Значит, хозяин дома, подумала она с опаской, но, конечно, не ждет ее. Оставалось лишь гадать, как он отреагирует на ее появление. Будет ли польщен или, напротив, разгневан приездом незваной гостьи? Наверное, ей все-таки следовало позвонить и спросить, удобно ли наносить визит... Ну, хватит, оборвала она себя. Этот мужчина прошлой ночью держал ее в своих объятиях... Смешно нервничать из-за того, что предстоит новая встреча. Внутри у Бет все сжалось в тугой узел. Если она сейчас же не выйдет из машины, то может сделать глупость – попросит таксиста развернуться и отвезти ее назад в отель.
Бет быстро расплатилась и вышла из машины; проводила взглядом такси, повернулась к дому. Она сразу же заметила маленького мальчика, который увлеченно наполнял пластмассовое ведерко яркими кусочками гравия. По пути к входной двери она остановилась, чтобы поздороваться с малышом, подумав, что ей редко приходилось видеть таких красивых детей. У него были черные шелковистые волосы и огромные сияющие глаза. Он важно посмотрел на женщину и улыбнулся так ослепительно, что улыбка была похожа на солнце, прорвавшееся сумрачным февральским днем сквозь нью-йоркские тучи. Бет улыбнулась в ответ.
Где-то близко раздались голоса. Гостья повернула голову, и улыбка сползла с ее лица. Из-за угла здания вышел Эрнан, за ним шла молодая женщина. Боже милостивый! Как же он красив! Хозяин был одет по-домашнему– в выцветшие джинсы и белую майку, туго обтягивающую его мускулистую грудь. Темные волосы в полном беспорядке, словно их только что взъерошили, лицо непроницаемо.
Бет сглотнула комок, неожиданно осознав никчемность своего визита. Эрнан был не столько удивлен, сколько неприятно поражен ее появлением. Он что-то сказал сопровождавшей его женщине, которая тут же позвала ребенка. Мальчик смешно протопал к ней, она взяла его за руку, и они ушли внутрь здания.
Бет пыталась улыбнуться, хотя губы внезапно стали непослушными. Волна отчаяния захлестнула ее. Он не хочет меня видеть, шокирован моим появлением – явилась, видите ли, будто только ее и ждали!
Она знала, что должна сказать хоть что-нибудь, но не могла даже вспомнить, что же, собственно, собиралась сказать.
– Он очарователен, правда? – наконец выдавила она из себя с фальшивой улыбкой, показывая рукой вслед малышу.
Эрнан не сказал ни слова, не сделал шага навстречу. Он даже не шелохнулся. Господи, подумала Бет, слабея под его уже нескрываемо враждебным взглядом, зачем я приехала?
– Он сын этой женщины? – не придумав ничего лучшего, спросила она и собственный голос показался ей чужим.
– Нет, – наконец произнес Эрнан.– Это мой сын.
Бет пошатнулась, словно получила удар по голове бейсбольной битой. «Это мой сын». Сын Эрнана... Сын Эрнана, бились в ее голове слова. Этого не может быть! А зачем ему лгать! У него нет причин для лжи.
Она прижала руку ко рту, повернулась и побежала, не зная, куда бежит. Реакция была подсознательной. Так поступает дикое животное, почувствовав опасность: просто бежит, чтобы спастись.
Бет промчалась по дорожке в гущу деревьев. Она слышала шаги Эрнана у себя за спиной, слышала его голос, требующий остановиться, но продолжала бежать. Наконец он догнал ее, схватил за плечи и, задержав, резко развернул лицом к себе.
Они смотрели друг на друга, тяжело переводя дыхание. Это длилось вечность. Молчание прервал Эрнан:
– Что тебе нужно в моем доме?
– Почему ты не сказал мне, что у тебя есть сын? – в отчаянии выкрикнула Бет.
– Отвечай на вопрос.
– Нет, это ты отвечай. Зачем все скрывать от меня? – взорвалась Бет.
Лицо Эрнана ожесточилось.
– Существование Хуана тебя не касается. Мои семейные дела не имеют никакого отношения к тому, что было между нами.
Вот к этому Бет не была готова. Она предполагала, что Эрнан, быть может, раздосадован ее неожиданным появлением, что его холодность объясняется теми гадостями, которые она наговорила ему вчера. Но никак не ожидала, что он будет чудовищно безразличен к ее чувствам.
– Как ты можешь говорить так? – срывающимся голосом спросила она. – Твоя скрытность оскорбительна. Она похожа на ложь.
Эрнан посмотрел на нее тяжелым, злым взглядом.
– Прошлой ночью мы с тобой переспали. И все, – ответил он с ухмылкой.– То, что было, не дает никому из нас прав на личную жизнь другого.
От этих жестоких слов краска сбежала с лица Бет. Переспали! И это все, чем была для него минувшая ночь?
– По крайней мере, мы могли бы рассчитывать на честность друг друга, – ответила она, пытаясь держать себя с достоинством.
– Честность? – Эрнан буравил ее взглядом. – Я готов согласиться. И знаешь, я никогда не лгал тебе.
– Но ты сохранил в тайне существование своего сына. Почему? – Бет, не стесняясь, подняла к глазам руки и смахнула слезы.
– Это вовсе не было тайной. Просто я не хотел говорить с тобой об этом обстоятельстве.
Это что – попытка успокоить ее? Сын для него «обстоятельство», о котором говорить с ней у Эрнана не было причин? Едва ли он мог более ясно продемонстрировать, какое ничтожное место она занимает в его жизни. Слезы вновь навернулись на ее глаза.
– Перестань плакать! – повысил Эрнан голос.
Бет отвернулась, пытаясь овладеть собой.
– Я не плачу, – соврала она.
– Зачем ты приехала? – жестко спросил он.
Все заранее заготовленные фразы внезапно оказались лишними. Ему вовсе не интересно узнать правду о Дориане. Его это уже не интересует.
– Хотела увидеть тебя, но вижу, что мне не следовало приезжать, – дрожащим голосом ответила Бет. – Я ошиблась. Теперь понимаю это. И, пожалуйста, не беспокойся, долго я здесь не задержусь.
Она попыталась повернуться и уйти, но Эрнан схватил ее за руку и снова заставил смотреть ему в лицо.
– И все-таки ты не сказала, зачем приехала.
– Разве это не понятно? Я хотела поговорить с тобой, – ответила Бет, стараясь освободить руку. – Ты ушел и даже не оставил записки... Не попросил ничего передать мне...
Брови Эрнана поползли вверх, резко очерченный рот скривился:
– Благодарственную, что ли, записку?
Я должен был выразить глубочайшую признательность за то, что мне позволено занять место твоего любовника? Кажется, его отсутствие вызвало у тебя сексуальный срыв? – Он бросил ей в лицо ее собственные слова, и все же это было слишком жестоко. Издевка была столь непереносимой, что Бет замахнулась, почти предвкушая звук пощечины, но Эрнан без видимых усилий перехватил ее руку. – Почему же так зло, миленькая? При свете дня эти слова тебя уже не устраивают?
– Они не устраивают меня ни днем, ни ночь, – отрезала Бет.
– И тем не менее я ясно помню, как сегодня ночью ты заявила мне, что страдаешь именно из-за этого, – с издевкой произнес Эрнан.
Боже, неужели он поверил ее словам? И поэтому так жесток?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34