В общем, все скверное и разрушительное на Земле – это мир, построенный Сатаной и его воинством.
– Ты правильно выбрала определение – разрушительное. Все, что Сатана будто бы создал, есть на самом деле не что-то вновь созданное, а лишь искажение и разрушение созданного Богом. Самостоятельно Сатана не сотворил и пылинки. Смерть есть разрушение жизни, ненависть – разрушение люб ви, грехопадение – разрушение первозданного естества человека. Он претендует на творчество, но творить ему нечем, поскольку для этого процесса требуется Божия сила и Божие соизволение. А по ходу дела, будто бы конкурируя с Творцом, падшие ангелы не только создали космическую карикатуру на творческий процесс, но исказили, сами того не желая, и самих себя, потеряли ангельский образ – и остались без образа, стали безобразными. Ты заметила, как изменчива, текуча их внешность?
– Да. Они как будто не могут удержать себя в рамках одного облика и все время из меняются на глазах. И Сатана тоже.
– Это потому, что у них нет подлинного бытия. Их существование, каким бы долгим оно не казалось по человеческим представлениям, в сущности есть растянутое во времени саморазрушение. Их бытие катастрофично, они не живут – они гибнут. Отвергнувшись Бога, они бросили самих себя в про пасть разрушения и миллионы лет летят и летят на дно, чтобы в конце концов достигнуть положенного Богом предела.
– Они верят в Бога?
– Как они могут не верить в Того, с Кем пытаются вести войну? Атеизм ими придуман для соблазна людей, а сами они в такую ерун ду, естественно, не верят. В бессильной зло бе они стремятся увлечь за собой в страшную воронку небытия хотя бы часть созданного Богом. И в первую очередь вас, людей, по скольку человек – любимое творение Божие.
– Не знаю, может, я и не умею еще как следует любить Бога, но Сатану и бесов я определенно ненавижу!
– Этого мало, но и это уже хорошо. Тебе, кстати, никогда не приходило в голову, что борясь с советским режимом, ты, в сущности, боролась с Сатаной, поскольку это был сатанинский режим?
– Многие его так называли, но я полагала, что это метафора.
– Какая там метафора! Россия была отдана во власть ему за грехи.
– Мы думали, что диссидентство – политический фактор, а оказалось, что это – орудие Божие.
– Однако у тебя и самомнение!
– Опять гордыня?
– Она самая. Зерно в этом есть, поскольку любое стояние в истине угодно Богу, но только при условии, что это делается ради истины, а не ради себя, не для самоутверждения.
Я смутилась и постаралась вернуть разговор в прежнее русло:
– А тебе не жаль бесов? Ведь это твои бывшие собратья.
– Как бы ты отнеслась к уроду, который забрался в родильный дом и перерезал всех младенцев, чтобы из них не выросли здоровые и красивые люди?
– Постаралась бы остановить его, а если нельзя иначе – убила бы. Его жаль, но детей жальче.
– Так и мы, ангелы. Нам в первую очередь жаль порученных нам детей – вас, людей. Бог хочет, чтобы вы стали духовно здоровыми и красивыми, то есть вернулись в естественное безгрешное состояние, а Сатана из зависти хочет вас растлить и погубить.
– Неужели Бог не может вырвать всех грешников из ада, простить их и поселить в Раю?
– И во что превратится Рай? Грешники понастроят супермаркетов и дискотек, при думают моду и начнут производить модные вещи, разделятся на партии, церкви превратят в дискуссионные клубы, – и очень скоро бедный Рай превратится в ухудшенный вариант Земли, и останется только пригласить сюда бесов!
– Почему же вариант будет «ухудшен ный»?
– Потому что грешники получат больше возможностей грешить. Вот ты видела девушку, сочиняющую бабочек. При жизни это была художница-пейзажистка, верующая, она даже пыталась писать иконы. Ей никогда не придет в ее умную головку вместо своих невинных летуний создать для разнообразия какого-нибудь монстрика. Но представь на ее месте юнца, начитавшегося ваших «ужастиков»: что может удержать его от попытки сотворить для собственного развлечения летающих вампиров и запустить их в космос? Хотя бы затем, чтобы потом весело охотиться на них со своими друзьями. От скуки чего не придумаешь.
– Не сердись, но и я бы не отказалась поохотиться на каких-нибудь горгулий, вроде тех, например, что расселись по крыше и карнизам собора Нотр-Дам: они такие забав ные в своем страхолюдстве!
– До сих пор это они на тебя охотились.
Ты забыла, что эти самые горгульи, которых парижане считают хранителями своего города, на самом деле бесы. Кстати, на Земле множество людей сейчас одержимы бесами. Их что, пригласить в Рай вместе с живущими в них паразитами?
– А что будет, если взять и пригласить?
Ангел улыбнулся:
– А ты знаешь, ничего особенного не будет: они просто растворятся в райском свете без остатка, аннигилируют и хозяева, и паразиты.
– Так бесы могут паразитировать в людях?
– Если душа не имеет защиты Святого Духа, они вселяются прямо в душу, разъеда ют ее с помощью греха и тем самым губят.
– А во мне при жизни обитали бесы?
– Внутри – нет. Тебя хранили от них та инство Крещения и молитвы твоего Деда. Ну и я охранял тебя как мог. А вот снаружи ты бывала облеплена ими, как пиявками. К тебе порой приблизиться было невозможно, та кой стоял от них смрад. Что ты морщишься?
Не нравятся мои слова? Но если бы ты мог ла себя видеть в их окружении, ты бы с ума сошла от ужаса и отвращения. Это великая Божья милость, что вам при жизни не дано видеть бесов.
С этим я была абсолютно согласна – век бы их не видать ни в той, ни в этой жизни!
Вот так и выходило, что сидя, можно сказать, на краю Рая, мы то и дело говорили о бесах. Много поведал мне мой Хранитель о мире духов, о тайнах вечности, но не все я тогда поняла и запомнила, а много чего не могла бы пересказать, даже если бы и захотела: Ангел наложил запрет, и нарушить его я не смею.
После моего Ангела больше всего времени уделял мне Алеша. Я его полюбила как бы заново, в новом качестве. В детстве, сколько я себя помнила, он всегда был рядом. Маленьких нас возили в одной коляске, до пяти лет мы спали в одной кроватке и всегда засыпали обнявшись. Мне казалось, что мы одинаково думали и чувствовали. Мы и болели одними болезнями, кроме той злополучной скарлатины: он ее подхватил во время зимних каникул, которые я проводила в детском спортивном лагере за городом. Когда я вернулась, все уже шло к концу…
Горюя об Алеше, я всегда представляла его своим ровесником, а вот теперь выглядел он лет на десять младше, но по уму и духовному развитию был, конечно, моим старшим братом.
Алеша без конца расспрашивал меня о нашей жизни без него, о болезни и смерти мамы, об отце. Его искренне интересовала моя жизнь с Георгием. Но он отказывался говорить со мной о политике или на какие-то отвлеченные темы, похоже, что его не волновали даже события в России:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48