, на этот раз полностью отсутствовали.
— Ты уверена? — спросил он.
Она кивнула. Довольно спокойно, как ей подумалось. По крайней мере, она на это надеялась.
— Чего бояться, Кунгас? Тот факт, что малва почти не сопротивлялись, чтобы удержать Беграм, говорит, что Велисарий сильно бьет их на юге. Они, очевидно, стягивают все свои войска в Пенджаб.
Кунгас ничего не сказал в ответ. Вместо этого он подошел к краю сада на крыше и положил руки на широкий карниз, который служил ограждением. Оттуда, с высоты дворца, который захватили его люди, чтобы тот служил резиденцией монарху возрожденной кушанской империи, он уставился на улицы Беграма. Он слегка повернул голову, изучая сцену внизу. По большей части прислушиваясь к ней.
Город праздновал. После того как йетайцы разрушили Пешевар много лет назад, Беграм стал главным городом кушанов.
Примерно четыре пятых населения были по происхождению или кушанами, или частично кушанами. Да и патаны, составлявшие, с позволения сказать, большинство меньшинства, не испытывали особой любви к малва. По правде говоря, никакой не испытывали. Поэтому если патаны и не в полной мере присоединялись к кушанским празднествам, они и не лили слез. И определенно не было знаков, что они планируют как-то активно выражать недовольство.
На лице Кунгаса ничего нельзя было прочесть, оно ничего не выражало. Это была маска безразличия. Но Ирина, которая имела большой опыт «интерпретации Кунгаса», как она называла это в шутку, могла сказать, что ее муж не рад сложившейся ситуации.
Если брать только личное, это знание согревало ее. На самом деле, больше, чем согревало — она почувствовала, как по ее телу пробежала маленькая искра страсти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133