– Чтоб духу вашего не было в моем королевстве! Поняли? Ишь, слетелись полюбоваться страданиями моего сына! Посмеивались, поди, втихомолку, пока он угасал? А то и подталкивали его к отчаянию? Будет о чем доложить вашим хозяевам. Как же, сына самого Дантена уморили! – Бешеный взгляд короля снова уперся в Рамируса. – А созвал их не кто иной, как ты. Ты показывал им моего сына, как урода на ярмарке, чтобы они донесли о его слабости у себя дома, а сам сидел сложа руки и смотрел, как он умирает. Слушай же, Рамирус! Я изгоняю тебя навеки. Я дам тебе столько времени, сколько нужно смертному, чтобы дойти пешком до ближней границы. Если после этого ты хотя бы ногой ступишь на мою землю, пусть боги смилуются над твоей зловредной душой.
Король отвел глаза от коленопреклоненного магистра, показывая, что знать его больше не желает, и посмотрел на капитана:
– Возьмите моего сына и отнесите его во дворец. Стражники бросились выполнять приказ, а Дантен сказал магистрам:
– К рассвету вас здесь быть не должно. И да помогут боги тем, кто замешкается.
Полночь уже миновала, но рассвет еще не настал.
Свет заходящих лун едва проникал в густой лес, окружавший город. Потайной фонарь на земле светил чуть поярче, но на лесной поляне можно было различить разве что тени и силуэты. Человек сидит на камне, не шевелясь, словно он и сам каменный. Посох в его руке. Привязанная к дереву лошадь. Дорожная котомка из холста с кожей, скатанные одеяла при ней.
В лесу послышался шорох. Почти всякий счел бы, что это ветер или мелкий ночной зверек, но человек на камне решил иначе. Одной рукой он поднял фонарь, другой достал висящий на поясе охотничий нож.
На поляну вышла фигура в черном, с длинными, блестящими, как агат, волосами. Легкий жест руки отвел в сторону луч фонаря.
– Сегодня вы осторожны, – заметил пришелец.
– Как же иначе? – Андован снова поставил фонарь. – Ты по-прежнему остаешься врагом моего отца, Коливар. Этого не отменишь.
– От смерти вашего высочества я не получаю никакой выгоды.
– Не называй меня так. Принц Андован умер. Да почиет он в мире.
– Воля ваша.
Андован встал, вскинул на плечо дорожный мешок.
– Все ли прошло, как задумано?
– В точности.
– Я сам присмотрю, чтобы родные того человека получили обещанные им деньги.
– Об этом уже позаботились.
– Ты точен во всем, что касается смерти, – резко сказал принц.
– Как и во всем остальном.
Принц глубоко вдохнул лесной воздух.
– Итак, теперь я волен отправиться в путь, чего отец никогда бы мне не позволил. Волен идти по следам, которые мне пошлют боги. Волен искать твою ведьму.
– Вряд ли ее можно назвать моей, ваше… Андован.
– Отец поубивал бы их всех до одной в надежде, что та самая тоже окажется среди них. Он такой.
– Вы же знаете – нельзя поручиться, что она находится в пределах этого королевства.
– Он бы все равно это сделал, – тяжело вздохнул Андован. – Не удивлюсь, если он и теперь, еще до рассвета, найдет виновного и обезглавит его.
– Потому-то соседние правители и относятся к нему с таким уважением.
– Поосторожней, магистр, – помрачнел Андован. – Он все-таки мой отец.
– Да, разумеется. Виноват.
– Он поверил? Не усомнился?
– В чем ему было сомневаться? Крестьянина, сыгравшего вашу роль, я сделал точным вашим подобием. На смерть он пошел по доброй воле, соблазнившись деньгами, которые вы посулили его семье. Предсмертное послание написано вашей рукой, и мысли в нем подлинные. Даже магистр не заметил бы никакого подвоха.
– Да, это так. Я готов скорее покончить с собой, чем угасать немощным калекой на пышном ложе.
– Однако вы избрали опасный путь. Слабость станет расти и порой захватывать вас без предупреждения. Чем дальше, тем меньше будет у вас оставаться хороших дней.
– Я не хочу умирать в постели, – повторил, стиснув зубы, принц. – Сколько мне отпущено времени?
– Боюсь, предсказать это невозможно, но при наличии столь явных признаков… как правило, остается немного.
– Несколько лет?
Черные глаза Коливара сверкнули ониксом.
– Самое большее.
– Хорошо. – Андован был одет скромно, в темные тона, как простолюдин.
«Может, что и получится», – думал Коливар. Он сделал для принца что мог. Наложил чары, долженствующие привести его к загадочной женщине. Таких попыток, по правде сказать, никто еще не предпринимал, и следовало опасаться, как бы магическая цепь, связующая этих двоих, не притянула самого Коливара. И, конечно, нельзя было объяснять принцу истинную подоплеку этого дела. Андован – почтовый голубь, ничего более. Стрелка, указывающая путь Коливару.
Волшебница столь могущественная стоит того, чтобы ее отыскать. Даже если эта задача сопряжена с риском.
– К рассвету ты должен покинуть эту страну, – предостерег принц. – Не испытывай отцовского терпения. Ему уже доводилось убивать чародеев.
– Мне это известно… Андован, – почтительно поклонился магистр, – однако благодарю за беспокойство.
– Больше не Андован. Надо придумать что-то другое, верно? Не странно ли – покинуть прежнюю жизнь оказалось проще, чем отказаться от старого имени.
– Изменить имя значит изменить жизнь.
– Вот-вот, – тихо согласился принц. Не сказав больше ничего, он сел на коня и поехал на запад.
«Счастливой охоты, – мысленно произнес Коливар. – Хотя отныне ты не охотник, а просто приманка».
Когда всадник скрылся в лесу, у Коливара выросли длинные черные крылья. Чародей поднялся в воздух и полетел.
Пока еще не домой – вслед за принцем.
Где-то далеко, неведомый, безымянный, терял силы его собственный консорт.
Еще немного – и обе луны закатились.
ЧАСТЬ II. ПЕРЕМЕНЫ
Глава 11
– Мама? – Мальчик, моргая, смотрел на пустую улицу. Пахло на ней как всегда – копотью, помоями, пролитым пивом и блевотиной у харчевни, – но вокруг не было ни души. – Мама, ты тут? – Кое-как подстриженная светлая прядка упала мальчику на левый глаз, и он отвел ее грязной рукой. – Эй! Есть тут кто-нибудь?
Днем он удрал из дома, спасаясь от бешено орущего отца, и до вечера играл на выгоне – строил крепости из грязи и командовал травяными солдатиками. Они выступили в поход, чтобы освободить принцессу от людоеда. Людоед постоянно бил ее, но младший брат принцессы убежал, набрал войско и собрался мстить за сестру. Они победили людоеда, и солдаты затоптали его насмерть. К закату на поле боя образовался большой круг вытоптанной травы, и мальчику немного полегчало – совсем чуть-чуть.
Теперь отец, должно быть, ушел или валяется пьяный, подумал он, а мать лечит синяки всему семейству. Не попробовать ли вернуться – уж очень есть хочется. В доме найдется разве что черствый хлеб с засохшим сыром, но и это сгодится. Мать поругает его за то, что он убежал, но не сильно. Она и сама бы сбежала, если б могла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Король отвел глаза от коленопреклоненного магистра, показывая, что знать его больше не желает, и посмотрел на капитана:
– Возьмите моего сына и отнесите его во дворец. Стражники бросились выполнять приказ, а Дантен сказал магистрам:
– К рассвету вас здесь быть не должно. И да помогут боги тем, кто замешкается.
Полночь уже миновала, но рассвет еще не настал.
Свет заходящих лун едва проникал в густой лес, окружавший город. Потайной фонарь на земле светил чуть поярче, но на лесной поляне можно было различить разве что тени и силуэты. Человек сидит на камне, не шевелясь, словно он и сам каменный. Посох в его руке. Привязанная к дереву лошадь. Дорожная котомка из холста с кожей, скатанные одеяла при ней.
В лесу послышался шорох. Почти всякий счел бы, что это ветер или мелкий ночной зверек, но человек на камне решил иначе. Одной рукой он поднял фонарь, другой достал висящий на поясе охотничий нож.
На поляну вышла фигура в черном, с длинными, блестящими, как агат, волосами. Легкий жест руки отвел в сторону луч фонаря.
– Сегодня вы осторожны, – заметил пришелец.
– Как же иначе? – Андован снова поставил фонарь. – Ты по-прежнему остаешься врагом моего отца, Коливар. Этого не отменишь.
– От смерти вашего высочества я не получаю никакой выгоды.
– Не называй меня так. Принц Андован умер. Да почиет он в мире.
– Воля ваша.
Андован встал, вскинул на плечо дорожный мешок.
– Все ли прошло, как задумано?
– В точности.
– Я сам присмотрю, чтобы родные того человека получили обещанные им деньги.
– Об этом уже позаботились.
– Ты точен во всем, что касается смерти, – резко сказал принц.
– Как и во всем остальном.
Принц глубоко вдохнул лесной воздух.
– Итак, теперь я волен отправиться в путь, чего отец никогда бы мне не позволил. Волен идти по следам, которые мне пошлют боги. Волен искать твою ведьму.
– Вряд ли ее можно назвать моей, ваше… Андован.
– Отец поубивал бы их всех до одной в надежде, что та самая тоже окажется среди них. Он такой.
– Вы же знаете – нельзя поручиться, что она находится в пределах этого королевства.
– Он бы все равно это сделал, – тяжело вздохнул Андован. – Не удивлюсь, если он и теперь, еще до рассвета, найдет виновного и обезглавит его.
– Потому-то соседние правители и относятся к нему с таким уважением.
– Поосторожней, магистр, – помрачнел Андован. – Он все-таки мой отец.
– Да, разумеется. Виноват.
– Он поверил? Не усомнился?
– В чем ему было сомневаться? Крестьянина, сыгравшего вашу роль, я сделал точным вашим подобием. На смерть он пошел по доброй воле, соблазнившись деньгами, которые вы посулили его семье. Предсмертное послание написано вашей рукой, и мысли в нем подлинные. Даже магистр не заметил бы никакого подвоха.
– Да, это так. Я готов скорее покончить с собой, чем угасать немощным калекой на пышном ложе.
– Однако вы избрали опасный путь. Слабость станет расти и порой захватывать вас без предупреждения. Чем дальше, тем меньше будет у вас оставаться хороших дней.
– Я не хочу умирать в постели, – повторил, стиснув зубы, принц. – Сколько мне отпущено времени?
– Боюсь, предсказать это невозможно, но при наличии столь явных признаков… как правило, остается немного.
– Несколько лет?
Черные глаза Коливара сверкнули ониксом.
– Самое большее.
– Хорошо. – Андован был одет скромно, в темные тона, как простолюдин.
«Может, что и получится», – думал Коливар. Он сделал для принца что мог. Наложил чары, долженствующие привести его к загадочной женщине. Таких попыток, по правде сказать, никто еще не предпринимал, и следовало опасаться, как бы магическая цепь, связующая этих двоих, не притянула самого Коливара. И, конечно, нельзя было объяснять принцу истинную подоплеку этого дела. Андован – почтовый голубь, ничего более. Стрелка, указывающая путь Коливару.
Волшебница столь могущественная стоит того, чтобы ее отыскать. Даже если эта задача сопряжена с риском.
– К рассвету ты должен покинуть эту страну, – предостерег принц. – Не испытывай отцовского терпения. Ему уже доводилось убивать чародеев.
– Мне это известно… Андован, – почтительно поклонился магистр, – однако благодарю за беспокойство.
– Больше не Андован. Надо придумать что-то другое, верно? Не странно ли – покинуть прежнюю жизнь оказалось проще, чем отказаться от старого имени.
– Изменить имя значит изменить жизнь.
– Вот-вот, – тихо согласился принц. Не сказав больше ничего, он сел на коня и поехал на запад.
«Счастливой охоты, – мысленно произнес Коливар. – Хотя отныне ты не охотник, а просто приманка».
Когда всадник скрылся в лесу, у Коливара выросли длинные черные крылья. Чародей поднялся в воздух и полетел.
Пока еще не домой – вслед за принцем.
Где-то далеко, неведомый, безымянный, терял силы его собственный консорт.
Еще немного – и обе луны закатились.
ЧАСТЬ II. ПЕРЕМЕНЫ
Глава 11
– Мама? – Мальчик, моргая, смотрел на пустую улицу. Пахло на ней как всегда – копотью, помоями, пролитым пивом и блевотиной у харчевни, – но вокруг не было ни души. – Мама, ты тут? – Кое-как подстриженная светлая прядка упала мальчику на левый глаз, и он отвел ее грязной рукой. – Эй! Есть тут кто-нибудь?
Днем он удрал из дома, спасаясь от бешено орущего отца, и до вечера играл на выгоне – строил крепости из грязи и командовал травяными солдатиками. Они выступили в поход, чтобы освободить принцессу от людоеда. Людоед постоянно бил ее, но младший брат принцессы убежал, набрал войско и собрался мстить за сестру. Они победили людоеда, и солдаты затоптали его насмерть. К закату на поле боя образовался большой круг вытоптанной травы, и мальчику немного полегчало – совсем чуть-чуть.
Теперь отец, должно быть, ушел или валяется пьяный, подумал он, а мать лечит синяки всему семейству. Не попробовать ли вернуться – уж очень есть хочется. В доме найдется разве что черствый хлеб с засохшим сыром, но и это сгодится. Мать поругает его за то, что он убежал, но не сильно. Она и сама бы сбежала, если б могла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104