— Он был всегда, — ответили ему и даже высказали предположение, что именно Эрк и сотворил эти чертовы горы.
И жители Таугаса поведали Роману, что Эрк — это прародитель всех демонов. А демоны рождаются от знатных женщин, которых похищают воры Эрка.
Кто эти воры — демоны или люди, точно никто не знает. Но известно, что Робер о’Нифт одел свою свиту в черные кимоно в подражание им.
И промысел у злого колдуна такой же, как у прародителя демонов — только похищает он не обязательно знатных женщин, а кого придется.
— И вам не страшно жить рядом с его замком? — спросил Барабин, адресуясь в первую очередь как раз таки к женщинам.
Но ответил на это мужчина — все тот же староста с сединой в бороде.
— Ему в эту сторону несподручно спускаться, — сказал он. — Тут крепость на дороге стоит. И колдовством ее не взять, потому что она заговоренная.
Что-то в этом духе Роману уже говорила Сандра, когда он еще на холме забеспокоился вслух насчет погони.
Из замка открыты две дороги — на юг в Таодар и на север в Асмут. А третья — в Баргаут — запечатана наглухо.
Обойти заговоренную крепость можно только морем, но у Робера о’Нифта нет своих кораблей, а пиратам из Таодара нет никакого резона захватывать скромную деревню. Ведь дальше на восток лежат богатые города.
Тут кто-то пошутил, что пираты могли бы наведаться в Таугас, знай они о красоте Сандры сон-Бела, и она сильно рискует, купаясь каждое утро в чем мать родила чуть ли не на виду у замковой стражи Робера о’Нифта.
Но староста высказал мнение, что ради тех денег, которые можно выручить за дикую деревенскую девчонку — будь она прекрасна, хоть как сама королева Тадея — аргеманы даже не чихнут.
Из этой сентенции Барабин сделал вывод, что пираты из Таодара называются иначе «аргеманами», что они любят деньги, и что королева Тадея была прекрасна, как босоногая смуглянка Сандра сон-Бела.
Девушки деревни Таугас в большинстве своем были чем-то похожи на Сандру, но все же она затмевала всех.
Заметно отличались от них только девицы в ошейниках. Причем волоокая, которая так и не удосужилась надеть обратно свою тунику, незамедлительно прильнула к Роману и потребовала признать, что она тоже красива.
Барабин хотел ответить ей в том духе, что «ты прекрасна, спору нет, только Сандра всех милее» — но у него не хватило слов и поэтического таланта, чтобы адекватно выразить эту мысль на здешнем языке.
Тем более, что к Сандре совсем не подходила строчка «всех румяней и белее».
И Роман перевел разговор на королеву Тадею. Которую, как оказалось, тоже в свое время похитили воры Эрка. Но нашлись двенадцать героев, которые отыскали в горах обиталище прародителя демонов — замок из драконьей чешуи — и спасли принцессу от бесчестья и гибели, которая неизбежно следует за рождением молодого демона из ее чрева.
Но герои не вернулись в Баргаут — что, по большому счету, и не странно, ибо земляком королевы Тадеи был только один из них, который и собрал остальных с миру по нитке. В этой дюжине был даже один терранец — глупый, но сильный, как буйвол.
Вместе с будущей королевой герои спустились в Таодар и разошлись в разные стороны. Тадею белый корабль с золотыми парусами увез к берегам Баргаута, а герои ушли на юг и основали на краю земли свой город.
Так Роман Барабин узнал, что край земли находится на юге, а за краем земли ничего нет.
Это, впрочем, его не особенно удивило.
Роман где-то читал, что когда большевики пришли устанавливать советскую власть в белорусских болотах, тамошние обитатели — не лягушки, конечно, и не комары, а наоборот, угнетенные белорусские крестьяне — с несказанным удивлением спрашивали товарищей в кожанках и буденовках:
— Неужто и за Гомелем люди есть?
Так что край земли — понятие растяжимое.
Соответственно, у Барабина было веское подозрение, что за Городом Героев что-нибудь тоже есть.
Вот только что именно? Неужели то же самое, что и здесь?
В наше время, когда даже в первобытном племени папуасов можно встретить воина с автоматом Калашникова, а вожди мексиканских индейцев бесплатно получают от правительства компьютеры с выходом в интернет, королевство Баргаут представляло собой какую-то очень подозрительную аномалию.
Но определить, где же все-таки находится это странное место, Барабину за весь день так и не удалось.
Наводящие вопросы прояснили кое-что, но далеко не все.
Барабин окончательно и бесповоротно установил, что войско короля Гедеона приближается к Таугасу не на бронетранспортерах и грузовиках, а на лошадях и верблюдах, что в составе этого войска есть арбалетчики, но нет автоматчиков, и что для оповещения о своем приближении король использует не радио и спутниковый телефон, а гонцов и глашатаев.
Эта информация говорила очень много о характере королевства, но совсем ничего о том, где оно находится.
А предположения самого Барабина на этот счет были так далеко за рамками разумного, что если бы он высказал их вслух среди коллег, то те наверняка бы решили, что его надо срочно лечить электрошоком.
— Отставить фантастику! — то и дело командовал себе Барабин, но внутренний голос гнул свое, загоняя Романа в дебри колдовства, телепортации и темпоральных переходов.
Если бы Барабина поставили перед выбором между путешествиями во времени и в пространстве, то он, пожалуй, выбрал бы второе. Наверное, сказывался житейский опыт.
Жизнь подсказывала, что в пространстве, куда бы тебя ни занесло, всегда есть шанс вернуться.
А время течет с постоянной скоростью и только в одном направлении, и хотя иногда высказываются также и противоположные мнения, они, увы, не подтверждаются житейским опытом.
Но увы, никто Романа перед выбором не ставил. Его просто колданули без спросу и закинули черт знает куда. И черта, который это знает, не было под рукой, чтобы спросить.
А местные жители ни черта не знали или не хотели говорить. А может, не понимали вопросов.
Трудно разговаривать на ломаном языке о сложных абстрактных вещах. «Энд оф экумене» Барабин с грехом пополам перевел, как «край земли», но на этом дело застопорилось.
Мучительные попытки правильно произнести слова «world» и «earth» на местный манер ни к чему не привели. Роман чуть не вывихнул язык, но его все равно не поняли.
Зато на вопрос, какой сейчас год, ему охотно ответили:
— Шестьсот шестнадцатый.
616-й год. Но не от Рождества Христова, потому что местные не знали, что это такое.
Не зря говорил Энштейн, что все в мире относительно. Без точки отсчета любое знание бесполезно.
А точки отсчета не было.
Барабин делал заходы с разных сторон, пытаясь узнать, совпадает ли местное название планеты с обозначением земли в каком-нибудь из известных ему языков. Совпадение дало бы хоть какую-то точку отсчета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104