А потому не мог задавать наводящие вопросы.
А Толика то ли заклинило от ужаса, то ли он решил быть хитрым до конца и, угадав, что его визави ничего конкретного не знает, углубился в раздумья по поводу того, как лучше выкрутиться.
С одной стороны после того, как Гусева выставили перед всем городом в качестве свидетеля по делу о похищении певицы, предположение Коваля о том, что на него охотятся похитители, представлялось вполне резонным. Но это, по мнению Толика, говорило отнюдь не в пользу того, чтобы расточать свои свидетельства направо и налево. Напротив, неудачная попытка шантажа только подтвердила древнее правило, гласящее: «Короче язык — длиннее жизнь».
И Толик, когда оправился от шока, вызванного видом пистолета, вдруг понял, что стрелять в него Коваль не станет. Ведь ему нужна информация — а с мертвого что за спрос?
Сделав такой вывод, Толик решил тянуть волынку, пока возможно. Конечно, Марик ему не брат, не сват и даже не друг, а просто деловой партнер — но подводить его без крайней нужды себе дороже. Ладно бы за деньги — это всегда пожалуйста, а так просто подставляться под чью-то месть Толик не собирался. Он еще не осознал, что если бы похитители надумали ему мстить, то никакое молчание его бы теперь не спасло. Он уже сделал достаточно, чтобы преступники — будь они настоящими профессионалами — убили его, не задумываясь и без сожаления.
Но похитители Яны Ружевич профессионалами не были и на самом деле даже не пытались охотиться за Толиком. Они его не знали и даже представить не могли, о чем тот собирается свидетельствовать. И вывод в конце концов сделали элементарный: исчерпав все средства, неугомонные сыщики пытаются заманить их в ловушку. А таинственный свидетель — это просто блесна, на которую должны клюнуть похитители. Но Крокодил — не какая-нибудь глупая щука, и на блесну не клюет.
Поэтому Крокодил и Казанова вели себя тише воды, ниже травы и безвылазно сидели в коттедже Марика Калганова, ожидая, что ответит встревоженная общественность на их последнее требование о выкупе.
«Встревоженная общественность» тем временем гонялась за Толиком Гусевым, а Олег Коваль его уже догнал, и теперь не знал, что ж с этим чудом в перьях делать.
Но Олег недаром работал когда-то в КГБ, пусть даже и в отделе охраны. Дураков туда не брали, а интуицию ценили не меньше, чем ум, да еще и тренировали дополнительно. Олег легко выстроил в уме цепочку: «видеопират Гусев — полупрофессиональная съемка в посланиях похитителей — студия, где производилась эта съемка — место содержания Яны Ружевич». К этому примешалась услышанная все в том же разговоре на рынке фраза о студии Марика, который в Штатах. Раз он в Штатах — значит, студия пуста. Уж не там ли держат похищенную певицу?
Теперь Ковалю не требовался даже пространный ответ на его вопросы. Достаточно простого подтверждения или отрицания.
— Ты ведь знаешь, где держат Яну, — сказал он без тени вопроса. — Говори, где?!
Толик ничего не ответил, только нервно вздрогнул, и тогда Олег выбросил козырного туза:
— Уж не у Марика ли на студии?
— Знаете — так зачем спрашивать?! — не выдержал Толик.
— Фамилия Марика? Быстро!
— Калганов. Какого черта?!
— Где студия?!!
Олег орал Толику прямо в ухо, не давая ему опомниться:
— Где студия? Говори!
— Не знаю я!
— Врешь! Опять врешь!
— Нет! Честно — не знаю. Я там не был никогда.
— Где живет Марик?
Толик заколебался, но Олег сделал ему страшные глаза и проорал:
— Ну?!!
— Циолковского, 72-16. Только его нет. Он в Штатах.
— Откуда знаешь, что Ружевич на студии?
— Я не знаю. Я догадался. По фильмам.
— По каким фильмам?
— Ну, Марик — он в этой студии порнуху снимает. Ну, и когда эти, в намордниках, с Ружевич развлекаются — очень похоже.
— Так. Хоть примерно — где может быть студия? 190
— Я сказал — не знаю. За городом где-то. Дом у него там.
— Кто мог занять этот дом в его отсутствие?
— Слушай, ты издеваешься? Я ему не брат и не родственник.
— Друзей его знаешь?
— Не знаю я никого.
— Слушай, Гусь. Ты все равно его уже сдал с потрохами. Так что договаривай.
— Никого я не сдавал! Ты все сам знал, а теперь на меня стрелки перевести хочешь. Ничего не буду говорить.
— Ну, и черт с тобой. Ты мне больше не нужен. Можешь идти.
— Куда?
— Куда хочешь.
— За мной, правда, охотятся?
— Этого я не знаю. Но если охотятся — ты это быстро заметишь.
— И что же мне делать?
— Я тебе тут не помощник. Ты кашу заварил — ты и расхлебывай.
— Но я же тебе помог, — Толик как-то незаметно перешел на «ты».
— Нет, ты мне не помог. Главного ты не сказал.
— Чего? Кто у Марика друзья? Так я, правда, не знаю. Знакомых всяких много — что мне, всех перечислять?
— Таксисты среди знакомых есть?
— А почему таксисты?
— Есть или нет?
— Ну, есть. Эдька Костальский. Он иногда баб к Марику возил. На съемки, и трахаться.
— Что одно и то же, как я понимаю. Ты с ним хорошо знаком?
— Нет.
— Но Костальский знает, где находится студия?
— Конечно. Он же людей туда возил.
— Хорошо. Уже теплее. Кто еще знает, где студия?
.
— А я откуда знаю? Мишка Трубин должен. Оператор ихний. Еще Генка-сексонарколог. Борька Стрепет.
— Фамилия или прозвище?
— А я у него паспорт не спрашивал.
— Подробнее о них.
— Да что ты пристал? Не знаю я ничего подробно! Генка, вроде, в медицинском учится.
— Адреса, телефоны.
Толик вынул из кармана маленькую записную книжку и принялся листать. Коваль отобрал ее и просмотрел сам.
— Обломись, — сказал Толик. — Ничего не поймешь.
— Объясняй, — потребовал Коваль.
Сексонарколог обнаружился на букву «К» и был обозначен как «Крокодил Гена». Олег отметил его галочкой. Точно так же совместными усилиями нашли и пометили других, после чего Коваль все-таки забрал книжку, сказав:
— Потом верну.
— Э, мы так не договаривались! — отреагировал на это Толик.
— Мы никак не договаривались. Однако ты меня убедил в своей искренности. Поэтому вот тебе сто «тонн», железная дорога в той стороне. На электричке до Белогорска, оттуда поездом, куда угодно. И не возвращайся, пока все не уляжется. Когда уляжется — узнаешь из «Новостей».
— Интересно, далеко ли я уеду на сто «тонн»?
— Больше ничем помочь не могу. Мне некогда, у меня дела. Когда все кончится, обязательно скажу Яне, что ты помог ее спасению. Может, она наградит тебя щедрее.
57
Марина Волколакова — порноактриса и эротическая фотомодель — оказалась умнее видеопирата Толика Гусева. Она не стала назначать встречу на темном страшном пустыре, да и шантажировать, в сущности, никого не собиралась. Толик просто допустил роковую ошибку, когда убедил себя в том, что версия, будто похищение Яны Ружевич — это всего лишь хитрый рекламный трюк, правдоподобнее, чем все остальные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
А Толика то ли заклинило от ужаса, то ли он решил быть хитрым до конца и, угадав, что его визави ничего конкретного не знает, углубился в раздумья по поводу того, как лучше выкрутиться.
С одной стороны после того, как Гусева выставили перед всем городом в качестве свидетеля по делу о похищении певицы, предположение Коваля о том, что на него охотятся похитители, представлялось вполне резонным. Но это, по мнению Толика, говорило отнюдь не в пользу того, чтобы расточать свои свидетельства направо и налево. Напротив, неудачная попытка шантажа только подтвердила древнее правило, гласящее: «Короче язык — длиннее жизнь».
И Толик, когда оправился от шока, вызванного видом пистолета, вдруг понял, что стрелять в него Коваль не станет. Ведь ему нужна информация — а с мертвого что за спрос?
Сделав такой вывод, Толик решил тянуть волынку, пока возможно. Конечно, Марик ему не брат, не сват и даже не друг, а просто деловой партнер — но подводить его без крайней нужды себе дороже. Ладно бы за деньги — это всегда пожалуйста, а так просто подставляться под чью-то месть Толик не собирался. Он еще не осознал, что если бы похитители надумали ему мстить, то никакое молчание его бы теперь не спасло. Он уже сделал достаточно, чтобы преступники — будь они настоящими профессионалами — убили его, не задумываясь и без сожаления.
Но похитители Яны Ружевич профессионалами не были и на самом деле даже не пытались охотиться за Толиком. Они его не знали и даже представить не могли, о чем тот собирается свидетельствовать. И вывод в конце концов сделали элементарный: исчерпав все средства, неугомонные сыщики пытаются заманить их в ловушку. А таинственный свидетель — это просто блесна, на которую должны клюнуть похитители. Но Крокодил — не какая-нибудь глупая щука, и на блесну не клюет.
Поэтому Крокодил и Казанова вели себя тише воды, ниже травы и безвылазно сидели в коттедже Марика Калганова, ожидая, что ответит встревоженная общественность на их последнее требование о выкупе.
«Встревоженная общественность» тем временем гонялась за Толиком Гусевым, а Олег Коваль его уже догнал, и теперь не знал, что ж с этим чудом в перьях делать.
Но Олег недаром работал когда-то в КГБ, пусть даже и в отделе охраны. Дураков туда не брали, а интуицию ценили не меньше, чем ум, да еще и тренировали дополнительно. Олег легко выстроил в уме цепочку: «видеопират Гусев — полупрофессиональная съемка в посланиях похитителей — студия, где производилась эта съемка — место содержания Яны Ружевич». К этому примешалась услышанная все в том же разговоре на рынке фраза о студии Марика, который в Штатах. Раз он в Штатах — значит, студия пуста. Уж не там ли держат похищенную певицу?
Теперь Ковалю не требовался даже пространный ответ на его вопросы. Достаточно простого подтверждения или отрицания.
— Ты ведь знаешь, где держат Яну, — сказал он без тени вопроса. — Говори, где?!
Толик ничего не ответил, только нервно вздрогнул, и тогда Олег выбросил козырного туза:
— Уж не у Марика ли на студии?
— Знаете — так зачем спрашивать?! — не выдержал Толик.
— Фамилия Марика? Быстро!
— Калганов. Какого черта?!
— Где студия?!!
Олег орал Толику прямо в ухо, не давая ему опомниться:
— Где студия? Говори!
— Не знаю я!
— Врешь! Опять врешь!
— Нет! Честно — не знаю. Я там не был никогда.
— Где живет Марик?
Толик заколебался, но Олег сделал ему страшные глаза и проорал:
— Ну?!!
— Циолковского, 72-16. Только его нет. Он в Штатах.
— Откуда знаешь, что Ружевич на студии?
— Я не знаю. Я догадался. По фильмам.
— По каким фильмам?
— Ну, Марик — он в этой студии порнуху снимает. Ну, и когда эти, в намордниках, с Ружевич развлекаются — очень похоже.
— Так. Хоть примерно — где может быть студия? 190
— Я сказал — не знаю. За городом где-то. Дом у него там.
— Кто мог занять этот дом в его отсутствие?
— Слушай, ты издеваешься? Я ему не брат и не родственник.
— Друзей его знаешь?
— Не знаю я никого.
— Слушай, Гусь. Ты все равно его уже сдал с потрохами. Так что договаривай.
— Никого я не сдавал! Ты все сам знал, а теперь на меня стрелки перевести хочешь. Ничего не буду говорить.
— Ну, и черт с тобой. Ты мне больше не нужен. Можешь идти.
— Куда?
— Куда хочешь.
— За мной, правда, охотятся?
— Этого я не знаю. Но если охотятся — ты это быстро заметишь.
— И что же мне делать?
— Я тебе тут не помощник. Ты кашу заварил — ты и расхлебывай.
— Но я же тебе помог, — Толик как-то незаметно перешел на «ты».
— Нет, ты мне не помог. Главного ты не сказал.
— Чего? Кто у Марика друзья? Так я, правда, не знаю. Знакомых всяких много — что мне, всех перечислять?
— Таксисты среди знакомых есть?
— А почему таксисты?
— Есть или нет?
— Ну, есть. Эдька Костальский. Он иногда баб к Марику возил. На съемки, и трахаться.
— Что одно и то же, как я понимаю. Ты с ним хорошо знаком?
— Нет.
— Но Костальский знает, где находится студия?
— Конечно. Он же людей туда возил.
— Хорошо. Уже теплее. Кто еще знает, где студия?
.
— А я откуда знаю? Мишка Трубин должен. Оператор ихний. Еще Генка-сексонарколог. Борька Стрепет.
— Фамилия или прозвище?
— А я у него паспорт не спрашивал.
— Подробнее о них.
— Да что ты пристал? Не знаю я ничего подробно! Генка, вроде, в медицинском учится.
— Адреса, телефоны.
Толик вынул из кармана маленькую записную книжку и принялся листать. Коваль отобрал ее и просмотрел сам.
— Обломись, — сказал Толик. — Ничего не поймешь.
— Объясняй, — потребовал Коваль.
Сексонарколог обнаружился на букву «К» и был обозначен как «Крокодил Гена». Олег отметил его галочкой. Точно так же совместными усилиями нашли и пометили других, после чего Коваль все-таки забрал книжку, сказав:
— Потом верну.
— Э, мы так не договаривались! — отреагировал на это Толик.
— Мы никак не договаривались. Однако ты меня убедил в своей искренности. Поэтому вот тебе сто «тонн», железная дорога в той стороне. На электричке до Белогорска, оттуда поездом, куда угодно. И не возвращайся, пока все не уляжется. Когда уляжется — узнаешь из «Новостей».
— Интересно, далеко ли я уеду на сто «тонн»?
— Больше ничем помочь не могу. Мне некогда, у меня дела. Когда все кончится, обязательно скажу Яне, что ты помог ее спасению. Может, она наградит тебя щедрее.
57
Марина Волколакова — порноактриса и эротическая фотомодель — оказалась умнее видеопирата Толика Гусева. Она не стала назначать встречу на темном страшном пустыре, да и шантажировать, в сущности, никого не собиралась. Толик просто допустил роковую ошибку, когда убедил себя в том, что версия, будто похищение Яны Ружевич — это всего лишь хитрый рекламный трюк, правдоподобнее, чем все остальные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64