Он у тебя уже совсем заледенел.
Курьер, торопливо ведя за собой жеребца, скрылся в указанном направлении, думая про себя, что их светлость слишком много внимания уделили его коню.
Софи обогнула дом с другой стороны и вошла в оставленную незапертой боковую дверь. От зажатого в руке письма, казалось, исходила страшная угроза. Она ощутила под пальцами большую императорскую печать. Официальная бумага от императрицы, доставленная в такую метель! Что бы это могло значить?
Допустим, Екатерина предположила, что она в Берхольском, потребовав отчета от Дмитриева в связи с тем, что давно не видела его супруги. Но почему? Она покрутила конверт в руках, словно пытаясь разгадать его содержание, безотчетно повторяя то, что уже проделывала однажды с другим письмом, из-за которого все и началось. То письмо принесло ей немало горя. Чего же ждать от этого?
— Софи! — прервал ее размышления голос Адама. — Посмотри, на кого ты похожа! Солнышко мое, ты все-таки самое непредсказуемое существо на свете!
Только теперь она сообразила, что по-прежнему стоит в прихожей, щеки мокры от растаявшего снега, с шубы на пол уже натекла порядочная лужа.
— Я как раз собиралась пойти наверх, — с отсутствующим видом сообщила она. — Переодеться.
— Софи! — Он взял ее за руки и крепко сжал. — Милая моя! Я очень сожалею о случившемся. Я не имел никакого права бросаться на тебя подобным образом.
Она непонимающе взглянула на него. Вся эта недавняя история начисто вылетела из головы за последние несколько минут.
Адам не мог объяснить такую ее реакцию не чем иным, как глубокой обидой, которую так неосторожно нанес любимой. Чувство вины и раскаяния охватило его с новой силой. Ему следовало бы рассказать ей все, открыть мучительно-постыдные воспоминания. Когда-то все равно это придется сделать.
— Не смотри на меня так, милая. Я постараюсь объяснить…
— Привезли письмо от императрицы, — произнесла она, словно не слыша.
— Что? — Адам наконец обратил внимание, что она что-то сжимает в ладони. Ледяное оцепенение овладело им. — И что там сказано?
— Еще не знаю. Не открывала. Встретила курьера у дома. Сказала, чтобы он шел на конюшню. У него конь совсем замерз. По-моему, я правильно поступила. — Она произносила отрывистые слова каким-то далеким, чужим голосом. Глаза невидяще уставились поверх головы Адама.
— Конечно, — спокойно согласился он. — Это самое лучшее решение. Ну а теперь пойдем наверх. Тебе надо снять все это. Согреешься, переоденешься, потом распечатаем письмо. — Не выпуская руки, Адам повел ее за собой к лестнице.
Софи, чье сознание плутало в дебрях страха и неизбежности утраты, послушно позволила привести себя к Татьяне, которая тут же начала, причитая и охая, раздевать, растирать, переодевать в сухое платье свою замерзшую госпожу под недреманным оком графа.
Адам с конвертом в руке сидел под окном на коротком низком диванчике. Так же как и у Софи, предчувствия у него переросли в уверенность. Рано или поздно это должно было случиться, и он полагал, что достаточно подготовился к такому неизбежному повороту событий, однако никакое предвидение не может стать защитой от боли.
— Вскрывай, Адам, — ровным голосом произнесла Софи. Она словно вернулась из печальных пространств, где мысленно блуждала некоторое время. Глаза приобрели обычное выражение. Отвернувшись от зеркала, перед которым Таня расчесывала ей волосы, она добавила: — Теперь я готова.
Молча он вскрыл конверт.
Быстро пробежав глазами послание, Адам сообщил:
— Оказывается, совершается высочайший визит в Крым Тебя назначили старшей фрейлиной ее императорского величества и просят прибыть в Киев, чтобы присоединиться к свите императрицы.
Софи, нахмурившись, разглядывала ногти.
— А мой муж?
— По словам императрицы, ждет тебя с нетерпением.
Софи с силой выдохнула сквозь зубы:
— Какой же он все-таки лицемер! Не сомневаюсь, при моем появлении он сумеет скрыть свое изумление.
Адам вскочил, глядя на нее в ужасе.
— Ты не должна возвращаться к нему, Софи!
Не обратив внимания на его отчаянный возглас, она задала следующий вопрос:
— А ты что будешь делать, Адам?
Он глубоко вздохнул и после молчания выговорил:
— Я должен немедленно ехать в Могилев. Полагаю, приказ мне будет доставлен туда, и я должен быть на месте, чтобы получить его.
— Пожалуй, лучше найти grand-pere и сообщить ему обо всем этом.
Софья направилась к двери. Спокойная и сосредоточенная, спина прямая, как всегда, поступь уверенная. Она уже знала, что делать; на самом деле решение пришло само по себе, хотя оно бы не изменилось, даже если бы она специально об этом думала. Просто очень не хотелось разрушать иллюзию счастья мыслями о его завершении.
Адам проследовал за ней в библиотеку и без слов протянул Голицыну императорское послание.
— Адам должен немедленно ехать к себе, — коротко заметила Софи, как только князь закончил чтение. — Скорее всего ему тоже придется присоединиться к царской свите, поскольку мой муж там в качестве официального лица.
— Ты должна ехать во Францию, — решительно произнес князь, сжимая письмо в кулаке. — Императрица, конечно, разгневается, но это ничего не изменит…
— Я никуда не собираюсь бежать, — прервала его Софи. — Я собираюсь в Киев, чтобы присоединиться к свите царицы.
— Ни в коем случае! — в один голос воскликнули мужчины.
Софи окинула взглядом и того и другого, затем заговорила со спокойной уверенностью:
— Павел уже не в состоянии причинить мне зло. Я больше не в его власти. Кроме того, я буду в свите Екатерины. При таких обстоятельствах ему не удастся держать меня под замком. К тому же я буду точно знать, что рядом со мной нет никого, кому он мог бы навредить, чтобы заставить меня страдать от этого. Более того, я почти уверена, что вряд ли даже буду видеться с ним, не считая общения на людях.
— Если ты думаешь, что он больше не может причинить тебе зло, ты просто его недостаточно знаешь! — воскликнул Адам. — Он найдет возможность. Может, не в этом путешествии, а позже, когда ты уже не будешь под защитой непосредственной близости к императрице.
— Поживем — увидим, — пожала она плечами и взяла Адама за руки. — Милый мой, выслушай меня. Без тебя мне не жить. Лучше умереть сразу. Мне хватит сил вытерпеть мужа, если буду знать, что смогу хотя бы изредка видеться с тобой, знать, что ты на меня смотришь, согреваться твоей улыбкой…
— Софи, прекрати! Я этого не вынесу! — Адам перешел на крик. — Как ты могла предположить, что я смогу спокойно смотреть на тебя, зная, что этот варвар приходит к тебе каждую ночь, зная, как ты страдаешь, и не иметь возможности прикоснуться к тебе, не иметь возможности тебя защитить!..
— Немного — все-таки лучше, чем ничего, — страстно прервала его Софья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Курьер, торопливо ведя за собой жеребца, скрылся в указанном направлении, думая про себя, что их светлость слишком много внимания уделили его коню.
Софи обогнула дом с другой стороны и вошла в оставленную незапертой боковую дверь. От зажатого в руке письма, казалось, исходила страшная угроза. Она ощутила под пальцами большую императорскую печать. Официальная бумага от императрицы, доставленная в такую метель! Что бы это могло значить?
Допустим, Екатерина предположила, что она в Берхольском, потребовав отчета от Дмитриева в связи с тем, что давно не видела его супруги. Но почему? Она покрутила конверт в руках, словно пытаясь разгадать его содержание, безотчетно повторяя то, что уже проделывала однажды с другим письмом, из-за которого все и началось. То письмо принесло ей немало горя. Чего же ждать от этого?
— Софи! — прервал ее размышления голос Адама. — Посмотри, на кого ты похожа! Солнышко мое, ты все-таки самое непредсказуемое существо на свете!
Только теперь она сообразила, что по-прежнему стоит в прихожей, щеки мокры от растаявшего снега, с шубы на пол уже натекла порядочная лужа.
— Я как раз собиралась пойти наверх, — с отсутствующим видом сообщила она. — Переодеться.
— Софи! — Он взял ее за руки и крепко сжал. — Милая моя! Я очень сожалею о случившемся. Я не имел никакого права бросаться на тебя подобным образом.
Она непонимающе взглянула на него. Вся эта недавняя история начисто вылетела из головы за последние несколько минут.
Адам не мог объяснить такую ее реакцию не чем иным, как глубокой обидой, которую так неосторожно нанес любимой. Чувство вины и раскаяния охватило его с новой силой. Ему следовало бы рассказать ей все, открыть мучительно-постыдные воспоминания. Когда-то все равно это придется сделать.
— Не смотри на меня так, милая. Я постараюсь объяснить…
— Привезли письмо от императрицы, — произнесла она, словно не слыша.
— Что? — Адам наконец обратил внимание, что она что-то сжимает в ладони. Ледяное оцепенение овладело им. — И что там сказано?
— Еще не знаю. Не открывала. Встретила курьера у дома. Сказала, чтобы он шел на конюшню. У него конь совсем замерз. По-моему, я правильно поступила. — Она произносила отрывистые слова каким-то далеким, чужим голосом. Глаза невидяще уставились поверх головы Адама.
— Конечно, — спокойно согласился он. — Это самое лучшее решение. Ну а теперь пойдем наверх. Тебе надо снять все это. Согреешься, переоденешься, потом распечатаем письмо. — Не выпуская руки, Адам повел ее за собой к лестнице.
Софи, чье сознание плутало в дебрях страха и неизбежности утраты, послушно позволила привести себя к Татьяне, которая тут же начала, причитая и охая, раздевать, растирать, переодевать в сухое платье свою замерзшую госпожу под недреманным оком графа.
Адам с конвертом в руке сидел под окном на коротком низком диванчике. Так же как и у Софи, предчувствия у него переросли в уверенность. Рано или поздно это должно было случиться, и он полагал, что достаточно подготовился к такому неизбежному повороту событий, однако никакое предвидение не может стать защитой от боли.
— Вскрывай, Адам, — ровным голосом произнесла Софи. Она словно вернулась из печальных пространств, где мысленно блуждала некоторое время. Глаза приобрели обычное выражение. Отвернувшись от зеркала, перед которым Таня расчесывала ей волосы, она добавила: — Теперь я готова.
Молча он вскрыл конверт.
Быстро пробежав глазами послание, Адам сообщил:
— Оказывается, совершается высочайший визит в Крым Тебя назначили старшей фрейлиной ее императорского величества и просят прибыть в Киев, чтобы присоединиться к свите императрицы.
Софи, нахмурившись, разглядывала ногти.
— А мой муж?
— По словам императрицы, ждет тебя с нетерпением.
Софи с силой выдохнула сквозь зубы:
— Какой же он все-таки лицемер! Не сомневаюсь, при моем появлении он сумеет скрыть свое изумление.
Адам вскочил, глядя на нее в ужасе.
— Ты не должна возвращаться к нему, Софи!
Не обратив внимания на его отчаянный возглас, она задала следующий вопрос:
— А ты что будешь делать, Адам?
Он глубоко вздохнул и после молчания выговорил:
— Я должен немедленно ехать в Могилев. Полагаю, приказ мне будет доставлен туда, и я должен быть на месте, чтобы получить его.
— Пожалуй, лучше найти grand-pere и сообщить ему обо всем этом.
Софья направилась к двери. Спокойная и сосредоточенная, спина прямая, как всегда, поступь уверенная. Она уже знала, что делать; на самом деле решение пришло само по себе, хотя оно бы не изменилось, даже если бы она специально об этом думала. Просто очень не хотелось разрушать иллюзию счастья мыслями о его завершении.
Адам проследовал за ней в библиотеку и без слов протянул Голицыну императорское послание.
— Адам должен немедленно ехать к себе, — коротко заметила Софи, как только князь закончил чтение. — Скорее всего ему тоже придется присоединиться к царской свите, поскольку мой муж там в качестве официального лица.
— Ты должна ехать во Францию, — решительно произнес князь, сжимая письмо в кулаке. — Императрица, конечно, разгневается, но это ничего не изменит…
— Я никуда не собираюсь бежать, — прервала его Софи. — Я собираюсь в Киев, чтобы присоединиться к свите царицы.
— Ни в коем случае! — в один голос воскликнули мужчины.
Софи окинула взглядом и того и другого, затем заговорила со спокойной уверенностью:
— Павел уже не в состоянии причинить мне зло. Я больше не в его власти. Кроме того, я буду в свите Екатерины. При таких обстоятельствах ему не удастся держать меня под замком. К тому же я буду точно знать, что рядом со мной нет никого, кому он мог бы навредить, чтобы заставить меня страдать от этого. Более того, я почти уверена, что вряд ли даже буду видеться с ним, не считая общения на людях.
— Если ты думаешь, что он больше не может причинить тебе зло, ты просто его недостаточно знаешь! — воскликнул Адам. — Он найдет возможность. Может, не в этом путешествии, а позже, когда ты уже не будешь под защитой непосредственной близости к императрице.
— Поживем — увидим, — пожала она плечами и взяла Адама за руки. — Милый мой, выслушай меня. Без тебя мне не жить. Лучше умереть сразу. Мне хватит сил вытерпеть мужа, если буду знать, что смогу хотя бы изредка видеться с тобой, знать, что ты на меня смотришь, согреваться твоей улыбкой…
— Софи, прекрати! Я этого не вынесу! — Адам перешел на крик. — Как ты могла предположить, что я смогу спокойно смотреть на тебя, зная, что этот варвар приходит к тебе каждую ночь, зная, как ты страдаешь, и не иметь возможности прикоснуться к тебе, не иметь возможности тебя защитить!..
— Немного — все-таки лучше, чем ничего, — страстно прервала его Софья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105