— Имеет ли это смысл?
— На данный момент — да.
— Вы сможете быстро закончить ваши дела? Арман тихо кивнул.
— Постараюсь.
— Что ж, делайте ваши дела. Я вернусь через две недели. Тогда вы поедете?
Арман кивнул, но на лице его было знакомое Мулену упрямое выражение: он не мог отказаться от борьбы, даже если она становилась слишком опасной.
— Не делайте глупостей, де Вильер. Вы лучше послужите Франции, если останетесь живы. В Лондоне вы многое можете сделать.
— Я хочу оставаться во Франции.
— Вы сможете вернуться. Мы дадим вам новое удостоверение личности и отправим в горы.
— Это было бы хорошо.
— Отлично.
Мулен встал, пожал руку обоим незнакомцам и вышел из комнаты. Он ушел тем путем, которым пришел Арман. Через минуту Арман последовал за ним. Он знал, что, когда он выйдет на улицу, Мулена рядом уже не будет. Он исчезал, как ветер. Но не сегодня. Арман шел к машине. Рядом с ним вдруг послышался шум. Из укрытия выскочили вооруженные солдаты. Их было трое. Вряд ли они хорошо рассмотрели его. Арман прижался к стене, и солдаты пробежали мимо. В ночи прозвучали выстрелы. Арман спрятался в саду. Он почувствовал слабое биение в ноге. Нагнувшись, обнаружил на ноге кровь. Он был ранен.
Он подождал, пока не стих шум, и осторожно пошел через сад, молясь о том, чтобы Мулену, как всегда, удалось убежать. Арман вернулся в дом, его впустили и перевязали ногу. Он вернулся домой в полночь. Ему хотелось глотком бренди унять дрожь во всем теле, но бренди не было. Осмотрев грубую повязку на ноге, он понял, насколько сложна ситуация, в которую он попал. С раненой ногой он не мог идти на работу. Сослаться на ревматизм было нельзя — стало тепло, и никто этому не поверил бы. Он попробовал ходить по комнате, не хромая, но при каждом шаге морщился от боли. Он не мог не хромать, но должен был добиться этого. Он продолжал ходить по комнате, пот капал с лица… В конце концов у него это получилось. С глухим стоном он добрался до постели, но слишком устал, чтобы заснуть. Он включил настольную лампу и вынул записную книжку. Он не писал Лиане больше недели. Неожиданно он затосковал, ему так были нужны ее мягкость и нежность. Он сделал то, чего никогда не делал раньше: он излил в письме душу, высказал всю свою тревогу за судьбу Франции, рассказал, как плохи здесь дела.
«Ничего особенно серьезного, любовь моя, — писал он. — Это лишь малая цена в беспощадной борьбе. Другие пострадали больше, чем я. Меня огорчает, что я слишком мало могу сделать для Франции. Этого маленького кусочка плоти вовсе не достаточно».
Он рассказал о предложении Мулена поехать в Лондон. Вероятно, он пробудет там несколько недель, пока не получит новые документы и не сможет вернуться обратно во Францию.
«Мулен заикнулся о том, чтобы потом отправить меня в горы. Может быть, я приму участие в настоящем бою. Они делают удивительные вещи, не дают покоя немцам… По сравнению со скучными стенами моего кабинета это была бы замечательная смена декораций».
Он сложил письмо несколько раз и положил его под стельку своего ботинка на случай, если ночью что-нибудь случится. На следующий день он опустил его в тайник на рю де Бак. Он часто пользовался этой щелью, хотя и предпочитал отдавать письма лично в руки Мулену. Впрочем, он знал, что письма, которые он опускал в эту щель, тоже доходили до Лианы. Дошло и это письмо.
Через две недели Лиана читала его, и по ее лицу текли слезы. Слепой, он не понимал своего истинного положения — это она видела. Она прочла о том, что он ранен, и чуть не потеряла сознание. Они подошли к нему уже вплотную, и Мулен недаром предложил Арману уехать в Лондон. Это означало, что еще миг — и будет поздно. Но он этого не понимал. Лиана почувствовала, что в ней, как желчь, разливается отчаяние. Ей хотелось встряхнуть Армана, показать ему то, чего он не видел. Чей-то портрет, статуя, чужая женщина были для него важнее, чем она, Мари-Анж и Элизабет. А потом она сделала то, чего уже давно не делала. Она пошла в церковь. Пока она молилась, она поняла, в чем заключалась ее ошибка: в ее отношениях с Ником. Она отвернулась от мужа, и он на расстоянии ощутил это. Сейчас она понимала это так хорошо, как будто ей это сказал какой-то голос или ей было видение. Вернувшись в дом на Бродвее, она долго сидела, глядя на мост Золотые Ворота. Нику она писала каждый день, а Арману лишь два-три раза в неделю. Он должен был почувствовать, что между ними — пропасть. Она теперь ясно осознала, что должна была делать. Она знала это все время…
Лиане потребовалось несколько часов, чтобы написать одну страницу Нику. Она сидела, пристально смотрела на лист бумаги и думала о том, что может этого и не делать. Это оказалось больнее, чем прощаться с ним на Центральном вокзале или в комнате гостиницы в Сан-Диего. Это было больнее всего, что она когда-либо делала. Как будто отсекала правую руку. Но ведь в Библии сказано: «Если твой глаз соблазняет тебя, вырви его». Лиана чувствовала, что именно это она сейчас и делает. Она написала Нику, что все, что между ними было, это ошибка, что она напрасно подала ему надежду на будущее. Надежд никаких не было. Она нужна Арману. Ему нужна ее поддержка, ее внимание, ее вера. И она обязана дать ему все это. Она больше не может его предавать. Она написала Нику, что всей душой любит его, но они оба не имеют права на эту любовь. Всем сердцем она желает ему добра и будет каждый день молиться за него, но она больше не будет ему писать. Она заверила его, что сдержит свое слово и повидается с Джонни, если с ним что-нибудь случится.
«Но этого не произойдет, дорогой… Я знаю, ты вернешься домой. Я лишь хочу… — Ручка едва не выпала из ее пальцев, она больше не могла писать. — Ты знаешь, чего я хочу. Но наши мечты были крадеными. Я должна вернуться к мужу, которому я принадлежу всем сердцем, всей душой, всеми помыслами. Всегда помни, дорогой, как я любила тебя. Иди с Богом. Он защитит тебя».
Рыдая, она подписала письмо и вышла, чтобы его отправить. Она долго стояла у почтового ящика, руки ее дрожали, сердце разрывалось. Усилием воли она опустила письмо в ящик. Она знала, что он получит его.
Глава пятидесятая

На следующий день после инцидента в Нейи Арман пришел на работу. Он был бледен, ладони мокры от пота, но он прошел к своему месту не хромая. Он сел за свой стол, как всегда. Маршан принес ему пачку донесений, которые ему предстояло прочитать, пустые бланки, которые следовало заполнить, и письма от местных начальников.
— Будет еще что-нибудь?
— Нет, спасибо, Маршан.
Лицо ею исказила гримаса боли, но голос оставался нормальным Всю следующую неделю Арман продолжал работать. Pa6отал он быстро. Бесценный Ренуар был вынут из-под дома, Роден похищен, а еврейку с ребенком спрятали в подвале крестьянского дома около Лиона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108