Когда мы впервые о ней говорили, мне показалось, что ты испытываешь по этому поводу некоторые опасения. И потом — темницы сейчас вышли из моды. Теперь популярны охотничьи домики. — Он встал и направился к ней. — Скоро станет совсем тепло. Сними плащ.
Марианна не шелохнулась.
— Сними плащ, — мягко повторил он и, не дожидаясь ее согласия, стал расстегивать верхнюю пуговицу. Она вздрогнула, когда его горячие пальцы прикоснулись к пульсирующей жилке на ее шее. — Это не та преграда, которую нельзя преодолеть. — Он снял плащ с ее плеч и бросил его на глубокое кресло, стоявшее у камина. Взгляд его скользнул по свободного покроя амазонке, которая, как и вся остальная одежда, придуманная Дороти, придавала Марианне облик маленькой девочки. — И этот отвратительный наряд — тоже. Он меня только раздражает.
— Я и не собираюсь угождать вам, — вызывающе сказала она и с досадой добавила: — Все это глупости. Не знаю, чего вы надеетесь добиться, привезя меня сюда.
— Я надеюсь убедить тебя поступать разумно.
— То есть делать то, что выгодно вам! За последние три года вы этого добиться не смогли.
— Потому что Грегор пожалел бедную голубку, и его жалость оказалась удивительно заразительной. — Шагнув вперед, он распустил ленту, которая стягивала одну из ее кос. — Но теперь я от жалости избавился. Терпение и млеко человеколюбия явно оказались бесполезными. Стой спокойно! Я всегда ненавидел эти косички. — Он развязал вторую косу. — Так-то лучше. — Густые пряди светлых волос заструились у него между пальцев. — Гораздо лучше. Пока мы будем здесь, не смей их снова заплетать.
Его действия были вызывающе интимными, распущенные волосы тяжело и чувственно легли ей на плечи. Он почти не прикасался к ней, но она ощущала жар его тела и знакомый, присущий только ему запах кожи и чистого льняного белья. У нее возникло странное ощущение, словно с каждым вдохом он входит в нее, заполняя все ее существо. Поспешно отступив на шаг, она спросила:
— Где я буду спать?
Он улыбнулся:
— Где пожелаешь.
Его голос был окрашен винно-красным цветом чувственности. Так уже было однажды, вспомнила Марианна, ночью у костра, когда его голос согревал ее, пьянил, как старое вино. Но тогда ей удалось избежать опасности.
— В таком случае я желаю спать в доме Дороти в Дорчестере.
Он покачал головой:
— Невозможно. — Потом указал на ведущую наверх лестницу: — Там четыре спальни. Выбери себе одну из них, которая тебе больше понравится. Я обычно занимаю ту, что расположена в конце площадки.
Она тревожно смотрела на него.
— Ты боишься, что я возьму тебя силой? Может быть, моя слава блистательного негодяя померкнет в твоих глазах, но я не любитель изнасилований. Просто я хочу создать условия, чтобы мы были близки — очень близки. А остальное я предоставлю совершить судьбе и природе. — Он кивком головы указал на одну из дверей, выходивших в гостиную: — Твоя мастерская. Я позаботился, чтобы тут были инструменты, стекло и краска.
— Чтобы я могла изготовить для вас Окно в Поднебесье? — Марианна презрительно улыбнулась. — Что вы собираетесь делать? Стоять рядом с плеткой в руках?
— Плетки тоже вышли из моды. Я просто хотел, чтобы у тебя было, чем развлечься. Я знаю, что ты привыкла работать, и хотел сделать тебе приятное.
Она прошла через гостиную и распахнула дверь, за которой оказалась комната с низким потолком, по которому шли дубовые балки. Темно-зеленые бархатные занавеси закрывали окно. Это мрачное помещение совершенно не походило на ее мастерскую в башне.
Но в центре комнаты стоял длинный стол, а на столе было стекло, инструменты и краски.
Она почувствовала, что страшное напряжение, которое владело ею с минуты отъезда из Камбарона, немного ослабло. Спасение. Она сможет работать!
— А ты, в свою очередь, будешь развлекать меня. — Джордан указал на огромное, напоминающее трон кресло, установленное в дальнем углу. — Я знаю, что три года назад тебе не хотелось, чтобы я смотрел на твою работу, но обстоятельства изменились.
— Ничего не изменилось. — Она подошла к окну и рывком раздвинула занавески, впустив в комнату солнечный свет. Потом она направилась к столу рассмотреть инструменты. — Сидите здесь, сколько хотите, я не буду обращать на вас никакого внимания, как и тогда.
— Тогда это произошло только потому, что я вел себя как мягкосердечный дурак. Будь уверена, если бы я поступил иначе, не прошло бы и недели, как ты уже делила бы со мной постель. А может, это произошло бы уже в ту первую ночь.
Она стремительно повернулась к нему:
— Нет!
— Да.
— Вы принудили бы меня?
— Никакого принуждения не потребовалось бы.
У нее вспыхнули щеки:
— Я — не леди Карлейль, и не та… я не такая, как они!
— Да, ты не такая, как они. Ты гораздо более живая — и в этом заключается и соблазн, и удовольствие. Ты с самого начала не хуже меня понимала, что происходит между нами. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Ты хочешь меня так же сильно, как я — тебя.
Его тон не допускал никаких сомнений, и уверенность Джордана заставила ее вдруг смутиться.
— Это неправда, — прошептала она чуть слышно.
— Это правда. — Голос у него чуть охрип. — Каждый раз, когда я был с другой женщиной, я хотел быть с тобой. Иногда я воображал, что это — ты. Разве с тобой не происходило что-то похожее? Разве ты никогда не думала, как мы…
— Нет!
— А я думаю, да. Может быть, ты себе в этом не признавалась, но разве не бывало так, что, просыпаясь среди ночи, ты ощущала…
— Я же сказала вам: нет. — Она нервно облизала губы. — Наверное, вы решили, что, если обольстите меня, я стану такой же слабой, как те женщины, и дам вам Джедалар.
— Грегор подтвердит тебе, что я всегда беру то, что хочу. Я думал, что соблазнение будет способом убедить тебя дать мне Джедалар. Но если этого не произойдет — ты все равно будешь моей. Я больше не могу ждать. Это все равно что разжечь огонь, но специально сделать его таким слабым, чтобы он не мог тебя согреть. В последние три года я чертовски замерз.
Он резко повернулся и ушел из комнаты.
Марианна неподвижно застыла у стола.
Он солгал. Она вовсе не хотела его так, как те, другие женщины. Это правда, что он всегда имел для нее какую-то необъяснимую привлекательность, ее неудержимо тянуло к нему, но это не значит, что она готова…
Она не станет даже думать об этом!
Марианна прошла к окну и стала смотреть на двор перед конюшней. Джордан снимал вьюк с третьей лошади. Вот он повернулся и что-то сказал человеку, стоявшему в тени у стены конюшни. Тот бросился вперед, чтобы помочь ему, но Джордан махнул рукой, делая ему знак отойти. Его темные волосы сверкали на холодном зимнем солнце, лицо освещала такая знакомая Марианне слабая улыбка. Она знала выражение его глаз, подтянутую изящную ловкость его тела, обманчиво-ленивые движения, теплоту его рук…
Но она не знала его так, как знала Кэтрин Карлейль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99