– Ну, намек-то вы могли бы уж ей разрешить. Впрочем, сама она была бы чрезвычайно признательна вам за ваши идеи.
– Уверяю вас, мои идеи правильные, и я уверен, она бы их одобрила. Она все понимает. За то я ее и люблю.
– Она очень хорошая девочка – опрятна донельзя и к тому же весьма грациозна. Но, насколько мне известно, отец ничего не может дать за ней.
Розьер и глазом не моргнул.
– А я ни на что и не претендую. И все же позволю себе заметить, что живет он как человек со средствами.
– Деньги принадлежат его жене; у нее большое состояние.
– Миссис Озмонд очень любит свою падчерицу; вероятно, ей захочется что-нибудь для нее сделать.
– Для томящегося от любви пастушка у вас весьма трезвый взгляд! – воскликнула, рассмеявшись, мадам Мерль.
– Я знаю цену dot. Могу обойтись и без него, но цену ему знаю.
– Миссис Озмонд, – продолжала мадам Мерль, – предпочтет, наверное, приберечь деньги для собственных детей.
– Для собственных? У нее их нет.
– Но могут появиться. У нее был уже мальчик, правда, бедняжка умер шестимесячным младенцем два года назад. Так что, возможно у нее еще будут дети.
– Желаю ей этого от всей души, – только бы она была счастлива. Она прекрасная женщина.
Мадам Мерль ответила не сразу.
– О ней многое можно сказать. Зовите ее прекрасной, если вам так угодно! Но, строго говоря, у нас еще нет доказательств, что вы – parti. Отсутствие пороков вряд ли служит источником дохода.
– Извините меня – иногда служит, – проявив немалую проницательность, возразил Розьер.
– Супруги, живущие на доходы с невинности, как это трогательно!
– Мне кажется, вы меня недооцениваете.
– Вы не столь уж невинны? – проговорила мадам Мерль. – Но шутки в сторону. Сорок тысяч франков в год и добрый нрав впридачу, безусловно, заслуживают внимания. Не скажу, что за это следует ухватиться, но бывают предложения и хуже. Однако мистер Озмонд склонен, вероятно, думать, что может рассчитывать на лучшее.
– Он-то может, но может ли его дочь? Что может быть лучше для нее, чем выйти замуж за человека, которого она любит? А дело в том, что она ведь любит, – докончил, разгорячась, Розьер.
– Да. Я это знаю.
– Значит, я правильно сделал, что пришел к вам, – вскричал молодой человек.
– Но вы откуда это знаете, если не спрашивали ее?
– В таких случаях не надо ни спрашивать, ни говорить. Как вы сами сказали, мы невинная пара. А вот как это узнали вы?
– Хотя я отнюдь не невинна? Благодаря своей искушенности. Предоставьте это дело мне. Я разузнаю для вас, как все обстоит.
Розьер поднялся с места и стоял, поглаживая шляпу.
– Отчего же так безучастно? Не только разузнайте, но, пожалуйста, помогите сделать так, чтобы все обстояло как надо.
– Я сделаю, что могу. Постараюсь представить ваши достоинства в самом выгодном свете.
– Буду бесконечно вам благодарен. А я тем временем попытаю счастья у миссис Озмонд.
– Gardez-vous-en bien! – Мадам Мерль вмиг поднялась. – Не вмешивайте ее в это, иначе вы все испортите.
Разглядывая дно шляпы, Розьер думал о том, так ли уж правильно он поступил, обратившись к мадам Мерль.
– Боюсь, я не совсем понимаю вас. Я старый друг миссис Озмонд и не сомневаюсь в ее сочувствии.
Вот и отлично, оставайтесь ей другом, чем больше у нее старых Друзей, тем лучше, не очень-то она ладит кое с кем из новых. Но не пытайтесь привлечь миссис Озмонд на свою сторону. Неизвестно еще, какую позицию займет ее муж, и я, как человек желающий ей добра, не советую вам множить их разногласия.
Судя по выражению лица, бедный Розьер не на шутку встревожился. Получить руку Пэнси Озмонд оказалось делом куда более сложным, чем допускало его пристрастие к тому, чтобы все у него шло без сучка без задоринки. Но скрывавшийся за безупречной, как «парадный сервиз» бережливого хозяина, внешностью здравый смысл, которым Розьер был в высшей степени наделен, тут же пришел к нему на помощь.
– Я не убежден, что мне следует так уж считаться с чувствами мистера Озмонда! – воскликнул он.
– Да, но с ее чувствами вы считаться должны. Вы называете себя ее старым другом. Неужели вам захочется причинить ей боль?
– Ни за что на свете!
– Тогда будьте крайне осторожны и, пока я не разведаю почвы, ничего не предпринимайте.
– Легко сказать – ничего не предпринимайте! Вы забываете, что я влюблен, дорогая моя мадам Мерль.
– Не свеча, не сгорите! Зачем же вы тогда пришли ко мне, если не хотите внять моим советам?
– Вы очень добры, я буду очень послушен, – пообещал молодой человек. – Но боюсь, мистер Озмонд из числа тех людей, на которых ничем не угодишь, – добавил он обычным своим кротким тоном.
– Не вы первый это говорите. Но и жена его не из покладистых, – с сухим смехом заметила мадам Мерль.
– Она прекрасная женщина! – повторил еще раз на прощание Нэд Розьер.
Он решил вести себя отныне так, чтобы поведение его, которое и без того было верхом благоразумия, оказалось выше всяких похвал, но, хотя Розьер твердо помнил обещание, данное им мадам Мерль, он не видел ничего предосудительного в том, что будет изредка для поддержания бодрости духа являться с визитом в дом Пэнси Озмонд. Молодой человек все время размышлял над словами мадам Мерль, обдумывал впечатление, оставшееся от ее весьма настороженного тона. Он пришел к ней, как в Париже говорят, de confiance, но, возможно, поступил опрометчиво. Он никак не мог назвать себя неосмотрительным – ему не часто случалось давать себе повод для подобных обвинений, но нельзя не признать, что знаком он с мадам Мерль всего лишь месяц, а то обстоятельство, что он считает ее очаровательной женщиной, еще не дает оснований предполагать, будто ей так уж захочется толкнуть Пэнси Озмонд к нему в объятия, сколь ни изящно он их для этого распростер. Спору нет, мадам Мерль относилась к нему приязненно и в окружении Пэнси, судя по всему, играла весьма значительную роль, поражая своим умением (Розьер не раз спрашивал себя, как ей это удается) поддерживать близость без малейшего намека на фамильярность. Но, возможно, он преувеличивал все эти преимущества, и потом, с чего он взял, что она пожелает ради него затрудняться? Очаровательные женщины, как правило, в равной мере очаровательны со всеми; Розьер вдруг представил себе, до чего глупо он выглядел, когда взывал к ней о помощи на том основании, что она к нему благорасположена. Очень может быть, хотя мадам Мерль и постаралась обратить все это в шутку, на самом деле она думает только о его bibelots. Не мелькнула ли у нее мысль, что он мог бы подарить ей две-три жемчужины из своей коллекции? Пусть только она поможет ему жениться на Пэнси Озмонд, и он отдаст ей весь свой музей. Вряд ли можно сказать ей что-либо подобное прямо, это слишком походило бы на грубый подкуп. Но хорошо бы довести это как-то до ее сведения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231