Но вот в чем я уверен, так это в том, что подобные обвинения дома ему дорого обойдутся. Вы случайно не знаете миссис Бакстер?
– Мы с ней вместе в школе учились.
– Правда? Так вот, это чудеснейшая женщина. И каково ей слушать подобные вещи от каких-то проституток, у которых хватает бесстыдства обо всем этом рассказывать, да еще в церкви!
– Ну что ж, желаю вам удержаться и не закрыться до нашей следующей встречи. И передавайте от меня привет миссис Арлес. Вы ее должны поддерживать. – Кит забрал сумку с покупками и вышел.
Из телефона-автомата, висевшего за углом магазина, он позвонил домой Чарли Эйдеру и наговорил на откликнувшийся на его звонок автоответчик:
– Чарли, мои планы передвигаются на более поздний срок. Через день или два я с тобой свяжусь. Извини, что сегодня вечером все срывается. Привет от меня Катерине. Если будешь звонить мне домой, исходи из того, что мой телефон прослушивается начальником полиции Бакстером, который помешался на том, будто бы меня интересует его жена. Стюарт заслуживает самой большой благодарности. Он должен вернуться сегодня к вечеру. Предложение насчет работы я пока продолжаю обдумывать. Как ты полагаешь, можно будет в моем подвальном кабинете устроить небольшую теплицу? Передавай от меня привет президенту. Я тебе еще позвоню.
Часов около девяти вечера того же дня Кит решил, что, прободрствовав почти полтора суток, можно бы уже и поспать. Он открыл ящик тумбочки и обнаружил, что лежавшего там раньше «глока» на месте нет.
Кит задумался. Портеры знали, где был спрятан ключ от дома, но они бы не взяли пистолет. Кит внимательно осмотрел все шкафы и ящики и заметил, что некоторые вещи лежали или висели не на своих местах.
В доме явно побывал Бакстер, что для полицейского, имеющего возможность в любой момент призвать себе в помощники одного-двух слесарей, не должно было составить никакого труда.
Ничего, кроме пистолета, вроде бы не пропало; да он и не держал в доме никаких компрометирующих вещей, ничего такого, из-за чего ему стоило бы теперь волноваться. Самые последние письма Энни он сжег, а каждое из тех, что она писала ему на протяжении двадцати с лишним лет, непременно попадало после прочтения в машинку для уничтожения секретных бумаг. Кит не любил ничего хранить и теперь был искренне рад, что не обзавелся подобной привычкой.
Но «глок» все-таки пропал – все свидетельствовало о том, что в его вещах рылся Бакстер. Одно это было достаточной причиной, чтобы убить этого типа, что Кит бы и сделал, если бы только не пообещал Энни не трогать его и если бы не то обстоятельство, что Бакстеру и так предстояло потерять жену, работу, друзей и вообще навсегда покинуть этот городок. Как говорится, смерть была для этого негодяя слишком легким наказанием.
Кит разыскал свой старый армейский нож и положил его на тумбочку возле кровати. Потом выключил свет и лег спать.
Проснулся он очень рано, принял душ, оделся и спустился вниз. Воскресное утро выдалось прохладным, даже морозным, бодрящим. Кит прошелся до кукурузного поля, отогнул листья на нескольких початках. Зерна были уже почти спелыми, да и листья, высохшие и тонкие, как бумага, тоже свидетельствовали, что кукуруза почти дозрела. Почти, но все-таки пока не совсем. Надо бы еще подождать недельку-другую, если погода не испортится.
Кит прошел по двору, внимательно осматривая хозяйственные постройки, изгороди, грядки. В целом он тут порядком поработал, и это обошлось ему в приличную сумму, в массу времени и потребовало нелегкого и напряженного труда. Он в общем-то не очень ясно отдавал себе отчет, почему и ради чего он тут гнул спину, какова была цель всех этих усилий, – однако ему было приятно сознавать, что сделано немало. Ему доставляла радость мысль, что он касается тех же предметов, возится с теми же вещами, ремонтирует те же приспособления и сооружения, к которым прикасались, с которыми возились и которые чинили его отец, дядя и даже его дед. От времен его прадеда мало что осталось, а от времен прапрадеда, который был тут когда-то первопоселенцем, и вообще ничего. Но Кит ходил сейчас по той же самой земле, по которой когда-то ходили и они, а рано утром или вечером, когда окрестности как бы замирали в сумеречном свете, у Кита возникало такое ощущение, будто он физически чувствует присутствие своих далеких предков.
Он отправился на воскресную службу. Но не в свою, а в церковь Святого Иоанна, ту, что находилась в Спенсервиле. Этот приход заметно отличался от сельского: и люди были одеты лучше, и машины у них были дороже. Большое здание церкви, выстроенное из кирпича и камня, являлось второй после здания окружного суда достопримечательностью Спенсервиля. Церковь Святого Иоанна была храмом всего местного истеблишмента, тесно связанным и с историей самых Первых поселенцев округа, и с современной его властной структурой. Несмотря на то, что храм был лютеранским, сюда время от времени заглядывали и сторонники англиканской церкви, особенно те, кто добивался для себя какой-нибудь выборной должности или имел в городе свое дело.
Подойдя к церкви, Кит поискал взглядом Бакстеров, но не увидел их. Сейчас, даже если бы он в самом прямом смысле слова натолкнулся бы на грузное тело Бакстера, Кит мог не опасаться последствий: день был воскресный, они находились в церкви, и богобоязненная спенсервильская знать не потерпела бы в этот Божий день никакого нарушения спокойствия и благочинности ни в храме Божием, ни в непосредственной близости от него.
Кит вошел внутрь. Храм был большой, способный вместить человек восемьсот. Кит пробежал взглядом по спинам сидевших на скамьях прихожан, но и здесь не увидел ни мистера, ни миссис Бакстер. Но если они в церкви, то, задержавшись у входа после окончания службы, Кит их обязательно увидит.
Кит сел на свободное место сзади, по левую сторону от прохода, и стал слушать службу, которую вел пастор Уилбур Шенк, духовник миссис Бакстер.
Богослужение подходило уже к середине, когда Кит наконец разглядел, что Энни находится среди участников хора, расположившегося в правом углу от алтаря. С того места, где сидел Кит, ее было отлично видно.
Хор поднялся, готовясь запеть, и Энни посмотрела на Кита с выражением, позволявшим заключить, что она-то заметила его уже давно и негодует по поводу того, что он ее никак не увидит. Их взгляды на мгновение встретились, и Кит подмигнул ей. Энни в ответ улыбнулась, хор в этот момент запел славословие Христу, и она, еще продолжая улыбаться, опустила взгляд вниз, на раскрытый Псалтырь. В красном, как и все другие хористки, платье, со сверкающими в бликах свечей глазами она казалась настоящим ангелом. Псалом закончился, Энни закрыла Псалтырь и, садясь на свое место, снова посмотрела на Кита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Мы с ней вместе в школе учились.
– Правда? Так вот, это чудеснейшая женщина. И каково ей слушать подобные вещи от каких-то проституток, у которых хватает бесстыдства обо всем этом рассказывать, да еще в церкви!
– Ну что ж, желаю вам удержаться и не закрыться до нашей следующей встречи. И передавайте от меня привет миссис Арлес. Вы ее должны поддерживать. – Кит забрал сумку с покупками и вышел.
Из телефона-автомата, висевшего за углом магазина, он позвонил домой Чарли Эйдеру и наговорил на откликнувшийся на его звонок автоответчик:
– Чарли, мои планы передвигаются на более поздний срок. Через день или два я с тобой свяжусь. Извини, что сегодня вечером все срывается. Привет от меня Катерине. Если будешь звонить мне домой, исходи из того, что мой телефон прослушивается начальником полиции Бакстером, который помешался на том, будто бы меня интересует его жена. Стюарт заслуживает самой большой благодарности. Он должен вернуться сегодня к вечеру. Предложение насчет работы я пока продолжаю обдумывать. Как ты полагаешь, можно будет в моем подвальном кабинете устроить небольшую теплицу? Передавай от меня привет президенту. Я тебе еще позвоню.
Часов около девяти вечера того же дня Кит решил, что, прободрствовав почти полтора суток, можно бы уже и поспать. Он открыл ящик тумбочки и обнаружил, что лежавшего там раньше «глока» на месте нет.
Кит задумался. Портеры знали, где был спрятан ключ от дома, но они бы не взяли пистолет. Кит внимательно осмотрел все шкафы и ящики и заметил, что некоторые вещи лежали или висели не на своих местах.
В доме явно побывал Бакстер, что для полицейского, имеющего возможность в любой момент призвать себе в помощники одного-двух слесарей, не должно было составить никакого труда.
Ничего, кроме пистолета, вроде бы не пропало; да он и не держал в доме никаких компрометирующих вещей, ничего такого, из-за чего ему стоило бы теперь волноваться. Самые последние письма Энни он сжег, а каждое из тех, что она писала ему на протяжении двадцати с лишним лет, непременно попадало после прочтения в машинку для уничтожения секретных бумаг. Кит не любил ничего хранить и теперь был искренне рад, что не обзавелся подобной привычкой.
Но «глок» все-таки пропал – все свидетельствовало о том, что в его вещах рылся Бакстер. Одно это было достаточной причиной, чтобы убить этого типа, что Кит бы и сделал, если бы только не пообещал Энни не трогать его и если бы не то обстоятельство, что Бакстеру и так предстояло потерять жену, работу, друзей и вообще навсегда покинуть этот городок. Как говорится, смерть была для этого негодяя слишком легким наказанием.
Кит разыскал свой старый армейский нож и положил его на тумбочку возле кровати. Потом выключил свет и лег спать.
Проснулся он очень рано, принял душ, оделся и спустился вниз. Воскресное утро выдалось прохладным, даже морозным, бодрящим. Кит прошелся до кукурузного поля, отогнул листья на нескольких початках. Зерна были уже почти спелыми, да и листья, высохшие и тонкие, как бумага, тоже свидетельствовали, что кукуруза почти дозрела. Почти, но все-таки пока не совсем. Надо бы еще подождать недельку-другую, если погода не испортится.
Кит прошел по двору, внимательно осматривая хозяйственные постройки, изгороди, грядки. В целом он тут порядком поработал, и это обошлось ему в приличную сумму, в массу времени и потребовало нелегкого и напряженного труда. Он в общем-то не очень ясно отдавал себе отчет, почему и ради чего он тут гнул спину, какова была цель всех этих усилий, – однако ему было приятно сознавать, что сделано немало. Ему доставляла радость мысль, что он касается тех же предметов, возится с теми же вещами, ремонтирует те же приспособления и сооружения, к которым прикасались, с которыми возились и которые чинили его отец, дядя и даже его дед. От времен его прадеда мало что осталось, а от времен прапрадеда, который был тут когда-то первопоселенцем, и вообще ничего. Но Кит ходил сейчас по той же самой земле, по которой когда-то ходили и они, а рано утром или вечером, когда окрестности как бы замирали в сумеречном свете, у Кита возникало такое ощущение, будто он физически чувствует присутствие своих далеких предков.
Он отправился на воскресную службу. Но не в свою, а в церковь Святого Иоанна, ту, что находилась в Спенсервиле. Этот приход заметно отличался от сельского: и люди были одеты лучше, и машины у них были дороже. Большое здание церкви, выстроенное из кирпича и камня, являлось второй после здания окружного суда достопримечательностью Спенсервиля. Церковь Святого Иоанна была храмом всего местного истеблишмента, тесно связанным и с историей самых Первых поселенцев округа, и с современной его властной структурой. Несмотря на то, что храм был лютеранским, сюда время от времени заглядывали и сторонники англиканской церкви, особенно те, кто добивался для себя какой-нибудь выборной должности или имел в городе свое дело.
Подойдя к церкви, Кит поискал взглядом Бакстеров, но не увидел их. Сейчас, даже если бы он в самом прямом смысле слова натолкнулся бы на грузное тело Бакстера, Кит мог не опасаться последствий: день был воскресный, они находились в церкви, и богобоязненная спенсервильская знать не потерпела бы в этот Божий день никакого нарушения спокойствия и благочинности ни в храме Божием, ни в непосредственной близости от него.
Кит вошел внутрь. Храм был большой, способный вместить человек восемьсот. Кит пробежал взглядом по спинам сидевших на скамьях прихожан, но и здесь не увидел ни мистера, ни миссис Бакстер. Но если они в церкви, то, задержавшись у входа после окончания службы, Кит их обязательно увидит.
Кит сел на свободное место сзади, по левую сторону от прохода, и стал слушать службу, которую вел пастор Уилбур Шенк, духовник миссис Бакстер.
Богослужение подходило уже к середине, когда Кит наконец разглядел, что Энни находится среди участников хора, расположившегося в правом углу от алтаря. С того места, где сидел Кит, ее было отлично видно.
Хор поднялся, готовясь запеть, и Энни посмотрела на Кита с выражением, позволявшим заключить, что она-то заметила его уже давно и негодует по поводу того, что он ее никак не увидит. Их взгляды на мгновение встретились, и Кит подмигнул ей. Энни в ответ улыбнулась, хор в этот момент запел славословие Христу, и она, еще продолжая улыбаться, опустила взгляд вниз, на раскрытый Псалтырь. В красном, как и все другие хористки, платье, со сверкающими в бликах свечей глазами она казалась настоящим ангелом. Псалом закончился, Энни закрыла Псалтырь и, садясь на свое место, снова посмотрела на Кита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78