Будет ли в их жизни когда-нибудь еще такое утро?
– Я бы ограничилась двумя.
Бену было больно слышать, что Динна употребляет сослагательное наклонение. Эта грамматическая форма напоминала ему о том, о чем он не хотел знать – или, во всяком случае, помнить. По крайней мере сегодня ночью.
– С каких это пор ты стала думать, что не слишком стара для детей?
– Я думала, что стара, но... но помечтать-то можно.
– Беременная ты была бы очаровательной. – Динна промолчала. – Устала?
– Немного.
На протяжении этой недели она часто, слишком часто чувствовала усталость. Бен понимал, что это от нервного напряжения, но ему не нравилось, что под ее глазами залегли темные круги, а по утрам она бывала очень бледной. Но с завтрашнего дня он уже не сможет проявлять беспокойство по этому поводу, сегодня такая возможность представляется ему в последний раз. С завтрашнего дня ему придется как-то исхитриться и перестать думать о Динне.
– А ты о чем задумался? – озабоченно спросила Динна.
– О тебе.
– И все?
Она хотела, чтобы вопрос прозвучал шутливо, но Бен ей не подыграл.
– И все.
– И что же ты обо мне думал?
– Я думал о том, как мне хочется, чтобы у нас был ребенок.
Динна чуть было снова не разрыдалась. Она поспешно отвернулась.
– Бен, не надо.
– Извини.
Он привлек ее к себе, и они поехали дальше.
– И как прикажешь тебя понимать?
Шанталь гневно смотрела на Марка с противоположного конца комнаты. Он закрыл чемодан и поставил его на пол.
– Понимай именно так, как я сказал, Шанталь. Давай не будем играть в игры. Этим летом я провел здесь почти три месяца, теперь мне нужно поработать в Штатах.
– Как долго?
Шанталь была в ярости, но было видно, что она недавно плакала.
– Я же тебе уже говорил, что не знаю. А теперь будь хорошей девочкой и отпусти меня.
– Что ж, тем хуже для тебя. Мне плевать, если ты опоздаешь на самолет. Ты не отделаешься от меня так легко! За кого ты меня принимаешь, за полную дуру? Я знаю, ты просто возвращаешься к ней. Бедная, несчастная женушка, ее сердце разбито, потому что она потеряла ребенка, и теперь муженек спешит к ней, чтобы утешить. Черт подери! А как же я?
Шанталь угрожающе двинулась на Марка. На его щеке задергался мускул.
– Я же тебе говорил, она больна.
– Что с ней такое?
– Пойми, Шанталь, не важно, чем она больна, главное, что больна.
– То есть сейчас ты не можешь от нее уйти. А когда сможешь?
– Проклятие! Шанталь, мы обсуждали эту тему всю неделю. Ну почему тебе нужно снова ее поднимать именно тогда, когда я тороплюсь на самолет?
– К черту твой самолет! Я не позволю тебе меня бросить. – Шанталь повысила голос, ее глаза метали молнии. – Марк-Эдуард, ты не можешь уехать! Нет, нет и нет!
Она снова расплакалась. Марк вздохнул и сел.
– Шанталь, cherie, прошу тебя, успокойся. Я же тебе сказал, это ненадолго. Пожалуйста, попытайся понять. Ну почему ты ведешь себя так неразумно? Раньше ты никогда такой не была.
– Потому что я сыта такой жизнью по горло! С меня хватит! Что бы ни случилось, ты остаешься ее мужем. И так продолжается год за годом. Мне надоело!
– Почему тебе надоело именно сейчас? – Марк посмотрел на часы, он был близок к отчаянию. – Я тебе еще вчера сказал: если окажется, что я буду вынужден задержаться надолго, я перевезу тебя туда. Хорошо?
– На сколько?
– Ох, Шанталь! – Марк посмотрел на нее так раздраженно, как прежде мог позволить себе лишь в общении с Пилар. – Посмотрим, как пойдут дела. Если ты приедешь, ты сможешь какое-то время пожить в Штатах.
– Какое-то время – это сколько?
Теперь Шанталь играла, и Марк это понял. Его раздражение возросло еще больше.
– Длиной с мою ногу, такой ответ тебя устроит? А теперь не задерживай меня. Я буду звонить тебе почти каждый день и постараюсь через несколько недель вернуться. Если я не смогу вырваться, ты приедешь ко мне, тебя это устраивает?
– Почти.
– Почти?! – вскричал Марк.
Однако Шанталь подошла к нему, подставив губы для поцелуя, и он не устоял.
Марк поцеловал ее, они одновременно засмеялись и вместе побежали в спальню, охваченные желанием, на бегу подначивая друг друга.
– Я опоздаю на самолет.
– Ну и что? А потом давай пообедаем у «Максима».
Можно было подумать, что это не Динна, а Шанталь беременна, однако они оба знали, что это невозможно. Однажды Шанталь забеременела, но Марк тогда так перепугался из-за ее диабета, что они решили никогда больше не рисковать. Они не могли себе позволить риск, на карту была поставлена жизнь Шанталь. И Шанталь не возражала против того, что ей не доведется стать матерью, – она никогда особенно не горела желанием иметь детей, даже от Марка.
Бен остановил машину за пол квартала от дома.
– Здесь?
Динна кивнула. У нее возникло ощущение, будто наступает конец света, как будто кто-то объявил им обоим о наступлении Апокалипсиса. Они знали, что этот момент когда-нибудь наступит, знали даже, когда именно, но от этого сейчас было не легче. Куда идти? Что делать? Как жить без Бена? Как существовать без того, что было между ними в Кармеле? Как она сможет просыпаться не в его желтой спальне, не вспоминать каждое утро, чья сегодня очередь готовить завтрак? Динна спрашивала себя: неужели такое вообще возможно? Она пристально посмотрела на Бена и крепко обняла его. Ей было все равно, видит ли их кто-нибудь. Если и видят – ну и ладно, ведь больше они никогда не увидят, как она обнимает Бена. Так что пусть думают, что им почудилось, что это был мираж. Динне вдруг подумалось, что, возможно, с годами она и сама будет думать так же, все покажется ей сном. Она прошептала Бену на ухо:
– Я тебя люблю. Береги себя.
– Я тоже тебя люблю.
Они молча прижались друг к другу. Наконец Бен открыл дверцу со стороны Динны.
– Я не хочу, чтобы ты уходила, но, если ты задержишься еще хотя бы на минуту, боюсь, я тебя просто не смогу отпустить.
Динна посмотрела ему в глаза: они блестели подозрительно ярко. На ее глазах тоже выступили слезы. Она опустила взгляд, потом снова быстро посмотрела на Бена. Ей было необходимо его видеть. Знать, что он еще здесь. Неожиданно она снова бросилась к нему и обняла.
– Бен, я люблю тебя! – Она крепко прижалась к нему, потом с трудом заставила себя отодвинуться и посмотрела на него долгим, полным боли взглядом. – Можно, я тебе скажу, что месяцы, проведенные с тобой, придали смысл всей моей жизни?
– Можно. – Бен улыбнулся и поцеловал ее в кончик носа. – А можно, я скажу, чтобы ты убиралась из моей машины ко всем чертям?
Динна удивленно посмотрела на него, и они оба рассмеялись.
– Нет, нельзя.
– Что ж, похоже, нам придется нелегко, так что на прощание можно и посмеяться.
Динна так и сделала, но на этот раз ее смех перешел в плач.
– Кажется, я совсем расклеилась.
– Да, точно. – Бен удовлетворенно кивнул и усмехнулся, но усмешка почти не затронула глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
– Я бы ограничилась двумя.
Бену было больно слышать, что Динна употребляет сослагательное наклонение. Эта грамматическая форма напоминала ему о том, о чем он не хотел знать – или, во всяком случае, помнить. По крайней мере сегодня ночью.
– С каких это пор ты стала думать, что не слишком стара для детей?
– Я думала, что стара, но... но помечтать-то можно.
– Беременная ты была бы очаровательной. – Динна промолчала. – Устала?
– Немного.
На протяжении этой недели она часто, слишком часто чувствовала усталость. Бен понимал, что это от нервного напряжения, но ему не нравилось, что под ее глазами залегли темные круги, а по утрам она бывала очень бледной. Но с завтрашнего дня он уже не сможет проявлять беспокойство по этому поводу, сегодня такая возможность представляется ему в последний раз. С завтрашнего дня ему придется как-то исхитриться и перестать думать о Динне.
– А ты о чем задумался? – озабоченно спросила Динна.
– О тебе.
– И все?
Она хотела, чтобы вопрос прозвучал шутливо, но Бен ей не подыграл.
– И все.
– И что же ты обо мне думал?
– Я думал о том, как мне хочется, чтобы у нас был ребенок.
Динна чуть было снова не разрыдалась. Она поспешно отвернулась.
– Бен, не надо.
– Извини.
Он привлек ее к себе, и они поехали дальше.
– И как прикажешь тебя понимать?
Шанталь гневно смотрела на Марка с противоположного конца комнаты. Он закрыл чемодан и поставил его на пол.
– Понимай именно так, как я сказал, Шанталь. Давай не будем играть в игры. Этим летом я провел здесь почти три месяца, теперь мне нужно поработать в Штатах.
– Как долго?
Шанталь была в ярости, но было видно, что она недавно плакала.
– Я же тебе уже говорил, что не знаю. А теперь будь хорошей девочкой и отпусти меня.
– Что ж, тем хуже для тебя. Мне плевать, если ты опоздаешь на самолет. Ты не отделаешься от меня так легко! За кого ты меня принимаешь, за полную дуру? Я знаю, ты просто возвращаешься к ней. Бедная, несчастная женушка, ее сердце разбито, потому что она потеряла ребенка, и теперь муженек спешит к ней, чтобы утешить. Черт подери! А как же я?
Шанталь угрожающе двинулась на Марка. На его щеке задергался мускул.
– Я же тебе говорил, она больна.
– Что с ней такое?
– Пойми, Шанталь, не важно, чем она больна, главное, что больна.
– То есть сейчас ты не можешь от нее уйти. А когда сможешь?
– Проклятие! Шанталь, мы обсуждали эту тему всю неделю. Ну почему тебе нужно снова ее поднимать именно тогда, когда я тороплюсь на самолет?
– К черту твой самолет! Я не позволю тебе меня бросить. – Шанталь повысила голос, ее глаза метали молнии. – Марк-Эдуард, ты не можешь уехать! Нет, нет и нет!
Она снова расплакалась. Марк вздохнул и сел.
– Шанталь, cherie, прошу тебя, успокойся. Я же тебе сказал, это ненадолго. Пожалуйста, попытайся понять. Ну почему ты ведешь себя так неразумно? Раньше ты никогда такой не была.
– Потому что я сыта такой жизнью по горло! С меня хватит! Что бы ни случилось, ты остаешься ее мужем. И так продолжается год за годом. Мне надоело!
– Почему тебе надоело именно сейчас? – Марк посмотрел на часы, он был близок к отчаянию. – Я тебе еще вчера сказал: если окажется, что я буду вынужден задержаться надолго, я перевезу тебя туда. Хорошо?
– На сколько?
– Ох, Шанталь! – Марк посмотрел на нее так раздраженно, как прежде мог позволить себе лишь в общении с Пилар. – Посмотрим, как пойдут дела. Если ты приедешь, ты сможешь какое-то время пожить в Штатах.
– Какое-то время – это сколько?
Теперь Шанталь играла, и Марк это понял. Его раздражение возросло еще больше.
– Длиной с мою ногу, такой ответ тебя устроит? А теперь не задерживай меня. Я буду звонить тебе почти каждый день и постараюсь через несколько недель вернуться. Если я не смогу вырваться, ты приедешь ко мне, тебя это устраивает?
– Почти.
– Почти?! – вскричал Марк.
Однако Шанталь подошла к нему, подставив губы для поцелуя, и он не устоял.
Марк поцеловал ее, они одновременно засмеялись и вместе побежали в спальню, охваченные желанием, на бегу подначивая друг друга.
– Я опоздаю на самолет.
– Ну и что? А потом давай пообедаем у «Максима».
Можно было подумать, что это не Динна, а Шанталь беременна, однако они оба знали, что это невозможно. Однажды Шанталь забеременела, но Марк тогда так перепугался из-за ее диабета, что они решили никогда больше не рисковать. Они не могли себе позволить риск, на карту была поставлена жизнь Шанталь. И Шанталь не возражала против того, что ей не доведется стать матерью, – она никогда особенно не горела желанием иметь детей, даже от Марка.
Бен остановил машину за пол квартала от дома.
– Здесь?
Динна кивнула. У нее возникло ощущение, будто наступает конец света, как будто кто-то объявил им обоим о наступлении Апокалипсиса. Они знали, что этот момент когда-нибудь наступит, знали даже, когда именно, но от этого сейчас было не легче. Куда идти? Что делать? Как жить без Бена? Как существовать без того, что было между ними в Кармеле? Как она сможет просыпаться не в его желтой спальне, не вспоминать каждое утро, чья сегодня очередь готовить завтрак? Динна спрашивала себя: неужели такое вообще возможно? Она пристально посмотрела на Бена и крепко обняла его. Ей было все равно, видит ли их кто-нибудь. Если и видят – ну и ладно, ведь больше они никогда не увидят, как она обнимает Бена. Так что пусть думают, что им почудилось, что это был мираж. Динне вдруг подумалось, что, возможно, с годами она и сама будет думать так же, все покажется ей сном. Она прошептала Бену на ухо:
– Я тебя люблю. Береги себя.
– Я тоже тебя люблю.
Они молча прижались друг к другу. Наконец Бен открыл дверцу со стороны Динны.
– Я не хочу, чтобы ты уходила, но, если ты задержишься еще хотя бы на минуту, боюсь, я тебя просто не смогу отпустить.
Динна посмотрела ему в глаза: они блестели подозрительно ярко. На ее глазах тоже выступили слезы. Она опустила взгляд, потом снова быстро посмотрела на Бена. Ей было необходимо его видеть. Знать, что он еще здесь. Неожиданно она снова бросилась к нему и обняла.
– Бен, я люблю тебя! – Она крепко прижалась к нему, потом с трудом заставила себя отодвинуться и посмотрела на него долгим, полным боли взглядом. – Можно, я тебе скажу, что месяцы, проведенные с тобой, придали смысл всей моей жизни?
– Можно. – Бен улыбнулся и поцеловал ее в кончик носа. – А можно, я скажу, чтобы ты убиралась из моей машины ко всем чертям?
Динна удивленно посмотрела на него, и они оба рассмеялись.
– Нет, нельзя.
– Что ж, похоже, нам придется нелегко, так что на прощание можно и посмеяться.
Динна так и сделала, но на этот раз ее смех перешел в плач.
– Кажется, я совсем расклеилась.
– Да, точно. – Бен удовлетворенно кивнул и усмехнулся, но усмешка почти не затронула глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85