Однако помолвка Роберта навела виконта на мысли о том, что и ему пора наконец остепениться. Но поскольку в отношении брака он не питал никаких романтических иллюзий, то решил подойти к этому делу с разумной, практической точки зрения, как и всегда при решении любых возникающих перед ним вопросов. Увлеченный красотой и здравомыслием мисс Эмили Таунсенд, компаньонки бабушки Роберта, он принялся ухаживать за молодой особой. Он уже готов был по всей форме сделать предложение руки и сердца, когда Роберт внезапно разорвал свою помолвку и сам женился на Эмили.
Седж не мог не признать, что это брак по любви, и был действительно рад видеть друга таким счастливым. А поскольку предложения он так и не сделал, то никто не испытывал никакой неловкости. Более того, виконт даже испытал несколько неожиданное для него чувство облегчения, словно ему удалось вырваться из какой-то ловушки. И без дальнейших размышлений отложил свои матримониальные планы.
Седж вернулся к своему привычному беззаботному житью, но обнаружил, что скучает по Роберту, который большую часть времени проводил теперь с женой в деревне. А затем бедняга Джек пережил семейную трагедию и почти на год удалился от общества. Несколько раз встретившись с Джеком, пока тот носил траур, Седжвик нашел его серьезным и погруженным в собственные мысли. Виконт начал отчаянно тосковать по безумным дням, проведенным вместе с Робертом и Джеком, а его друзья, похоже, совсем остепенились, невольно оставив Седжа в стороне.
Виконт проследил взглядом путь солнечного луча, который протянулся от окна к кровати. Наблюдая за танцем пылинок в дорожке света, он вдруг понял, что впервые ощутил себя одиноким вскоре после женитьбы Роберта. Множество случайных связей, – а разнообразие всегда казалось ему более привлекательным, чем постоянство, – не приносили прежнего удовлетворения.
А недавно Джек, как и Роберт, хотя для первого такая внезапность чувств была совсем не характерна, полюбил и счастливо женился на прекрасной женщине. Жена Джека, как оказалось, была близкой подругой жены Роберта, так что две пары очень много времени проводили вместе. Седж почувствовал себя прямо-таки брошенным. После женитьбы Джека он еще отчетливей ощутил пустоту своей собственной жизни, а наблюдая счастливое супружество своих друзей, понял причину этого ощущения.
Ему хотелось того, что было у них.
Оба джентльмена частенько подшучивали над ним, строя предположения, где и как он встретил подходящую женщину. Оба они убеждали его не ждать внезапного взрыва – никаких тебе фейерверков или колоколов, или трубных звуков, возвещающих о появлении его истинной любви. Они говорили, что все это происходит постепенно. Тихо и незаметно. Но сомнений в этом не будет. Когда он встретит эту женщину, он узнает ее, и она навсегда изменит его жизнь.
В чем Седжвик не сомневался, так это в том, что их женщины, без сомнения, изменили его жизнь.
Он очень скучал по своим друзьям.
День за днем лежа в этой треклятой кровати, он слишком много времени проводил в размышлениях. И наблюдение за проплывающими облаками было не слишком-то стимулирующей деятельностью. Не обладая богатым воображением, Седжвик никогда не был склонен заниматься серьезным самокопанием. При самоисследованиях такого рода он чувствовал себя неуютно. Он знал, что является обычным человеком, обладающим не более чем средним умом. Он подозревал, что как бы глубоко он в себя ни заглядывал, вряд ли обнаружит там что-нибудь по-настоящему интересное.
Тем не менее, думал он, беспокойно барабаня пальцами по покрывалу, ничего другого не остается, пока он прикован к этой кровати. Конечно, можно было бы почитать. Но он никогда не относил себя к любителям чтения.
Ему нужно было общество. Ему хотелось, чтобы его навестила Мэг. Ему хотелось, чтобы пришел хоть кто-нибудь. Альберт. Терренс. Он обрадовался бы даже Парджетеру.
Мысли Седжвика уплывали вслед за облаками.
Он уже слишком стар в свои тридцать шесть, чтобы по-прежнему следовать эгоистичными и беззаботными путями юности. Веселые пирушки в компании Роберта и Джека канули в прошлое. Он стал замечать, что в последнее время его приятели были моложе его, как правило, лет на десять. Молодые люди, такие как . Космо Тревелиан. Неужели он боится заглянуть правде в глаза? Боится осознать, что он уже давно взрослый человек и должен нести ответственность, присущую его возрасту? Может, он просто боится взросления?
Но прежде чем он смог как следует обдумать столь нехарактерные для него мысли, в дверь комнаты постучали.
– Войдите, – сказал он, надеясь, что это Мэг.
– Это мы, милорд, – проговорила миссис Латтимер, входя в комнату в сопровождении экономки. – Мы принесли вам кое-что вкусненькое.
Седж сел прямо и позволил экономке поставить ему на колени поднос, уставленный тарелками с холодным мясом, пикулями, сыром и хлебом, был здесь и внушительный кусок яблочного пирога и кружка эля. Торнхиллские дамы, подумал Седжвик, решили теперь откормить его.
Когда экономка вышла, миссис Латтимер взяла стул, решив составить виконту компанию, пока он будет есть. Седж; был только рад ее присутствию. Она была очень приятной леди, и, хотя никогда об этом не упоминала, Седжвик знал, что она так и не простила себя за путаницу с травами.
– Как вы сегодня себя чувствуете, милорд?
– Все бы ничего, – ответил он, – если бы не проклятая… простите, мэм… драгоценная нога. Но, боюсь, тут ничего нельзя поделать.
Он отправил в рот пикули, сопроводив их добрым глотком эля. Мэг сказала ему, что в Торнхилле есть своя пивоварня, что было просто необходимо при таком количестве мужчин, работающих в конюшнях. Каждый день Седж с нетерпением ждал, когда ему принесут неповторимый домашний напиток.
Если принять во внимание все обстоятельства, то, оказывается, существуют еще приятные места, где можно залечить сломанную ногу.
– Рана у вас на голове заживает как будто неплохо, – заметила миссис Латтимер.
– Я так рад избавиться наконец от опостылевшей повязки, – ответил он, тряхнув головой, отчего слишком длинные волосы упали ему на лоб. – Что скажете, мэм? Шрам будет таким эффектным, как вы обещали? Возможно, для пущего эффекта мне стоит надеть на глаз черную повязку и вдеть в ухо серьгу.
– Если вы оставите волосы такой длины, – с улыбкой ответила пожилая женщина, – никто никогда и не увидит вашего шрама. Я и так едва его различаю. Но вам нет нужды беспокоиться. Доктор Гартвейт отлично справился со своей работой, так что в худшем случае у вас будет аккуратный, ровный шрамик. Никакого грубого рубца или стянутой кожи.
Седж улыбнулся и продолжил трапезу. А миссис Латтимер принялась развлекать его местными сплетнями – длинными, насыщенными подробностями рассказами о людях, совершенно ему незнакомых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Седж не мог не признать, что это брак по любви, и был действительно рад видеть друга таким счастливым. А поскольку предложения он так и не сделал, то никто не испытывал никакой неловкости. Более того, виконт даже испытал несколько неожиданное для него чувство облегчения, словно ему удалось вырваться из какой-то ловушки. И без дальнейших размышлений отложил свои матримониальные планы.
Седж вернулся к своему привычному беззаботному житью, но обнаружил, что скучает по Роберту, который большую часть времени проводил теперь с женой в деревне. А затем бедняга Джек пережил семейную трагедию и почти на год удалился от общества. Несколько раз встретившись с Джеком, пока тот носил траур, Седжвик нашел его серьезным и погруженным в собственные мысли. Виконт начал отчаянно тосковать по безумным дням, проведенным вместе с Робертом и Джеком, а его друзья, похоже, совсем остепенились, невольно оставив Седжа в стороне.
Виконт проследил взглядом путь солнечного луча, который протянулся от окна к кровати. Наблюдая за танцем пылинок в дорожке света, он вдруг понял, что впервые ощутил себя одиноким вскоре после женитьбы Роберта. Множество случайных связей, – а разнообразие всегда казалось ему более привлекательным, чем постоянство, – не приносили прежнего удовлетворения.
А недавно Джек, как и Роберт, хотя для первого такая внезапность чувств была совсем не характерна, полюбил и счастливо женился на прекрасной женщине. Жена Джека, как оказалось, была близкой подругой жены Роберта, так что две пары очень много времени проводили вместе. Седж почувствовал себя прямо-таки брошенным. После женитьбы Джека он еще отчетливей ощутил пустоту своей собственной жизни, а наблюдая счастливое супружество своих друзей, понял причину этого ощущения.
Ему хотелось того, что было у них.
Оба джентльмена частенько подшучивали над ним, строя предположения, где и как он встретил подходящую женщину. Оба они убеждали его не ждать внезапного взрыва – никаких тебе фейерверков или колоколов, или трубных звуков, возвещающих о появлении его истинной любви. Они говорили, что все это происходит постепенно. Тихо и незаметно. Но сомнений в этом не будет. Когда он встретит эту женщину, он узнает ее, и она навсегда изменит его жизнь.
В чем Седжвик не сомневался, так это в том, что их женщины, без сомнения, изменили его жизнь.
Он очень скучал по своим друзьям.
День за днем лежа в этой треклятой кровати, он слишком много времени проводил в размышлениях. И наблюдение за проплывающими облаками было не слишком-то стимулирующей деятельностью. Не обладая богатым воображением, Седжвик никогда не был склонен заниматься серьезным самокопанием. При самоисследованиях такого рода он чувствовал себя неуютно. Он знал, что является обычным человеком, обладающим не более чем средним умом. Он подозревал, что как бы глубоко он в себя ни заглядывал, вряд ли обнаружит там что-нибудь по-настоящему интересное.
Тем не менее, думал он, беспокойно барабаня пальцами по покрывалу, ничего другого не остается, пока он прикован к этой кровати. Конечно, можно было бы почитать. Но он никогда не относил себя к любителям чтения.
Ему нужно было общество. Ему хотелось, чтобы его навестила Мэг. Ему хотелось, чтобы пришел хоть кто-нибудь. Альберт. Терренс. Он обрадовался бы даже Парджетеру.
Мысли Седжвика уплывали вслед за облаками.
Он уже слишком стар в свои тридцать шесть, чтобы по-прежнему следовать эгоистичными и беззаботными путями юности. Веселые пирушки в компании Роберта и Джека канули в прошлое. Он стал замечать, что в последнее время его приятели были моложе его, как правило, лет на десять. Молодые люди, такие как . Космо Тревелиан. Неужели он боится заглянуть правде в глаза? Боится осознать, что он уже давно взрослый человек и должен нести ответственность, присущую его возрасту? Может, он просто боится взросления?
Но прежде чем он смог как следует обдумать столь нехарактерные для него мысли, в дверь комнаты постучали.
– Войдите, – сказал он, надеясь, что это Мэг.
– Это мы, милорд, – проговорила миссис Латтимер, входя в комнату в сопровождении экономки. – Мы принесли вам кое-что вкусненькое.
Седж сел прямо и позволил экономке поставить ему на колени поднос, уставленный тарелками с холодным мясом, пикулями, сыром и хлебом, был здесь и внушительный кусок яблочного пирога и кружка эля. Торнхиллские дамы, подумал Седжвик, решили теперь откормить его.
Когда экономка вышла, миссис Латтимер взяла стул, решив составить виконту компанию, пока он будет есть. Седж; был только рад ее присутствию. Она была очень приятной леди, и, хотя никогда об этом не упоминала, Седжвик знал, что она так и не простила себя за путаницу с травами.
– Как вы сегодня себя чувствуете, милорд?
– Все бы ничего, – ответил он, – если бы не проклятая… простите, мэм… драгоценная нога. Но, боюсь, тут ничего нельзя поделать.
Он отправил в рот пикули, сопроводив их добрым глотком эля. Мэг сказала ему, что в Торнхилле есть своя пивоварня, что было просто необходимо при таком количестве мужчин, работающих в конюшнях. Каждый день Седж с нетерпением ждал, когда ему принесут неповторимый домашний напиток.
Если принять во внимание все обстоятельства, то, оказывается, существуют еще приятные места, где можно залечить сломанную ногу.
– Рана у вас на голове заживает как будто неплохо, – заметила миссис Латтимер.
– Я так рад избавиться наконец от опостылевшей повязки, – ответил он, тряхнув головой, отчего слишком длинные волосы упали ему на лоб. – Что скажете, мэм? Шрам будет таким эффектным, как вы обещали? Возможно, для пущего эффекта мне стоит надеть на глаз черную повязку и вдеть в ухо серьгу.
– Если вы оставите волосы такой длины, – с улыбкой ответила пожилая женщина, – никто никогда и не увидит вашего шрама. Я и так едва его различаю. Но вам нет нужды беспокоиться. Доктор Гартвейт отлично справился со своей работой, так что в худшем случае у вас будет аккуратный, ровный шрамик. Никакого грубого рубца или стянутой кожи.
Седж улыбнулся и продолжил трапезу. А миссис Латтимер принялась развлекать его местными сплетнями – длинными, насыщенными подробностями рассказами о людях, совершенно ему незнакомых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62