Лицо изменилось не очень заметно, но после того, как я заштриховала стекла, и глаза стали не видны, оно изменилось сильнее. Ожидая, пока я состарю леди Маргарет, Уэйлин стоял у меня за спиной и наблюдал, как я работаю. Это меня отвлекало, но, тем не менее, портрет его тети получился неплохо.
— Прекрасно! — воскликнул он, усаживаясь в кресло рядом со мной. — Одно меня удивляет, мисс Баррон…
— Что именно?
— Для чего, черт возьми, вы берете уроки у Борсини, если вы на голову выше его, как художница.
Одного упоминания имени Борсини было достаточно, чтобы привести меня в ярость, но комплимент сделал свое дело, и я немного смягчилась.
— Я многому у него научилась. Не только технике письма, но и умению ценить искусство старых мастеров. Иногда он приносит с собой книги и рассказывает о художниках. Разумеется, он хорошо знаком со всеми великими произведениями итальянцев.
Уэйлин саркастически улыбнулся:
— Я слышал, что некоторые молодые леди интересуются не столько его уроками, сколько его иностранным происхождением.
— Меня интересует искусство, а не флирт, милорд, — отпарировала я, хотя чувствовала, что совесть моя не совсем чиста.
За прошедший год Борсини почти ничему меня не научил. На его «уроках» мы часто занимались не рисованием, а рассматривали работы мастеров Ренессанса, сидя так близко друг у другу, что наши головы соприкасались. Он рассказывал мне истории, возможно, вымышленные, о знатных итальянских фамилиях, где он был своим человеком. Меня удивляло, почему он уехал из Италии. Здесь, в Англии, он большой благосклонностью знати не пользовался. И все же мне не хотелось расставаться с Борсини. Работать в моей новой студии в полном одиночестве будет не очень-то приятно. Неужели, я наняла себе жиголо вместо учителя рисования? Нет, он никогда не позволял себе ничего лишнего и, скорее, вел себя как брат. А моими туалетами и прическами он интересовался как искусствовед.
— Итак, вас интересует искусство. А Борсини? Что его интересует?
Я догадывалась, что Борсини больше всего интересует гонорар, который он получает за уроки, но решила промолчать об этом и поспешила переменить тему разговора.
— Как вы думаете, что делала ваша тетя, чтобы изменить свою внешность? Очевидно, усы и борода ей не были нужны, если только она не выдавала себя за мужчину.
Уэйлин ухмыльнулся.
— Едва ли это было возможно. У его тетушки были очень полные грудь и бедра. Смешно было представить ее пышные формы втиснутыми в брюки.
Мама спустилась вниз со своим вышиванием как раз, когда мы закончили работу с портретами.
Уэйлин спросил:
— Вы пойдете с нами на поиски, миссис Баррон? Нам все утро придется много ходить. Может быть, вам спокойнее остаться здесь и заняться вышиванием?
Я поняла, что его заботливость была предлогом, чтобы избавиться от нее и провести утро наедине со мной. Поэтому ее ответ меня не очень обрадовал.
— Мне до смерти надоело сидеть здесь, как приклеенной. Я иду с вами. Почему бы вам, лорд, не походить с портретом вашей тети, а мы возьмем портреты Барри. Таким образом, мы сможем в два раза быстрее справиться с нашей задачей, — Но… — он хотел возразить, но не мог не согласиться с ее разумным предложением.
— Отличная идея, мама.
Уэйлин свернул набросок с портретом своей тети в трубочку и ушел, условившись встретиться с нами здесь же за ленчем.
Как только он вышел, мама сказала тоном заговорщицы:
— Нам будет неприятно узнать что-нибудь порочащее Барри в присутствии лорда. Я не случайно сказала, что брат мог как-то менять свою внешность, Зоуи. Когда мы его хоронили, я искала чистую рубашку, чтобы надеть на него, и нашла в комоде воротничок священника и накладные усы. Ты помнишь, у него был старый черный костюм, который он никогда не носил. Однажды я убирала комнату, когда он был в Лондоне, и обнаружила, что он взял его с собой. Я еще подумала:
«Надеюсь, он не наденет этот костюм на парадный прием, ведь он совсем не такого фасона, как нужно».
— Господи! Почему же вы не сказали мне об этом?
— Тогда я не придала этому значения и только сейчас поняла, что это значит.
— В таком случае мне надо переделать еще один набросок.
Я подрисовала воротничок и усы, и мы отправились обходить гостиницы и ювелирные магазины.
В больших отелях нам не везло. «Калверли», «Маунт Плезант», «Эрлз Корт», «Рояль Маунт», «Эфереем», «Карлтон», «Свон», «Кэмден» — ни в одном из них дядю не узнали. Мы взяли с собой все наброски: с усами и с бородой, в темных очках, в костюме священника — все безрезультатно. Теперь надо было обойти десятки маленьких частных гостиниц.
— Давайте попробуем зайти в ювелирные магазины, — предложила я, хотя особенно не надеялась на успех.
Первый магазинчик, который мы отыскали, был маленькой грязной лавчонкой со странным названием «Кашмир. Альберт Брэдфорд», примостившейся позади больших отелей. Мы подумали, что незаметное расположение и индийское название могли понравиться Барри. К тому времени мы уже имели некоторый опыт и выработали свою методику опроса, не называя Барри по имени. Я открыла альбом и показала портрет в костюме священника.
— Я разыскиваю одного своего старого родственника. Он интересуется ювелирными изделиями. Не заходил ли он к вам?
За прилавком сидел мужчина с маленькой лупой для одного глаза, прикрепленной ко лбу специальной резиновой лентой. Он снял лупу и посмотрел на набросок. Мужчина был старше Барри, лет около семидесяти, судя по седым волосам и морщинам. У него были блестящие карие глаза и приветливая улыбка.
— А, вы друзья его преподобия Портленда! — воскликнул он, протягивая мне руку. — Меня зовут Альберт Брэдфорд. Я давно не видел его преподобие. Надеюсь, он не болен?
Мама и я испуганно переглянулись. Мы не ожидали такого вопроса и не знали, что ответить. Я сказала:
— Мы тоже надеемся, что он здоров. Как я уже вам говорила, мы разыскиваем его преподобие.
— Я не видел его уже много месяцев. Раньше он регулярно ко мне заглядывал и приносил на продажу ювелирные изделия, которые достались ему в наследство от дяди. Вы, конечно же, слыхали об этом наследстве?
Нам хотелось узнать обо всем как можно подробнее. Теперь уже и мама отважилась присоединиться к нашему разговору.
— Вы имеете ввиду Индию? Альберт Брэдфорд утвердительно кивнул.
— Да, его старый богатый дядюшка оставил ему небольшое наследство. Индия — самая подходящая страна для человека, который хочет сколотить себе состояние. Я сам там был, как вы, наверное, догадались по названию моего магазина. Я вернулся домой с кошельком драгоценных камней. Сначала хотел продать их оптом, но вскоре понял, что гораздо выгоднее торговать самому. Я попросил ювелира сделать для моих камней оправы, а теперь и сам учусь этому ремеслу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
— Прекрасно! — воскликнул он, усаживаясь в кресло рядом со мной. — Одно меня удивляет, мисс Баррон…
— Что именно?
— Для чего, черт возьми, вы берете уроки у Борсини, если вы на голову выше его, как художница.
Одного упоминания имени Борсини было достаточно, чтобы привести меня в ярость, но комплимент сделал свое дело, и я немного смягчилась.
— Я многому у него научилась. Не только технике письма, но и умению ценить искусство старых мастеров. Иногда он приносит с собой книги и рассказывает о художниках. Разумеется, он хорошо знаком со всеми великими произведениями итальянцев.
Уэйлин саркастически улыбнулся:
— Я слышал, что некоторые молодые леди интересуются не столько его уроками, сколько его иностранным происхождением.
— Меня интересует искусство, а не флирт, милорд, — отпарировала я, хотя чувствовала, что совесть моя не совсем чиста.
За прошедший год Борсини почти ничему меня не научил. На его «уроках» мы часто занимались не рисованием, а рассматривали работы мастеров Ренессанса, сидя так близко друг у другу, что наши головы соприкасались. Он рассказывал мне истории, возможно, вымышленные, о знатных итальянских фамилиях, где он был своим человеком. Меня удивляло, почему он уехал из Италии. Здесь, в Англии, он большой благосклонностью знати не пользовался. И все же мне не хотелось расставаться с Борсини. Работать в моей новой студии в полном одиночестве будет не очень-то приятно. Неужели, я наняла себе жиголо вместо учителя рисования? Нет, он никогда не позволял себе ничего лишнего и, скорее, вел себя как брат. А моими туалетами и прическами он интересовался как искусствовед.
— Итак, вас интересует искусство. А Борсини? Что его интересует?
Я догадывалась, что Борсини больше всего интересует гонорар, который он получает за уроки, но решила промолчать об этом и поспешила переменить тему разговора.
— Как вы думаете, что делала ваша тетя, чтобы изменить свою внешность? Очевидно, усы и борода ей не были нужны, если только она не выдавала себя за мужчину.
Уэйлин ухмыльнулся.
— Едва ли это было возможно. У его тетушки были очень полные грудь и бедра. Смешно было представить ее пышные формы втиснутыми в брюки.
Мама спустилась вниз со своим вышиванием как раз, когда мы закончили работу с портретами.
Уэйлин спросил:
— Вы пойдете с нами на поиски, миссис Баррон? Нам все утро придется много ходить. Может быть, вам спокойнее остаться здесь и заняться вышиванием?
Я поняла, что его заботливость была предлогом, чтобы избавиться от нее и провести утро наедине со мной. Поэтому ее ответ меня не очень обрадовал.
— Мне до смерти надоело сидеть здесь, как приклеенной. Я иду с вами. Почему бы вам, лорд, не походить с портретом вашей тети, а мы возьмем портреты Барри. Таким образом, мы сможем в два раза быстрее справиться с нашей задачей, — Но… — он хотел возразить, но не мог не согласиться с ее разумным предложением.
— Отличная идея, мама.
Уэйлин свернул набросок с портретом своей тети в трубочку и ушел, условившись встретиться с нами здесь же за ленчем.
Как только он вышел, мама сказала тоном заговорщицы:
— Нам будет неприятно узнать что-нибудь порочащее Барри в присутствии лорда. Я не случайно сказала, что брат мог как-то менять свою внешность, Зоуи. Когда мы его хоронили, я искала чистую рубашку, чтобы надеть на него, и нашла в комоде воротничок священника и накладные усы. Ты помнишь, у него был старый черный костюм, который он никогда не носил. Однажды я убирала комнату, когда он был в Лондоне, и обнаружила, что он взял его с собой. Я еще подумала:
«Надеюсь, он не наденет этот костюм на парадный прием, ведь он совсем не такого фасона, как нужно».
— Господи! Почему же вы не сказали мне об этом?
— Тогда я не придала этому значения и только сейчас поняла, что это значит.
— В таком случае мне надо переделать еще один набросок.
Я подрисовала воротничок и усы, и мы отправились обходить гостиницы и ювелирные магазины.
В больших отелях нам не везло. «Калверли», «Маунт Плезант», «Эрлз Корт», «Рояль Маунт», «Эфереем», «Карлтон», «Свон», «Кэмден» — ни в одном из них дядю не узнали. Мы взяли с собой все наброски: с усами и с бородой, в темных очках, в костюме священника — все безрезультатно. Теперь надо было обойти десятки маленьких частных гостиниц.
— Давайте попробуем зайти в ювелирные магазины, — предложила я, хотя особенно не надеялась на успех.
Первый магазинчик, который мы отыскали, был маленькой грязной лавчонкой со странным названием «Кашмир. Альберт Брэдфорд», примостившейся позади больших отелей. Мы подумали, что незаметное расположение и индийское название могли понравиться Барри. К тому времени мы уже имели некоторый опыт и выработали свою методику опроса, не называя Барри по имени. Я открыла альбом и показала портрет в костюме священника.
— Я разыскиваю одного своего старого родственника. Он интересуется ювелирными изделиями. Не заходил ли он к вам?
За прилавком сидел мужчина с маленькой лупой для одного глаза, прикрепленной ко лбу специальной резиновой лентой. Он снял лупу и посмотрел на набросок. Мужчина был старше Барри, лет около семидесяти, судя по седым волосам и морщинам. У него были блестящие карие глаза и приветливая улыбка.
— А, вы друзья его преподобия Портленда! — воскликнул он, протягивая мне руку. — Меня зовут Альберт Брэдфорд. Я давно не видел его преподобие. Надеюсь, он не болен?
Мама и я испуганно переглянулись. Мы не ожидали такого вопроса и не знали, что ответить. Я сказала:
— Мы тоже надеемся, что он здоров. Как я уже вам говорила, мы разыскиваем его преподобие.
— Я не видел его уже много месяцев. Раньше он регулярно ко мне заглядывал и приносил на продажу ювелирные изделия, которые достались ему в наследство от дяди. Вы, конечно же, слыхали об этом наследстве?
Нам хотелось узнать обо всем как можно подробнее. Теперь уже и мама отважилась присоединиться к нашему разговору.
— Вы имеете ввиду Индию? Альберт Брэдфорд утвердительно кивнул.
— Да, его старый богатый дядюшка оставил ему небольшое наследство. Индия — самая подходящая страна для человека, который хочет сколотить себе состояние. Я сам там был, как вы, наверное, догадались по названию моего магазина. Я вернулся домой с кошельком драгоценных камней. Сначала хотел продать их оптом, но вскоре понял, что гораздо выгоднее торговать самому. Я попросил ювелира сделать для моих камней оправы, а теперь и сам учусь этому ремеслу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47