Селин почувствовала, что у нее подкосились ноги и закружилась голова. Если бы не Фостер и Эдвард, оказавшиеся поблизости, она бы упала.
Корд развернул лист так, чтобы при свете факелов прочесть, о чем идет речь в документе. До него медленно доходил смысл написанных слов. Он пробежал глазами по строчкам, и сердце его, по мере того как он читал, все больше охватывал холод. Это была ложь. Все – сплошная ложь!
«Ты больше ничего не хочешь мне рассказать?.. Может, у тебя припрятано еще два-три маленьких секрета, о которых мне ничего не известно, откуда я знаю?»
В тот день на берегу он просил рассказать ему всю правду.
Она убедила его поверить ей. Она пробилась к его сердцу и разуму, и он превратился в такого круглого дурака, что даже сказал, что любит ее!
Корд вернул документ Рэю. От гнева все поплыло у него перед глазами. Фостер и Эдвард поддерживали Селин, стоя рядом с ней, потому что Корд уже не мог предложить ей поддержки. Ада начала всхлипывать. Он захотел подойти к Селин, обнять ее и сказать, чтобы она ни о чем не беспокоилась, что они вместе исправят эту ошибку.
Но ошибки не было. Внезапно с ужасающей ясностью он понял: все чистая правда.
20
Сквозь пелену гнева, застилающую глаза, Корд смотрел на лица гостей и прислуги. Одни уставились на него в ужасе, другие отвернулись. Женщины испуганно перешептывались, спрятав лица за веерами. Он не мог заставить себя взглянуть на Селин. Не отваживался. С трудом Корд нашел в себе силы обратиться к собравшимся.
– Наш вечер подошел к концу, мы больше ничего не можем вам предложить. – Он никому не смотрел в глаза. Потом повернулся к Эдварду: – Пусть подадут кареты. – Сказав это, повернулся к гостям спиной, но, уходя с террасы, бросил Коллину Рэю, словно приказал: – Приведите ее в библиотеку.
– Корд, подожди! – крикнула Селин, обезумев от горя и протягивая к нему руки, но он даже не замедлил шага.
Когда брат мирового судьи подошел к ней, Селин нашла в себе силы отказаться от помощи Эдварда и Фостера. Ей необходимо было взять себя в руки. Она пойдет сама, не позволит вести себя словно овцу на заклание. Каким-то образом она должна убедить Корда, что, независимо от того, что он теперь о ней думает, ее любовь к нему – настоящая, верная, вечная. И эта любовь будет жить всегда, даже если сама она кончит дни на виселице.
Селин сомневалась, что ей удастся подняться по ступеням дома и войти внутрь, но она смогла это сделать. Коллин Рэй и Харгрейвс следовали за ней по пятам, словно она вдруг попытается сбежать. Смешно! У нее едва хватало сил, чтобы двигаться без посторонней помощи.
Свет канделябров окрасил комнаты в приятный цвет жженого сахара. С приглушенно-золотистых отблесках видавшие виды интерьеры казались почти роскошными – она часто представляла себе, что именно так все здесь выглядело когда-то. Она будет скучать по этому особняку, который едва не стал ее домом.
Когда Селин наконец подошла к библиотеке, ее била лихорадка, она была на грани обморока. Болел каждый сустав, каждая мышца. Она вошла в небольшой зал, где рядами тянулись книжные полки, и поняла, что Говард Уэллс действительно разбирал книги и составлял каталоги, когда не ухаживал за Адой: книги стопками были сложены на полу перед полками.
Селин сделала шаг в сторону, позволяя войти Рэю и Харгрейвсу. Заложив руки за спину, словно ища опору, она прислонилась к книжному шкафу, с замиранием сердца ожидая, когда Корд, стоящий у стола, повернется к ней лицом.
Он продолжал стоять к ним спиной, его широкие плечи напряглись, руки сжимали хрустальный бокал, словно это был спасательный канат. Она увидела, как он, запрокинув голову, выпил все до дна и снова налил себе из графина, стоящего на столе.
– Закройте дверь, – приказал он, не оборачиваясь.
Харгрейвс повиновался.
Корд опустошил третий бокал и наконец почувствовал, что немного успокоился и может встретиться с незваными визитерами лицом к лицу. По крайней мере, он совладал с отчаянным желанием убить кого-нибудь. Корд взглянул на Харгрейвса, неопределенного вида сутуловатого человечка с орлиным носом. Но за что убивать посыльного? Глаза Коллина Рэя, куда более подходящего для этой цели кандидата, смело встретили взгляд Корда, на лице его играла фальшивая, самодовольная улыбка. В конце концов, он оказался победителем. Он заберет отсюда Селин.
Наконец взгляд Корда остановился на Селин, его лживой маленькой женушке, которая обманывала его с самой первой их встречи. Она была очень бледна и напоминала изысканный белый тропический цветок. Он заметил, что она дрожит. Корд мог бы решить, что она прекрасная актриса, если бы не знал точно, что стеклянный блеск в ее глазах мог означать только одно – ее снова трепала лихорадка.
Корд отвернулся и налил себе четвертый бокал рома – лишь бы удержаться и не броситься ей на помощь. Графин дребезжал, ударяясь о край бокала, – хрусталь о хрусталь, – но ни тот, ни другой не разбился. Сверкающая посуда оказалась прочнее, чем могло показаться на первый взгляд.
– Я бы предложил вам по стаканчику, джентльмены, но, боюсь, здесь осталось совсем мало. А если учесть, какой оборот приняло дело, мне придется послать за парой-тройкой бутылок дополнительно еще до рассвета.
– Не надо, Корд… – Голос Селин дрогнул, когда она произнесла его имя.
Он направился к жене, вплотную подошел к ней и заговорил совсем тихо:
– Тебе было так просто рассказать мне обо всем раньше, Селин. Ты могла сделать это когда угодно. У тебя было столько возможностей! Ослепленный страстью, я, может быть, даже попытался бы защитить тебя, солгал бы ради тебя так же, как лгала ты.
– Я пыталась…
– Когда? Когда ты пыталась, Селин? Когда ты вообще попыталась рассказать мне хотя бы что-нибудь прежде, чем грянет гром? Ты умоляла поверить тебе, и я был настолько глуп, что согласился. Я был настолько глуп, что даже влюбился в тебя.
– Я правда тебя люблю, Корд. Что бы там ни было, я…
– Все это очаровательно, но мы должны вернуться в Бэйтаун прежде, чем завтра утром корабль мистера Харгрейвса покинет гавань, – вмешался Рэй.
Корд вернулся к столу и бутылке.
Коллин Рэй шагнул к Селин, но она попыталась ускользнуть от него, прячась за книжным шкафом.
– Я убила Жана Перо, защищаясь, – сказала она. – Он напал на меня. Хотел задушить. Перед этим я дотронулась до его руки и узнала, что он убил Персу. Я представляла Для него угрозу, и он попытался меня задушить во дворе своего дома. Я ударила его ножом, чтобы спастись.
Корд засмеялся и снова выпил.
– Она великолепна, правда?
– Если это правда, то почему вы бежали? – спросил Рэй.
– И зачем изуродовали его лицо до неузнаваемости? – Харгрейвс не мог скрыть отвращения.
– Я этого не делала! Я ударила его ножом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Корд развернул лист так, чтобы при свете факелов прочесть, о чем идет речь в документе. До него медленно доходил смысл написанных слов. Он пробежал глазами по строчкам, и сердце его, по мере того как он читал, все больше охватывал холод. Это была ложь. Все – сплошная ложь!
«Ты больше ничего не хочешь мне рассказать?.. Может, у тебя припрятано еще два-три маленьких секрета, о которых мне ничего не известно, откуда я знаю?»
В тот день на берегу он просил рассказать ему всю правду.
Она убедила его поверить ей. Она пробилась к его сердцу и разуму, и он превратился в такого круглого дурака, что даже сказал, что любит ее!
Корд вернул документ Рэю. От гнева все поплыло у него перед глазами. Фостер и Эдвард поддерживали Селин, стоя рядом с ней, потому что Корд уже не мог предложить ей поддержки. Ада начала всхлипывать. Он захотел подойти к Селин, обнять ее и сказать, чтобы она ни о чем не беспокоилась, что они вместе исправят эту ошибку.
Но ошибки не было. Внезапно с ужасающей ясностью он понял: все чистая правда.
20
Сквозь пелену гнева, застилающую глаза, Корд смотрел на лица гостей и прислуги. Одни уставились на него в ужасе, другие отвернулись. Женщины испуганно перешептывались, спрятав лица за веерами. Он не мог заставить себя взглянуть на Селин. Не отваживался. С трудом Корд нашел в себе силы обратиться к собравшимся.
– Наш вечер подошел к концу, мы больше ничего не можем вам предложить. – Он никому не смотрел в глаза. Потом повернулся к Эдварду: – Пусть подадут кареты. – Сказав это, повернулся к гостям спиной, но, уходя с террасы, бросил Коллину Рэю, словно приказал: – Приведите ее в библиотеку.
– Корд, подожди! – крикнула Селин, обезумев от горя и протягивая к нему руки, но он даже не замедлил шага.
Когда брат мирового судьи подошел к ней, Селин нашла в себе силы отказаться от помощи Эдварда и Фостера. Ей необходимо было взять себя в руки. Она пойдет сама, не позволит вести себя словно овцу на заклание. Каким-то образом она должна убедить Корда, что, независимо от того, что он теперь о ней думает, ее любовь к нему – настоящая, верная, вечная. И эта любовь будет жить всегда, даже если сама она кончит дни на виселице.
Селин сомневалась, что ей удастся подняться по ступеням дома и войти внутрь, но она смогла это сделать. Коллин Рэй и Харгрейвс следовали за ней по пятам, словно она вдруг попытается сбежать. Смешно! У нее едва хватало сил, чтобы двигаться без посторонней помощи.
Свет канделябров окрасил комнаты в приятный цвет жженого сахара. С приглушенно-золотистых отблесках видавшие виды интерьеры казались почти роскошными – она часто представляла себе, что именно так все здесь выглядело когда-то. Она будет скучать по этому особняку, который едва не стал ее домом.
Когда Селин наконец подошла к библиотеке, ее била лихорадка, она была на грани обморока. Болел каждый сустав, каждая мышца. Она вошла в небольшой зал, где рядами тянулись книжные полки, и поняла, что Говард Уэллс действительно разбирал книги и составлял каталоги, когда не ухаживал за Адой: книги стопками были сложены на полу перед полками.
Селин сделала шаг в сторону, позволяя войти Рэю и Харгрейвсу. Заложив руки за спину, словно ища опору, она прислонилась к книжному шкафу, с замиранием сердца ожидая, когда Корд, стоящий у стола, повернется к ней лицом.
Он продолжал стоять к ним спиной, его широкие плечи напряглись, руки сжимали хрустальный бокал, словно это был спасательный канат. Она увидела, как он, запрокинув голову, выпил все до дна и снова налил себе из графина, стоящего на столе.
– Закройте дверь, – приказал он, не оборачиваясь.
Харгрейвс повиновался.
Корд опустошил третий бокал и наконец почувствовал, что немного успокоился и может встретиться с незваными визитерами лицом к лицу. По крайней мере, он совладал с отчаянным желанием убить кого-нибудь. Корд взглянул на Харгрейвса, неопределенного вида сутуловатого человечка с орлиным носом. Но за что убивать посыльного? Глаза Коллина Рэя, куда более подходящего для этой цели кандидата, смело встретили взгляд Корда, на лице его играла фальшивая, самодовольная улыбка. В конце концов, он оказался победителем. Он заберет отсюда Селин.
Наконец взгляд Корда остановился на Селин, его лживой маленькой женушке, которая обманывала его с самой первой их встречи. Она была очень бледна и напоминала изысканный белый тропический цветок. Он заметил, что она дрожит. Корд мог бы решить, что она прекрасная актриса, если бы не знал точно, что стеклянный блеск в ее глазах мог означать только одно – ее снова трепала лихорадка.
Корд отвернулся и налил себе четвертый бокал рома – лишь бы удержаться и не броситься ей на помощь. Графин дребезжал, ударяясь о край бокала, – хрусталь о хрусталь, – но ни тот, ни другой не разбился. Сверкающая посуда оказалась прочнее, чем могло показаться на первый взгляд.
– Я бы предложил вам по стаканчику, джентльмены, но, боюсь, здесь осталось совсем мало. А если учесть, какой оборот приняло дело, мне придется послать за парой-тройкой бутылок дополнительно еще до рассвета.
– Не надо, Корд… – Голос Селин дрогнул, когда она произнесла его имя.
Он направился к жене, вплотную подошел к ней и заговорил совсем тихо:
– Тебе было так просто рассказать мне обо всем раньше, Селин. Ты могла сделать это когда угодно. У тебя было столько возможностей! Ослепленный страстью, я, может быть, даже попытался бы защитить тебя, солгал бы ради тебя так же, как лгала ты.
– Я пыталась…
– Когда? Когда ты пыталась, Селин? Когда ты вообще попыталась рассказать мне хотя бы что-нибудь прежде, чем грянет гром? Ты умоляла поверить тебе, и я был настолько глуп, что согласился. Я был настолько глуп, что даже влюбился в тебя.
– Я правда тебя люблю, Корд. Что бы там ни было, я…
– Все это очаровательно, но мы должны вернуться в Бэйтаун прежде, чем завтра утром корабль мистера Харгрейвса покинет гавань, – вмешался Рэй.
Корд вернулся к столу и бутылке.
Коллин Рэй шагнул к Селин, но она попыталась ускользнуть от него, прячась за книжным шкафом.
– Я убила Жана Перо, защищаясь, – сказала она. – Он напал на меня. Хотел задушить. Перед этим я дотронулась до его руки и узнала, что он убил Персу. Я представляла Для него угрозу, и он попытался меня задушить во дворе своего дома. Я ударила его ножом, чтобы спастись.
Корд засмеялся и снова выпил.
– Она великолепна, правда?
– Если это правда, то почему вы бежали? – спросил Рэй.
– И зачем изуродовали его лицо до неузнаваемости? – Харгрейвс не мог скрыть отвращения.
– Я этого не делала! Я ударила его ножом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95