– Он мне позвонил, я приехал. Друг, я сам не понимаю, зачем он это сделал. В этом городе не принято делиться идеями. Я знаю парня, который забыл сценарий в лимузине, так продюсер уволил его. Я тогда подумал, что это слишком круто. Продюсер – не буду называть его имя, один из крутых, – заявил тогда, что, если на парня нельзя положиться, пускай проваливает на все четыре стороны.
Кэтлетт сделал глоток вина, давая Гарри время подумать, после чего продолжил:
– Я спросил этого Чили Палмера, чем он занимается, а он ответил, что вы – партнеры, будете вместе делать кино. Это меня просто поразило: какой-то парень с улицы, ничего не смыслит в деле… Я заметил, что он даже сценарий читать не умеет, понятия не имеет, что означают некоторые слова. То есть он треплется, что будет вместе с тобой делать кино, а сам даже сценарий не прочел. Друг, мне кажется, это неправильно.
Гарри взял булочку и впился в нее зубами, как в яблоко, осыпав себя крошками. Медведь даже перестал намазывать свой бутерброд маслом, чтобы посмотреть на него.
– Не хочу, чтобы ты подумал, будто я сую нос в твои дела, – продолжал Кэтлетт. – Не хочешь говорить – не говори, мне просто любопытно узнать, что это Чили Палмер делает для тебя.
– Почти ничего.
Господи, прорвало…
– Он у тебя на побегушках?
– Можно сказать и так, но у него несколько другие обязанности.
– Он что, должен изображать из себя крутого, да? Я угадал? Понимаешь, я подозревал, что ты нанял его для тяжелой работы, например, для разборок со мной и Ронни, и это не укладывалось у меня в голове. Зачем он тебе понадобился? Ронни когда-нибудь доставлял тебе неприятности? Я-то точно нет. Ну да, Ронни иногда молол лишнее, но он ведь родом из Санта-Барбары, не забывай. Впрочем, он в этом деле не участвует, сто семьдесят как рабочий капитал даю тебе я, по доброй воле. Гарри, я знаю о кино больше, чем многие киношники. Сам увидишь.
– Когда я могу получить деньги?
Прямо к делу, никакого трепа. Не зря же он заказал хлебец.
– Когда хочешь. Деньги сотенными купюрами лежат в спортивной сумке. В камере хранения в аэропорту, их надо только взять.
– В аэропорту? – Гарри не сводил с него глаз.
– Должны были пойти на другое дело, которое сорвалось и о котором тебе знать не обязательно. Впрочем, кое-что ты знать должен. Не хочу, чтобы ты попал в беду. Деньги были предназначены на покупку продукта, понимаешь какого?
Гарри поднял бокал и запил услышанное.
Но интереса не потерял, нет, вы посмотрите на него. Горит от нетерпения.
– Я хочу сказать, Гарри, что ты можешь поехать в аэропорт, взять сумку и уйти, и никто тебя не потревожит. Но кто знает, что за люди там ошиваются.
– Полицейские?
– Возможно, и они. А может быть, типчики из отдела по борьбе с наркотиками, не знаю. Но есть и другие, которые знают, что там идет торговля, деньги переходят из рук в руки. Понимаешь, о чем я? Тебя могут просто ограбить, если ты будешь вести себя как-то необычно, ну, не так, как они, если начнешь подозрительно дергаться, занервничаешь, забирая сумку из ячейки…
– М-да… – Гарри покачал головой.
И хочется и колется.
– К чему я веду: эта работа не для тебя. Я подумал, а почему бы тебе не послать туда своего паренька, Чили Палмера? Ну получит по башке, так ты все равно ничего не теряешь.
* * *
Они проехали на взятой напрокат «тойоте» Чили по Родео до Уилшира и выехали на Беверли-драйв. Чили по пути рассказал Карен, как, приехав сюда, он зашел в ресторан на Литтл Санта-Моника, причем одет был прилично, в костюм, и просидел целый час в баре, пока ему не дали столик в глубине зала, а другие, одетые так, словно только что вылезли из палаток, сразу же садились за пустые столики в центре. Также он упомянул поношенную куртку Майкла.
– Они и новые так выглядят, – объяснила Карен. – Ну и что ты о нем думаешь?
Чили ответил, что, в сущности, он – парень неплохой, но пока что трудно что-то говорить.
– Он все время играл. Ему, наверное, тяжело быть самим собой.
– Кого-нибудь изображал?
– Майкла Джексона.
– Раньше он постоянно изображал всяких комиков. Знаешь, очень трудно быть Майклом Уиром.
Чили промолчал, но про себя подумал, что семь миллионов за фильм немножко облегчат эту задачу. Они помолчали, после чего Карен спросила:
– А кто такая эта Никки?
– Рок-певица, – пожал плечами Чили и спустя некоторое время добавил: – Не бреет под мышками.
– Майкл, наверно, западает на такое. Всегда хотел выглядеть простецким мужиком.
– Он тебе еще нравится?
– У меня нет к нему претензий. Он – Майкл Уир… и он – великолепен.
– Как актер?
– Ну уж конечно не как любовник. В постели он забавный.
– В каком смысле?
– Просто забавный. Говорит разные забавные вещи.
Они снова помолчали.
– Он ниже ростом, чем мне казалось.
– В этом он не виноват.
Чили высадил ее у «Трибеки», прямо напротив витрины с названием на зеркальном стекле, и поехал дальше, чтобы припарковать машину.
* * *
В старомодном баре и вообще на первом этаже Чили никого не увидел, поэтому прошел к открытой лестнице и стал подниматься наверх. Заведение можно было назвать «Манхэттен» или «Третья Авеню», потому что оно ничем не отличалось от типичных неоправданно дорогих ресторанов Нью-Йорка. Название «Трибека» навевало мысли о пакгаузах, зданиях с чердаками, но, впрочем, было не хуже прочих. Он увидел перила над баром, на втором этаже, потом – парня на верхних ступеньках, который явно поджидал его. Парень в гавайской рубашке, с избытком мяса на костях и густой рыжеватой бородой на лице.
Неторопливо шагая по лестнице, Чили успел хорошо разглядеть парня и оценить его размеры. Потом над здоровяком, прямо за его спиной, возник вдруг Бо Кэтлетт, и Чили понял, что парень с места не сойдет. Когда между ними остались всего три ступеньки, Чили остановился, но парню в лицо смотреть не стал, не хотел выглядеть нелепо с задранной головой. Его глаза были на уровне пояса здоровяка, на линии, где гавайская рубашка нависала над резинкой слишком тесных штанов из двойного трикотажа.
– Хочу познакомить тебя со своим компаньоном, с Медведем, – услышал он голос Кэтлетта. – Он – каскадер и штангист-чемпион, как ты уже, надеюсь, заметил. Поднимает и выбрасывает ненужные мне вещи.
Чили обозрел мощное тело, красные и золотые гибискусы, зеленые листья на голубом гавайском фоне… Он знал, что это гибискусы, потому что Дебби выращивала их на Меридиан-авеню, пока не сбежала и не вернулась в Бруклин.
– Я знаю Чили Палмера, – услышал он голос парня. – Знаю о нем все.
Медведь втянул живот, чтобы выглядеть еще круче. Его промежность маячила на уровне лица Чили. Парень – такой же чокнутый, как Дебби. Он явно вобрал живот в себя, потому что на поясе штанов, там, где обычно свисало брюхо, были видны складки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65