Корьем, что ли, сосновым угощать будем?
– Не встревай в чужое дело, Мирон Жирославич! – с досадой прикрикнула Прибава. – За угощенье не бойся. Я хоть все амбары выскребу, а на стол соберу. Не сомневайся, Ростислав Володаревич, найдем чем угостить, голодными не останетесь. Найдем и чем накормить, и где уложить, и чем позабавить!
Она еще раз поклонилась, при этом бросив на Ростислава завлекающе многозначительный взгляд. Ростислав посмотрел на своих воевод, словно советуясь. Отрок Тешила, готовый принять коня, показал ему глазами куда-то вверх. Ростислав поднял голову и успел заметить мелькнувшее в окошке терема женское лицо, которое сразу спряталось. Тешила закивал ему, мимикой изображая что-то очень приятное и обольстительное.
– Раз так, передохнем немного! – решил Ростислав и сошел с коня.
Довольная Прибава повела Ростислава и воевод в гридницу, а Мирон, пропустив их, со всех ног помчался наверх. Не в силах сообразить, что задумала ключница и зачем ей это понадобилось, он жаждал любой ценой уберечь свою добычу от чужих глаз.
В горнице его встретили три встревоженные пленницы. Ни одна из них не знала князя Юрия в лицо настолько хорошо, чтобы быть уверенной, что среди приехавших (насколько можно было разобрать сквозь желтоватые, в тонких трещинках, пластинки оконной слюды) его нет. Но чья еще дружина могла приехать сюда как к себе домой? Ничья, кроме князя Юрия.
Крестя чуть не плакала, представляя, что с ней будет, когда разоблачат ее невольное самозванство, а Зорчиха успокаивала девушку: ничего не будет, поскольку настоящая княгиня Прямислава Вячеславна никуда не исчезла. Сама Прямислава сидела на ларе, бледная и негодующая. Должно быть, Мирон знал, что Юрий Ярославич приедет сюда, потому и повез ее не в Берестье, а в Ивлянку. Она была исполнена такого ожесточения против мужа, что не пожелала бы даже взглянуть на него, если бы он сейчас вошел в горницу.
Однако если он так быстро вернулся, это значит, что в битве за Туров он потерпел неудачу. И что же дальше? Насколько далеко простирается гнев Вячеслава Владимировича? Будет ли он преследовать своего бессовестного зятя или удовольствуется его изгнанием назад в Берестье? И как поведет себя с женой Юрий Ярославич, будучи разбит ее отцом: станет заискивать перед ней или вымещать на ней свою обиду? Прямислава совсем не знала, что за человек ее муж, и на все эти вопросы не могла дать ответа. Да что мужа – она и отца-то совсем не знала, потому что рассталась с ним в ту пору, когда еще не могла судить о его человеческих качествах. Но так или иначе, распущенность, неблагодарность, низость, коварство князя Юрия внушали Прямиславе такое отвращение, что сейчас она снова, как тогда в Апраксином, дала себе слово: лучше в монахини постригусь, но не стану с ним жить!
Когда в горницу вбежал сотник Мирон, Прямислава быстро поднялась ему навстречу. Зорчиха и Крестя тоже встали, на лицах всех трех был написан вопрос.
– Кто это? – сразу спросила Прямислава.
– А леший его знает, прости Господи! – Мирон в отчаянии взмахнул руками и пустился уговаривать: – Отойдите от окна и не выходите никто, пока они здесь! Не показывайтесь, а то далеко ли до греха!
– Да кто это?
– Да половец какой-то свалился на наши головы, Сухман, Одихмантьев сын, будь он неладен! Что я сделаю, если у меня два десятка, а у него две тысячи!
– Две тысячи! – ахнула Зорчиха, знавшая, что такими войсками князья ходят отбивать друг у друга города. – Что за напасть?
– Да кто же это в такой силище! – ахнула Крестя.
– Молись, княгиня, чтобы нас не тронули!
– Пронеси Бог тучу молоком! – Зорчиха перекрестилась и зажала в кулаке оберег на поясе.
Прямислава недоуменно нахмурилась: объяснения Мирона ее не удовлетворили. Пока он сам разговаривал во дворе с приехавшими, она разглядела сквозь слюду половецкое лицо и черноволосую голову главного воеводы, но разглядела также и то, что все остальные там были русские.
– Не выходи к ним, душа моя! – умолял ее Мирон. – Такая красавица, а там кмети! Они ведь не поглядят, что ты послушница и воеводская дочь!
– Чьи кмети-то? Можешь ты толком сказать?
– Да чьи бы они ни были, вам от них добра ждать нечего! Быстрее бы их леший унес. Слава Богу, ночевать не будут.
Мирон убежал, а Прямислава все же подошла к окну и осторожно выглянула. Двор был полон людьми, но вид кметей, заводящих коней в конюшни, ничего ей объяснить не мог. Однако, если бы это был Юрий Ярославич или кто-то из его воевод или союзников, Мирон так бы прямо и сказал. А его молчание на этот счет уже внушало некоторые надежды.
Она обернулась к Зорчихе, собираясь послать ее потихоньку вниз – бабка-челядинка никакого особенного внимания к себе не привлечет, – но за дверью послышался тяжелый железный лязг замка! Предусмотрительный Мирон догадался их запереть!
Глава 3
Конечно, две тысячи человек княжий двор, рассчитанный на прием только ближней дружины во время охоты, вместить никак не мог, и основная масса войска расположилась на лугу у реки. Но для князя Ростислава и его ближней дружины ключница Прибава сумела, неизвестно из каких запасов, устроить стол, достаточно неплохой для голодного весеннего времени. У кого-то из смердов нашелся бычок, при нашествии князя Вячеслава угнанный в лес, но теперь попавший-таки под нож; из погребов добыли кислой капусты, моченой брусники, выложили караваи хлеба. Хлеб, правда, был с примесью «болотной муки», то есть растертых корневищ белокрыльника, но мужчины, не исключая и самого князя Ростислава, не были привередливы и остались очень довольны гостеприимством села Ивлянки.
Ключница Прибава старалась вовсю, будто за ее столом сидел сам князь Юрий, благосклонность которого она надеялась вернуть, и усердно угощала гостей, особенно ухаживая за Ростиславом Володаревичем. Она сновала вокруг него то с блюдами, то с ковшиками, то с полотенцем, и чуть ли не каждый раз, повернув голову, Ростислав натыкался взглядом на ее улыбающееся лицо.
– Куда же ты, сокол ясный, торопишься? – приговаривала она. – Отдохнул бы еще! Прикажи, баню истопим, с дороги-то оно в самый раз! Или у тебя дело спешное?
– Надо нам князя Вячеслава догонять, – отвечал Ростислав. – Три дня, говорите, как ушел? За три дня он больше ста верст отмахал, уже за Небель ушел. Едва ли мы его догоним.
– А если не догоните, то к чему торопиться?
– Пригодимся, хоть и опоздаем. Раз уговаривались, так надо ехать. От своего слова мы не отказываемся.
– Как можно! – Прибава поставила кувшин и всплеснула руками, выразительно округлив глаза. – Княжеское слово чище золота, тверже кремня! Раз обещал, надо ехать. Значит, друг ты князю Вячеславу? – спросила она, наклонившись над плечом Ростислава и понизив голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– Не встревай в чужое дело, Мирон Жирославич! – с досадой прикрикнула Прибава. – За угощенье не бойся. Я хоть все амбары выскребу, а на стол соберу. Не сомневайся, Ростислав Володаревич, найдем чем угостить, голодными не останетесь. Найдем и чем накормить, и где уложить, и чем позабавить!
Она еще раз поклонилась, при этом бросив на Ростислава завлекающе многозначительный взгляд. Ростислав посмотрел на своих воевод, словно советуясь. Отрок Тешила, готовый принять коня, показал ему глазами куда-то вверх. Ростислав поднял голову и успел заметить мелькнувшее в окошке терема женское лицо, которое сразу спряталось. Тешила закивал ему, мимикой изображая что-то очень приятное и обольстительное.
– Раз так, передохнем немного! – решил Ростислав и сошел с коня.
Довольная Прибава повела Ростислава и воевод в гридницу, а Мирон, пропустив их, со всех ног помчался наверх. Не в силах сообразить, что задумала ключница и зачем ей это понадобилось, он жаждал любой ценой уберечь свою добычу от чужих глаз.
В горнице его встретили три встревоженные пленницы. Ни одна из них не знала князя Юрия в лицо настолько хорошо, чтобы быть уверенной, что среди приехавших (насколько можно было разобрать сквозь желтоватые, в тонких трещинках, пластинки оконной слюды) его нет. Но чья еще дружина могла приехать сюда как к себе домой? Ничья, кроме князя Юрия.
Крестя чуть не плакала, представляя, что с ней будет, когда разоблачат ее невольное самозванство, а Зорчиха успокаивала девушку: ничего не будет, поскольку настоящая княгиня Прямислава Вячеславна никуда не исчезла. Сама Прямислава сидела на ларе, бледная и негодующая. Должно быть, Мирон знал, что Юрий Ярославич приедет сюда, потому и повез ее не в Берестье, а в Ивлянку. Она была исполнена такого ожесточения против мужа, что не пожелала бы даже взглянуть на него, если бы он сейчас вошел в горницу.
Однако если он так быстро вернулся, это значит, что в битве за Туров он потерпел неудачу. И что же дальше? Насколько далеко простирается гнев Вячеслава Владимировича? Будет ли он преследовать своего бессовестного зятя или удовольствуется его изгнанием назад в Берестье? И как поведет себя с женой Юрий Ярославич, будучи разбит ее отцом: станет заискивать перед ней или вымещать на ней свою обиду? Прямислава совсем не знала, что за человек ее муж, и на все эти вопросы не могла дать ответа. Да что мужа – она и отца-то совсем не знала, потому что рассталась с ним в ту пору, когда еще не могла судить о его человеческих качествах. Но так или иначе, распущенность, неблагодарность, низость, коварство князя Юрия внушали Прямиславе такое отвращение, что сейчас она снова, как тогда в Апраксином, дала себе слово: лучше в монахини постригусь, но не стану с ним жить!
Когда в горницу вбежал сотник Мирон, Прямислава быстро поднялась ему навстречу. Зорчиха и Крестя тоже встали, на лицах всех трех был написан вопрос.
– Кто это? – сразу спросила Прямислава.
– А леший его знает, прости Господи! – Мирон в отчаянии взмахнул руками и пустился уговаривать: – Отойдите от окна и не выходите никто, пока они здесь! Не показывайтесь, а то далеко ли до греха!
– Да кто это?
– Да половец какой-то свалился на наши головы, Сухман, Одихмантьев сын, будь он неладен! Что я сделаю, если у меня два десятка, а у него две тысячи!
– Две тысячи! – ахнула Зорчиха, знавшая, что такими войсками князья ходят отбивать друг у друга города. – Что за напасть?
– Да кто же это в такой силище! – ахнула Крестя.
– Молись, княгиня, чтобы нас не тронули!
– Пронеси Бог тучу молоком! – Зорчиха перекрестилась и зажала в кулаке оберег на поясе.
Прямислава недоуменно нахмурилась: объяснения Мирона ее не удовлетворили. Пока он сам разговаривал во дворе с приехавшими, она разглядела сквозь слюду половецкое лицо и черноволосую голову главного воеводы, но разглядела также и то, что все остальные там были русские.
– Не выходи к ним, душа моя! – умолял ее Мирон. – Такая красавица, а там кмети! Они ведь не поглядят, что ты послушница и воеводская дочь!
– Чьи кмети-то? Можешь ты толком сказать?
– Да чьи бы они ни были, вам от них добра ждать нечего! Быстрее бы их леший унес. Слава Богу, ночевать не будут.
Мирон убежал, а Прямислава все же подошла к окну и осторожно выглянула. Двор был полон людьми, но вид кметей, заводящих коней в конюшни, ничего ей объяснить не мог. Однако, если бы это был Юрий Ярославич или кто-то из его воевод или союзников, Мирон так бы прямо и сказал. А его молчание на этот счет уже внушало некоторые надежды.
Она обернулась к Зорчихе, собираясь послать ее потихоньку вниз – бабка-челядинка никакого особенного внимания к себе не привлечет, – но за дверью послышался тяжелый железный лязг замка! Предусмотрительный Мирон догадался их запереть!
Глава 3
Конечно, две тысячи человек княжий двор, рассчитанный на прием только ближней дружины во время охоты, вместить никак не мог, и основная масса войска расположилась на лугу у реки. Но для князя Ростислава и его ближней дружины ключница Прибава сумела, неизвестно из каких запасов, устроить стол, достаточно неплохой для голодного весеннего времени. У кого-то из смердов нашелся бычок, при нашествии князя Вячеслава угнанный в лес, но теперь попавший-таки под нож; из погребов добыли кислой капусты, моченой брусники, выложили караваи хлеба. Хлеб, правда, был с примесью «болотной муки», то есть растертых корневищ белокрыльника, но мужчины, не исключая и самого князя Ростислава, не были привередливы и остались очень довольны гостеприимством села Ивлянки.
Ключница Прибава старалась вовсю, будто за ее столом сидел сам князь Юрий, благосклонность которого она надеялась вернуть, и усердно угощала гостей, особенно ухаживая за Ростиславом Володаревичем. Она сновала вокруг него то с блюдами, то с ковшиками, то с полотенцем, и чуть ли не каждый раз, повернув голову, Ростислав натыкался взглядом на ее улыбающееся лицо.
– Куда же ты, сокол ясный, торопишься? – приговаривала она. – Отдохнул бы еще! Прикажи, баню истопим, с дороги-то оно в самый раз! Или у тебя дело спешное?
– Надо нам князя Вячеслава догонять, – отвечал Ростислав. – Три дня, говорите, как ушел? За три дня он больше ста верст отмахал, уже за Небель ушел. Едва ли мы его догоним.
– А если не догоните, то к чему торопиться?
– Пригодимся, хоть и опоздаем. Раз уговаривались, так надо ехать. От своего слова мы не отказываемся.
– Как можно! – Прибава поставила кувшин и всплеснула руками, выразительно округлив глаза. – Княжеское слово чище золота, тверже кремня! Раз обещал, надо ехать. Значит, друг ты князю Вячеславу? – спросила она, наклонившись над плечом Ростислава и понизив голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101