Я подал счет исходя из девятнадцати центов за милю, но Карл придрался к какой-то мелочи и оплатить счет отказался.
Трусы среднего размера оказались маловаты. Женщины иногда бывают удивительно мелочны, но, так или иначе, я оделся, пристегнул сбрую с «глоком» девятого калибра и вышел в коридор. Из соседнего номера выходила Синтия.
— Это твоя комната?
— Нет, чужая. Я там убиралась.
— Не могла взять мне другую комнату, где-нибудь в конце коридора?
— Тут полно резервистов, приехали на двухнедельные сборы. Скажи спасибо, что эту достала. Пришлось использовать служебное положение... Но знаешь, я не против того, что у нас общая ванная.
Мы вышли на улицу и сели в ее «мустанг».
— На стрельбище номер шесть? — уточнила Синтия.
— Туда.
Синтия была в тех же черных брюках и белой блузке, поверх которой натянула белый свитер; туфли она сменила на кроссовки.
— Оружие при себе? — спросил я.
— Да. А ты ожидаешь какую-нибудь передрягу?
— Преступники имеют обыкновение возвращаться на место преступления.
— Чепуха какая-то.
Солнце недавно село, на небо выплывала полная луна. Время, выбранное нами для вылазки, приближалось к тем роковым предутренним часам, и окружающая обстановка могла передать дух происшествия.
Мы проехали военный кинотеатр, откуда вываливал народ, миновали клуб младших командиров, где выпивка лучше, чем в офицерском клубе, жратва дешевле, а женщины дружелюбнее.
— Пока ты отдыхал, я повидалась с полковником Кентом.
— Хвалю за инициативу. Узнала что-нибудь новенькое?
— Кое-что. Прежде всего он хочет, чтобы ты не очень давил на Мура. Тот, наверное, пожаловался на твою агрессивность.
— Интересно, кому жалуется Кент.
— Тебя разыскивал Карл, и я позволила себе позвонить ему домой. Он очень недоволен тем, что явного преступника Далберта Элкинса ты возвел в статус свидетеля с гарантией неприкосновенности.
— Надеюсь, кто-нибудь окажет мне такую же услугу, когда понадобится. Что еще?
— Карл сказал, что завтра он будет докладывать Главному военному прокурору в Вашингтоне. Ему нужно более подробное изложение дела и хода расследования, чем то, что ты уже отправил.
— Перебьется. У меня нет времени заниматься бумажками.
— Я написала отчет и послала ему по факсу.
— Спасибо. И что же говорится в этом отчете?
— Копия у тебя на столе. Я к тому, чтобы твое имя не фигурировало, если дело зайдет в тупик. Я женщина предусмотрительная. Поставила свое имя.
— Что-о?
— Шучу. Сама позабочусь о своей карьере.
— Прекрасно. Что нового у экспертов?
— Начальник полиции получил предварительный протокол. Смерть наступила не раньше полуночи и не позже четырех часов утра.
— Это я и без них знаю.
Заключение патологоанатома о вскрытии, которое почему-то называют протоколом, обычно начинают с того момента, когда заканчивают обследование судебно-медицинские эксперты. В нашем случае обе работы частично совпали, и это хорошо. Чем больше вампиров, тем лучше.
— В заключении также говорится, что смерть наступила в результате удушья. На горле и на шее обнаружили следы внутреннего кровоизлияния. Все подтверждает предположение, что Энн Кемпбелл задушили.
Мне приходилось наблюдать вскрытия — зрелище, доложу вам, не из приятных. То, что человека раздели и убили, — это надругательство, но когда мертвого полосуют надрезами, рассекают на части и выворачивают наизнанку — ни в какие ворота не лезет.
— Что еще?
— Отеки и омертвение мышц согласуется с положением тела. Это свидетельствует о том, что тело не переносили и не перевозили и смерть наступила там, где оно найдено. Других повреждений, кроме тех, что нанесены шнуром на шее, нет нигде — ни в мозге, ни во рту, ни во влагалище, ни в заднем проходе...
— Что еще? — перебил я Синтию.
Она рассказала о состоянии внутренних органов и о том, что найдено в желудке, кишечнике и мочевом пузыре потерпевшей. Хорошо, что я не доел чизбургер: меня буквально выворачивало.
— Обнаружено также чрезмерное расширение шейки матки, — продолжала Синтия, — очевидно, результат какой-нибудь болезни, аборта или введения больших предметов...
— Ладно, ладно... Все?
— Пока все. Да, коронер хочет провести токсикологический анализ тканей и жидкостей в организме — независимо от экспертов... А Кэл тем временем сообщает, что его серологи не нашли в крови ни ядов, ни наркотиков — только небольшое количество алкоголя. В разных частях тела обнаружены следы пота, на краешках рта следы слюны, а у глаз — высохшие слезы. Установлено, что все это ее жидкости и совпадают с положением тела.
— Слезы, говоришь?
— Да, обильное слезотечение. Она плакала.
— Я этого не заметил...
— Они заметили.
— Хорошо... Но откуда слезы, если не было ни побоев, ничего? И при удушении не обязательно плачут.
— Это верно, но поневоле заплачешь, когда тебя связывает псих и объявляет, что сейчас умрешь. Слезы расходятся с твоей догадкой, что она была добровольной участницей какой-то сцены. Боюсь, тебе придется отказаться от этой версии.
— Нет, я буду ее уточнять. — Я помолчал, потом спросил: — Ты женщина. Почему она плакала — как по-твоему?
— Не знаю, Пол. Я там не присутствовала.
— Но мы обязаны как бы присутствовать там. Энн Кемпбелл не из тех, кто ревет по пустякам.
— Согласна. Может, ей была нанесена эмоциональная травма?
— Я тоже так думаю. Кто-то заставил ее плакать, даже не притронувшись к ней.
— Может быть. Но она ведь могла и просто заплакать. Мы ничего не знаем.
Результаты анализов и свидетельства — объективная реальность. Итак, высохшие слезы в большом количестве. Слезы принадлежат жертве. То, что они текли из глаз к ушам, указывает на лежачее положение тела. Точка. Кэл Сивер сыграл свою роль. На сцену выходит Пол Бреннер. Слезы означают, что Энн плакала. Отсюда вопросы. Кто заставил ее плакать? Что заставило ее плакать? Почему она плакала? Когда она плакала? Насколько важно это знать? Думаю, важно.
— Найденные волокна, — продолжала Синтия, — либо от ее собственного белья, либо от казенной формы, может быть, даже чужой. И волос около тела тоже ее собственный.
— А волос в рукомойнике туалета?
— Явно чужой. Волос черный, некрашеный, принадлежит белому, выпал с головы, не сострижен и не выдернут. Поскольку нет корня, невозможно определить доминирующий ген, да и пол человека под сомнением. Правда, Кэл, считает, что, судя по длине, отсутствию красителя и тому, что он не подвергался укладке, волос принадлежит мужчине. Да, и вьющийся, не прямой.
— Я только что видел человека с такими волосами.
— Верно, нам нужно раздобыть прядь волос полковника Мура и сравнить под микроскопом.
— Соображаешь. Что еще?
— На теле не обнаружено засохшей спермы и ни в вагине, ни в анусе нет следов какой-либо мази или крема.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Трусы среднего размера оказались маловаты. Женщины иногда бывают удивительно мелочны, но, так или иначе, я оделся, пристегнул сбрую с «глоком» девятого калибра и вышел в коридор. Из соседнего номера выходила Синтия.
— Это твоя комната?
— Нет, чужая. Я там убиралась.
— Не могла взять мне другую комнату, где-нибудь в конце коридора?
— Тут полно резервистов, приехали на двухнедельные сборы. Скажи спасибо, что эту достала. Пришлось использовать служебное положение... Но знаешь, я не против того, что у нас общая ванная.
Мы вышли на улицу и сели в ее «мустанг».
— На стрельбище номер шесть? — уточнила Синтия.
— Туда.
Синтия была в тех же черных брюках и белой блузке, поверх которой натянула белый свитер; туфли она сменила на кроссовки.
— Оружие при себе? — спросил я.
— Да. А ты ожидаешь какую-нибудь передрягу?
— Преступники имеют обыкновение возвращаться на место преступления.
— Чепуха какая-то.
Солнце недавно село, на небо выплывала полная луна. Время, выбранное нами для вылазки, приближалось к тем роковым предутренним часам, и окружающая обстановка могла передать дух происшествия.
Мы проехали военный кинотеатр, откуда вываливал народ, миновали клуб младших командиров, где выпивка лучше, чем в офицерском клубе, жратва дешевле, а женщины дружелюбнее.
— Пока ты отдыхал, я повидалась с полковником Кентом.
— Хвалю за инициативу. Узнала что-нибудь новенькое?
— Кое-что. Прежде всего он хочет, чтобы ты не очень давил на Мура. Тот, наверное, пожаловался на твою агрессивность.
— Интересно, кому жалуется Кент.
— Тебя разыскивал Карл, и я позволила себе позвонить ему домой. Он очень недоволен тем, что явного преступника Далберта Элкинса ты возвел в статус свидетеля с гарантией неприкосновенности.
— Надеюсь, кто-нибудь окажет мне такую же услугу, когда понадобится. Что еще?
— Карл сказал, что завтра он будет докладывать Главному военному прокурору в Вашингтоне. Ему нужно более подробное изложение дела и хода расследования, чем то, что ты уже отправил.
— Перебьется. У меня нет времени заниматься бумажками.
— Я написала отчет и послала ему по факсу.
— Спасибо. И что же говорится в этом отчете?
— Копия у тебя на столе. Я к тому, чтобы твое имя не фигурировало, если дело зайдет в тупик. Я женщина предусмотрительная. Поставила свое имя.
— Что-о?
— Шучу. Сама позабочусь о своей карьере.
— Прекрасно. Что нового у экспертов?
— Начальник полиции получил предварительный протокол. Смерть наступила не раньше полуночи и не позже четырех часов утра.
— Это я и без них знаю.
Заключение патологоанатома о вскрытии, которое почему-то называют протоколом, обычно начинают с того момента, когда заканчивают обследование судебно-медицинские эксперты. В нашем случае обе работы частично совпали, и это хорошо. Чем больше вампиров, тем лучше.
— В заключении также говорится, что смерть наступила в результате удушья. На горле и на шее обнаружили следы внутреннего кровоизлияния. Все подтверждает предположение, что Энн Кемпбелл задушили.
Мне приходилось наблюдать вскрытия — зрелище, доложу вам, не из приятных. То, что человека раздели и убили, — это надругательство, но когда мертвого полосуют надрезами, рассекают на части и выворачивают наизнанку — ни в какие ворота не лезет.
— Что еще?
— Отеки и омертвение мышц согласуется с положением тела. Это свидетельствует о том, что тело не переносили и не перевозили и смерть наступила там, где оно найдено. Других повреждений, кроме тех, что нанесены шнуром на шее, нет нигде — ни в мозге, ни во рту, ни во влагалище, ни в заднем проходе...
— Что еще? — перебил я Синтию.
Она рассказала о состоянии внутренних органов и о том, что найдено в желудке, кишечнике и мочевом пузыре потерпевшей. Хорошо, что я не доел чизбургер: меня буквально выворачивало.
— Обнаружено также чрезмерное расширение шейки матки, — продолжала Синтия, — очевидно, результат какой-нибудь болезни, аборта или введения больших предметов...
— Ладно, ладно... Все?
— Пока все. Да, коронер хочет провести токсикологический анализ тканей и жидкостей в организме — независимо от экспертов... А Кэл тем временем сообщает, что его серологи не нашли в крови ни ядов, ни наркотиков — только небольшое количество алкоголя. В разных частях тела обнаружены следы пота, на краешках рта следы слюны, а у глаз — высохшие слезы. Установлено, что все это ее жидкости и совпадают с положением тела.
— Слезы, говоришь?
— Да, обильное слезотечение. Она плакала.
— Я этого не заметил...
— Они заметили.
— Хорошо... Но откуда слезы, если не было ни побоев, ничего? И при удушении не обязательно плачут.
— Это верно, но поневоле заплачешь, когда тебя связывает псих и объявляет, что сейчас умрешь. Слезы расходятся с твоей догадкой, что она была добровольной участницей какой-то сцены. Боюсь, тебе придется отказаться от этой версии.
— Нет, я буду ее уточнять. — Я помолчал, потом спросил: — Ты женщина. Почему она плакала — как по-твоему?
— Не знаю, Пол. Я там не присутствовала.
— Но мы обязаны как бы присутствовать там. Энн Кемпбелл не из тех, кто ревет по пустякам.
— Согласна. Может, ей была нанесена эмоциональная травма?
— Я тоже так думаю. Кто-то заставил ее плакать, даже не притронувшись к ней.
— Может быть. Но она ведь могла и просто заплакать. Мы ничего не знаем.
Результаты анализов и свидетельства — объективная реальность. Итак, высохшие слезы в большом количестве. Слезы принадлежат жертве. То, что они текли из глаз к ушам, указывает на лежачее положение тела. Точка. Кэл Сивер сыграл свою роль. На сцену выходит Пол Бреннер. Слезы означают, что Энн плакала. Отсюда вопросы. Кто заставил ее плакать? Что заставило ее плакать? Почему она плакала? Когда она плакала? Насколько важно это знать? Думаю, важно.
— Найденные волокна, — продолжала Синтия, — либо от ее собственного белья, либо от казенной формы, может быть, даже чужой. И волос около тела тоже ее собственный.
— А волос в рукомойнике туалета?
— Явно чужой. Волос черный, некрашеный, принадлежит белому, выпал с головы, не сострижен и не выдернут. Поскольку нет корня, невозможно определить доминирующий ген, да и пол человека под сомнением. Правда, Кэл, считает, что, судя по длине, отсутствию красителя и тому, что он не подвергался укладке, волос принадлежит мужчине. Да, и вьющийся, не прямой.
— Я только что видел человека с такими волосами.
— Верно, нам нужно раздобыть прядь волос полковника Мура и сравнить под микроскопом.
— Соображаешь. Что еще?
— На теле не обнаружено засохшей спермы и ни в вагине, ни в анусе нет следов какой-либо мази или крема.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119